Фрэнсис Дункан - Убийство на Рождество. Для убийства есть мотив (сборник)

– Кто приедет, Ник?

– Соберется обычная компания. Розалинда Марш, Остин Деламер. Разумеется, все мы. Напьеры привезут с собой миссис Тристам.

– Неужели? – удивленно воскликнула Дени.

– Да, – кивнул Николас Блейз.

В последнее время Люси Тристам зачастила в гости. Точно установить возраст этой дамы не удавалось: за тридцать… а дальше неизвестно, – зато в ее привлекательности сомневаться не приходилось. Когда она с заученной небрежностью поправляла прическу возле лампы, пышные темно-рыжие волосы вспыхивали подобно пламени, обеспечивая внимание любого общества. Первое впечатление поддерживали и закрепляли прочие неоспоримые достоинства: яркая индивидуальность, золотистый цвет нежной кожи и грациозная фигура. Подобная внешность заведомо исключала недостаток восхищения.

– Миссис Тристам – вдова? – уточнил Роджер Уинтон.

– Только по ее собственным словам, – ответила Дени. – Истинное положение этой особы неизвестно, как и то, действительно ли ее зовут Люси.

– Хочешь сказать, что легенда возникла ради эффекта? Кажется, глубокой симпатии к леди ты не испытываешь.

– Нет, – призналась Дени.

– Конечно, вы еще не знакомы с миссис Тристам, – вмешался Блейз, чувствуя надвигающуюся опасность и обращаясь к Уинтону, чтобы помешать Дени высказаться откровеннее. – Вы не очень часто нас посещаете, а потому ваши визиты не совпали с ее пребыванием. В сентябре Люси приезжала вместе с Напьерами.

– И прожила целый месяц, – не без ехидства добавила Дени.

– Вряд ли временные границы визита были заранее определены, – тактично возразил Блейз, – хотя миссис Тристам, несомненно, не спешила покинуть гостеприимный дом.

Разговор требовал продолжения.

– Наверное, воздух в этих краях действует на леди благотворно, – осторожно заметил Роджер Уинтон.

В карих глазах Блейза вспыхнули лукавые искры.

– Не думаю, что дело в воздухе.

– Я тебе все объясню, – вмешалась Дени. – Ник слишком вежлив, чтобы говорить прямо. Миссис Тристам охотится на мужчин. Судя по всему, пока хищница точно не решила, на ком остановить выбор. Маятник качается между Джереми и дядей Бенедиктом.

Роджер Уинтон вскинул брови:

– Неужели?

– Да.

– А что думают на этот счет жертвы?

– Она умна, красива. – Дени пожала плечами. – И у нее хорошая фигура. Ты же знаешь мужчин.

Николас Блейз стоял с настороженным видом человека, явственно ощущающего границы дозволенной свободы мнений.

– Пожалуй, продолжу свой путь, – дипломатично завершил он скользкий разговор. – Заглянул сюда в поисках Бенедикта. Не знаете, где он может находиться?

– Простите, – покачал головой Роджер. – После ленча я еще не видел мистера Грейма.

Секретарь уже повернулся к двери, однако Дени остановила его:

– Подожди минутку, Ник. Хочу спросить, прежде чем ты уйдешь. Ты закончил перечислять гостей? Может, приедет кто-нибудь новый?

– Ждем профессора Лорринга. Полагаю, вы о нем слышали. Известный ученый. Ах да, а еще приглашен Мордекай Тремейн.

– Тремейн? – переспросил Уинтон, и Блейз кивнул.

– Да. Это первый визит джентльмена в Шербрум.

– Какой он, этот… Мордекай – старый или молодой? – поинтересовалась Дени.

– Пожилой, лет шестидесяти. Чрезвычайно любопытный человек. Сентиментальный, настроен романтически. Надеюсь, вам понравится.

Говоря это, Блейз переводил взгляд с одного собеседника на другого. Молодые люди не смогли понять, подразумевало ли описание некий особый смысл, а он воспользовался растерянным молчанием и удалился.

– Похоже, нас ожидает обычная легкомысленная компания, – заключил Уинтон, когда за темной фигурой секретаря закрылась дверь. – Если не считать Лорринга и Тремейна. Впрочем, их присутствие вряд ли существенно изменит обстановку.

– И все же ты должен согласиться, Роджер, что рождественские праздники дяди Бенедикта всегда проходят очень весело. Он старается, чтобы никто не скучал.

– Да, – кивнул Роджер. – Старается.

Он думал о чем-то своем и ответил машинально. Однако прежде чем Дени собралась что-то сказать, дверь снова распахнулась.

Джереми Рейнер еще не успел подойти, а Уинтон уже прочитал в серых глазах антипатию и недовольно поморщился. Инстинктивная реакция породила ответную вспышку враждебности.

– Не знал, что вы здесь, Уинтон.

Слова прозвучали спокойно, однако презрительная интонация обдала ледяным холодом. Дени поспешила вмешаться:

– Роджер зашел за мной, чтобы пригласить на прогулку, однако погода испортилась и мы решили не рисковать.

– Мудрое решение, дорогая. Судя по всему, нас ждет обильный снегопад.

– Мы только что сказали Нику, что дядя Бенедикт обрадуется. Снег необходим ему для создания рождественской сказки.

Дени пыталась отвлечь мужчин светской беседой, чтобы те не вцепились друг другу в горло. Рейнер быстро взглянул на нее, словно она задела какую-то его нежную струну и причинила боль:

– Да, так и есть.

Он шагнул к окну и остановился. Роджер Уинтон посмотрел на профиль, четко выделявшийся даже на фоне тусклого зимнего света. Подобное гармонично сочетается с подобным, подумал он с неприязнью. Лед естественно смотрится рядом со снегом.

Джереми Рейнер оставил большинство своих многочисленных руководящих постов. Считалось, что необходимые для жизни средства он черпает из заработанного состояния. Вместе с финансовым благополучием джентльмен приобрел славу жесткого, безжалостного бизнесмена, и одна из причин его репутации в эту минуту явственно проступила в орлином абрисе носа и тонкой линии губ, плотно сжатых над тяжелой челюстью.

«Холодный, не подвластный чувствам человек» – так говорили о Джереми Рейнере. И он действительно не поддавался чувствам, но лишь до тех пор, пока дело не касалось Дени. В нежной преданности подопечной ему не мог отказать даже глубоко обиженный Роджер Уинтон. Вся отпущенная этому человеку сердечность сконцентрировалась на мисс Арден. Любовь к ней не вызывала сомнений. Более того, грубо сколоченный мир одинокого мужчины вращался вокруг воспитанницы.

Вот в чем крылась причина вражды, подумал Уинтон. Джереми Рейнер просто не мог смириться с мыслью о расставании со своей дорогой девочкой. Мечтал навсегда запереть сокровище в собственном сердце и отказывался думать о возможной потере.

Серый человек. Таким был Джереми Рейнер. Серые волосы. Серые брови, тяжело нависавшие над серыми глазами. Серые, жесткие, коротко подстриженные усы и серая неприступная душа.

Черт возьми! Кто дал ему право распоряжаться жизнью другого человека? Почему он считает возможным что-то приказывать Дени?

Внезапно Уинтон ощутил острую, удивившую его самого вспышку гнева. Захотелось вцепиться в широкие плечи, круто развернуть серую статую и бросить вызов в ледяное лицо. Крикнуть, что Дени принадлежит ему, что он все равно женится на ней, а Рейнер может катиться ко всем чертям!