Роман Антропов - Сыщик Путилин

Предлагаем читателям серию отдельных законченных рассказов о похождениях знаменитого русского сыщика, а позднее — начальника санкт-петербургской сыскной полиции И. Д. Путилина, написанных талантливым русским писателем, пожелавшим остаться известным читающей публике под псевдонимом Роман Добрый. Эти рассказы написаны со слов друга покойного Путилина, доктора Z., принимавшего непосредственное участие в расследованиях, проводимых королем русского сыска. Мы полагаем, что русскому обществу пора узнать, что и у нас были, а может быть, и сейчас еще есть настоящие, а не выдуманные Шерлоки Холмсы и Пинкертоны, не только не уступающие им в находчивости и неустрашимости, но порой и превосходящие все их фантастические подвиги. Деятельность И. Д. Путилина очень мало известна русскому обществу, и мы постараемся по возможности восполнить этот пробел и познакомить наших читателей с обаятельной личностью этого истинного гения сыска.

— Милостивые государи! — взволнованно обратился к нам старый-престарый доктор Z. — Известно ли вам, что я был в самых дружеских отношениях с покойным Иваном Дмитриевичем Путилиным, этим замечательнейшим русским сыщиком и впоследствии — начальником петербургской сыскной полиции?

— Нет, доктор, мы этого не знали…

— А-а! Должен сказать вам следующее: на мою долю выпала великая честь принимать личное участие во многих необычайно интересных похождениях этого гения сыска, и признаюсь, что я даже оказал некоторые услуги русскому судебному ведомству, сопутствуя моему великому другу в его приключениях. Мы, русское общество, набрасываемся с какой-то лихорадочной страстью на истории о похождениях всевозможных иноземных сыщиков, нередко существовавших и существующих лишь в воображении господ романистов. А вот свое родное забываем, игнорируем. Между тем это родное будет позанимательнее иностранных чудес.

Мы пристали к доктору Z. с горячей просьбой рассказать нам все, что ему известно о подвигах и приключениях его друга, И. Д. Путилина. Почтенный доктор любезно согласился. Теперь мы можем предложить и нашим читателям блестящую серию захватывающих повествований о необычайных похождениях русского Лекока.

Было около десяти часов утра. Я в шлафроке сидел за кофе, как вдруг раздался звонок в дверь, и в переднюю торопливо вошел любимый сторож-курьер Путилина.

— От Ивана Дмитриевича срочное письмецо! — подал он мне знакомый синий конвертик.

Я быстро распечатал его и пробежал глазами записку. Она гласила:

«Дружище, приезжай немедленно, если хочешь присутствовать при самом начале нового необычайного происшествия. Дело, кажется, не из обычных.

Нечего и говорить, что спустя всего несколько минут я уже мчался на своей гнедой лошадке к моему гениальному другу.

— Что такое? — ураганом ворвался я в кабинет Путилина.

Мой друг был уже готов к отъезду.

— Едем. Некогда объяснять. Все распоряжения сделаны?

— Все, ваше превосходительство! — ответил дежурный агент.

— На Сенную! — отрывисто бросил Путилин кучеру.

По пути, который, правда, был недальним, Путилин не проронил ни слова. Он все о чем-то сосредоточенно думал. Лишь только мы выехали на Сенную, мне бросилась в глаза огромная черная толпа, запрудившая всю площадь. Особенно многочисленна она была у церкви Спаса.

— К церкви! — отрывисто приказал Путилин.

Проехать сквозь эту живую массу, однако, было не так-то легко, того и гляди кого-нибудь задавишь. Но полицейские, заметив Путилина, принялись энергично расчищать путь нашей коляске.

— Осади назад! Назад подайся! Что вы, черти, прямо под лошадей прете? А ну расходитесь!

«Что случилось?» — этот вопрос не давал мне покоя.

Экипаж остановился, мы вылезли из коляски. Толпа расступилась, образовав тесный проход. Путилин быстро прошел и остановился около темной массы, лежащей почти у самых ступенек паперти. Тут уже находилось несколько должностных лиц: судебный следователь, прокурор, судебный врач и прочие.

— Не задержал? — здороваясь с ними, поинтересовался Путилин.

— Нисколько. Мы сами только что приехали, — поспешили заверить его присутствующие.

Я подошел поближе, взглянул, и неприятный холодок, вызванный внезапно охватившим меня ужасом, пробежал по моей спине. На мостовой, лицом кверху, лежала красивая девушка, одетая чрезвычайно просто: длинное черное пальто, черная, пропитанная кровью косынка. Откуда сочилась кровь — понять сначала было трудно. Мое внимание привлекли и поразили ее руки и ноги, они были разбросаны в стороны.

— Следственный осмотр трупа уже был произведен? — поинтересовался я у своего знакомого доктора.

— Поверхностный, конечно, коллега, — охотно сообщил он.

— И что вы обнаружили? — Путилин живо обернулся к полицейскому врачу.

— Девушка, очевидно, разбилась. Позвоночник, руки и ноги переломаны. Картина такая, будто несчастная упала на мостовую с большой высоты.

Путилин поднял глаза вверх. Это длилось всего мгновение.

— А разве вы не допускаете, доктор, что тут возможно не падение, а переезд пострадавшей каким-нибудь извозчиком, перевозившим груз огромной тяжести? — задал в свою очередь вопрос судебный следователь.

Мы вместе с моим приятелем-врачом попытались произвести осмотр трупа.

— Нет! — в один голос заявили мы. — Здесь, в этой обстановке, нам неудобно, господа, проводить подробную экспертизу. Увозите труп в судебный морг, там мы еще раз осмотрим его тщательно, произведем вскрытие, и тогда все встанет на свои места.

Толпа глухо роптала. Этот мощный рокот был сродни реву океана. Народ на площадь все прибывал и прибывал. Несмотря на увещевания полиции, нас страшно теснили со всех сторон. В то время пока труп еще лежал на мостовой, к нему протиснулся горбун. Это был урод — человечек крохотного роста с отталкивающей внешностью. Голова его была огромна, чуть ли не с полтуловища, на ней безобразным шатром вздымалась копна рыже-бурых волос. Лицо его, небольшое, размером с кулак, было лишено какой бы то ни было растительности. Один глаз был закрыт совершенно, другой представлял собою узкую щелку, сверкавшую нестерпимым блеском. Руки казались несуразно длинными, цепкими; одну ногу он волочил, другая была короткая. Огромный горб вздымался выше безобразной головы. Это жалкое подобие человека внушало страх, ужас, отвращение.