Агата Кристи - Долгое прощание (сборник)

— Или про Пагетта? — предположила я.

— Вы, кажется, недолюбливаете Пагетта, Анна? Сэр Юстус говорит, что он очень способный и трудолюбивый человек. Но, конечно, он может оправдывать все наши самые худшие подозрения. Итак, продолжим мои предположения. Рейберн — «человек в коричневом костюме». Он прочел бумажку, которую потом уронил. Так же, как и вы, введенный в заблуждение точкой, он стремится проникнуть в каюту № 17 в час ночи 22-го, пытаясь сделать это с помощью Пагетта. По дороге кто-то ранит его,

— Кто? — прервала я ее.

— Чичестер. Все убеждает меня в этом. Телеграфируйте лорду Несби, что вы нашли «человека в коричневом костюме», и ваше будущее обеспечено, Анна,

— Но вы очень многого не учитываете...

— Что именно? У Рейберна на щеке шрам, я знаю, но шрам легко может быть подделан. Рост и фигура совпадают. Что касается типа головы, которым вы сокрушили сыщиков из Скотленд-Ярда...

Я задрожала. Сюзанна была очень образованная и начитанная женщина, и я молила бога, чтобы она не была знакома с терминами антропологии.

— Долихоцефалическая — сказала я беспечно.

Сюзанна посмотрела на меня недоверчиво.

— Вот как.

— Да, длинноголовый тип. Так называют череп, чья ширина составляет меньше 75 процентов от era длины,— объяснила я ей.

Наступило молчание. Я уже начала дышать свободно, когда Сюзанна внезапно спросила:

— А как называется противоположный тип?

— Что вы называете противоположным типом?

— Ну, как вы называете головы, ширина которых больше, чем 75 процентов от их длины?

— Брахицефалическая — ответила я против воли.

— Вот именно. Это вы и сказали в Скотленд-Ярде.

— Я просто оговорилась. Я именно имела в виду долихоцефала,— сказала я с уверенностью, на которую только была способна.

Сюзанна серьезно и внимательно посмотрела на меня. Затем рассмеялась.

— Вы лжете весьма искусно, цыганочка. Но мы только выиграем время, если вы будете откровенны со мной,

— Мне больше нечего рассказывать,— сказала я упрямо.

— Так ли это? — спросила Сюзанна мягко.

— Хорошо,— сказала я медленно,— Я думаю, что стыжусь этого. Он был отвратителен, груб и неблагодарен, но, мне кажется, я понимаю почему. Он похож на цепную собаку, с которой плохо обращаются,— она бросается на всех. Один только раз я видела его, и он перевернул мою душу. Я люблю его. Я пройду всю Африку пешком, но найду его и заставлю полюбить меня. Я могла бы умереть за него, работать на него, украсть для него, даже попрошайничать ради него. Теперь вы знаете все...

Сюзанна долго смотрела на меня.

— Вы не похожи на англичанку, цыганочка,— сказала она наконец.— В вас нет ни капли сентиментальности. Я еще не встречала никого, кто был бы так эмоционален и практичен в одно и то же время. Я никогда так не любила, как вы, к счастью для себя, и все же я завидую вам, цыганочка. Любить нужно уметь. Большинство людей не умеют. Но какое счастье для вашего маленького доктора, что вы не вышли за него замуж. Он совсем не похож на человека, который умеет хранить в своем доме взрывчатые вещества... Значит, не будем телеграфировать лорду Несби?-—Я отрицательно покачала головой.— Но вы же считаете его невиновным?

— И все же я понимаю, что невиновных людей тоже могут судить и даже повесить.

— Да, конечно. Но, Анна, дорогая, вы же умеете смотреть правде в глаза. Будьте объективны. Несмотря на все что вы говорили, он мог убить ту женщину.

— Нет,— сказала я.— Не мог.

— Это говорит ваше чувство к нему.

— Нет, это не чувство. Он мог убить ее. Он даже мог с этой целью идти за ней. Но не мог задушить ее куском черной веревки. Если бы он это сделал, то голыми руками.

Сюзанна вздрогнула.

— Хм, Анна,— сказала она не без иронии.— Я начинаю понимать, почему вы нашли вашего молодого человека таким привлекательным.

На следующее утро мне представилась возможность поговорить с полковником Райсом. Мы прогуливались с ним по палубе.

— Ну как, цыганочка, вы находите сегодняшнее утро? Мечтаете о земле? — Я покачала головой. Теперь, когда море спокойно, я, кажется, оставалась бы на пароходе вечно.—-Приятно видеть в вас такой энтузиазм.

— Это благодаря сегодняшнему утру. Ну разве оно не восхитительно?

Мы облокотились на перила. Насколько мог видеть глаз, простиралось море, гладкое и ровное, как стекло, Казалось, оно составлено из разноцветных кусков: голубого, бледно-зеленого, изумрудного, жемчужного, как картина кубиста. Кое-где поблескивала серебром летающая рыба, воздух был влажным и теплым, почти липким, В нем было какое-то благоухание, какой-то чудный аромат.

— Вы вчера рассказали нам очень интересную историю,— сказала я, нарушая молчание,

— Какую именно?

— Историю о бриллиантах.

— Мне кажется, женщины всегда больше всего интересуются бриллиантами.

— Безусловно. Кстати, что случилось со вторым молодым человеком? Вы сказали, что их было двое.

— С молодым Лукасом? Они были очень дружны, и он разделил участь товарища.

— Но меня интересует, что случилось с ним потом. Об этом знает кто-нибудь?

Полковник Райс смотрел на море. Его лицо было бесстрастно, как маска, но мне показалось, что ему не нравятся мои вопросы. Тем не менее он ответил достаточно быстро:

— Он участвовал в войне и храбро выполнял свой долг. В газетах было объявлено, что он ранен и пропал без вести, может быть, убит.

Я узнала то, что «отела, и больше не задавала вопросов. Но еще сильнее, чем прежде, меня мучило, что же известно полковнику, какую роль играл он во всей этой истории.

В этот день мне удалось узнать важные подробности. Я поговорила с ночным стюардом. Небольшое количество мелочи быстро развязало ему язык.

— Леди не испугалась, как вы думаете, мисс? Это была невинная шутка. Пари или что-то в этом роде.

Постепенно я вытянула из него все.

Когда пароход находился на пути из Кейптауна в Англию, один из пассажиров вручил ему рулон фотопленки и попросил на обратном пути в час ночи 22 января бросить эту пленку в каюту № 71. Пассажир сказал ему, что каюту будет занимать женщина, а все дело представилось как пари. Я сделала вывод, что стюард был щедро вознагражден за свое участие в нем. Имя леди пассажир не сообщил, и стюард не знал, что каюту заняла совсем другая женщина, так как миссис Блейр обо всем договорилась почти сразу же, как только пароход отплыл из Лондона. Пассажира, который разговаривал со стюардом, звали Картон, и его внешность совпадала с внешностью человека, погибшего в метро.

Так одна загадка была решена, а бриллианты, по всей вероятности, были ключом ко всей этой истории.

Последние дни нашего путешествия на «Килморден Кастле», казалось, проходили очень быстро. Мы приближались к Кейптауну, и мне было необходимо тщательно продумать и выработать свои дальнейшие планы. На пароходе было слишком много людей, за которыми я должна была следить: мистер Чичестер, сэр Юстус и его секретарь и, конечно, полковник Райс. Но первое место в моих подозрениях занимал Чичестер. Я уже была готова, хотя и неохотно, перестать подозревать сэра Юстуса и мистера Пагетта, но случайный разговор пробудил во мне новые сомнения. Я не забыла непонятного волнения мистера Пагетта при упоминании о Флоренции. В последний вечер нашего путешествия мы сидели на палубе, и сэр Юстус обратился к своему секретарю с совершенно невинным вопросом. Я забыла точно, в чем он заключался, что-то связанное с опозданиями поездов в Италии,— но сразу заметила, что Пагетт почувствовал себя очень неловко. Когда сэр Юстус пригласил миссис Блейр танцевать, я быстро подсела к Пагетту. Я твердо решила узнать причину его постоянного волнения.