Поль Альтер - Невидимый круг

— И все-таки я его не боюсь, — твердо сказал Билл, встав перед камином. — Правда…

— Что?

— Ну, есть иногда у него что-то такое во взгляде…

— Да, вот видишь! Именно это я тебе и говорила! А… Билл!

Молодой человек обернулся. Его невеста в растерянности широко раскрыла рот.

— Сумочка, моя дамская сумочка! Куда она пропала?

— Сумочка? Пропала когда — сейчас?

— Нет…

— А когда же?

— Я… Не знаю. Когда я пришла в замок, она точно была у меня в руках, а потом… После всего, что было…

Билл подошел к Мэйдж:

— Ничего-ничего, не волнуйся. Она где-то здесь. В ней было что-то важное?

— Нет, ничего. Ничего… только то письмо.

Билл нахмурился:

— Какое письмо?

— Не знаю! Я вынула его из почтового ящика утром и думала прочесть в поезде. А потом у меня в голове был только этот дядя Джерри, я обо всем забыла… Неприятно — я не знаю, почему, но мне кажется, в нем содержалось что-то важное…

— Может, сумочка просто лежит у тебя в комнате? А все-таки странно: то одно пропадет, то другое… Хотя потом все находится.

— Пойду посмотрю в комнате.

— А я прогуляюсь к башне.

Мэйдж в испуге распахнула глаза:

— Билл, не ходи! Дядя Джерри ведь ясно сказал, чтобы его никто не беспокоил!

— Не бойся, к нему я не пойду. Но все-таки интересно, что там происходит — хотя бы вокруг посмотрю…

Урсула Браун из башни прошла прямо к себе в комнату, а через несколько секунд к ней в дверь уже постучали. Это был журналист Фрэнк Данбар. Она ничуть не удивилась.

— Рада, что ты здесь, Фрэнк. Джерри довел всех нас чуть ли не до нервного срыва. Тут он, я бы сказала, со временем к лучшему не изменился. Даже наоборот.

Данбар привычной походкой вразвалку направился к стулу у окна, сел, закурил сигарету, немного помолчал и сказал:

— Что меня удивляет — как ты могла с ним тогда встречаться и даже, больше того, несколько месяцев здесь прожить.

Урсула погладила медальон на груди:

— И я не понимаю. Но все-таки он очень изменился. Это было лет двадцать назад.

— Странно: послушать его, так это ты была тигрица, которая с ним забавлялась.

Урсула пожала плечами:

— Мало ли, что он тут наговорил — ты же понимаешь. На самом деле это он играет с нами, играет на наших нервах, и бог еще знает, как этот вечер закончится. Я его убью, придумав и выполнив какой-то хитрый план? Чушь! Но свернуть ему шею я бы очень хотела.

Данбар попытался улыбнуться:

— В каком-то смысле ситуация даже забавная. Ведь если с ним действительно что-то случится, что чем более невиновной ты будешь казаться — например, если у тебя будет прочное алиби, — тем больше твои поступки будут соответствовать его словам, и ты окажешься под подозрением…

— По-твоему, это смешно?

— Нет. Честно признаюсь, смеяться мне совсем не хочется. Да мне уже давно не хочется смеяться. Урсула…

Чтобы доставить себе больше удовольствия, Урсула повернулась к большому стенному зеркалу в золоченой раме — проверить, не растрепалась ли прическа.

— А собственно, зачем ты сюда приехал? — спросила она. — Почему принял приглашение Джерри?

— Как ты догадываешься, не для того, чтобы с ним познакомиться, хотя приглашение было очень любезное. Нет, я решился потому, что понял из его письма: ты тоже здесь будешь. А ты?

Урсула обернулась и медленно подошла к бывшему жениху. Подняв на него сине-зеленые глаза, она прошептала:

— Еще не догадался?

Выйдя из гостиной, Блейк и Халлахан увидели в конце коридора, в проеме открытой двери доктора Джерролда, который курил, сосредоточенно погрузившись в созерцание темного дворика.

Два друга подошли к нему. Какое-то время слышался только стук дождя по камням.

— Мерзкая погода, — заметил психиатр.

Блейк без церемоний спросил его, что он думает о Пирсоне.

Джерролд ответил: пока он воздержится от каких бы то ни было суждений. По какой причине он принял его приглашение? И тут он предпочел бы пока промолчать. Близко ли они знакомы? Нет, он никогда раньше Пирсона не видел.

— Иными словами, — сказал Блейк, искоса поглядывая на доктора, — история, которую он про вас рассказал, — чистая ложь?

— Конечно. Впрочем, не исключено, что я поступил так, о том не ведая, то есть поместил в лечебницу девушку, которая действительно была его невестой. А он потом придумал всю эту драму и вообразил, что мой поступок был продиктован местью. Вы же понимаете: за время моей практики я имел дело с очень многими. А поскольку этот случай произошел уже много лет назад, если он вообще происходил…

— Вы так много людей поместили в психушку? — шутливо осведомился Халлахан.

Доктор Джерролд и не подумал улыбнуться в ответ.

— О таких вещах никому не рассказывают — само собой разумеется. Но это случается чаще, чем думают.

— Я полагаю, не так-то просто определить степень тяжести состояния и принять решение?

— Это действительно нелегко, — вздохнул психиатр.

— Каждый из нас по-своему сумасшедший, не правда ли?

— Вы совершенно правы. В каждом человеке дремлет безумие…

Его слова прозвучали в мрачной тишине, которую тут же вновь нарушил вой шквалистого ветра.

— Что вы думаете о Пирсоне? — повторил вопрос Блейк.

— Вы уже спрашивали об этом, — холодно заметил психиатр.

— Но вы не ответили.

Джерролд ненадолго задумался, глядя на башню, почти невидимую во тьме.

— Я думаю, этот человек ставит некий опыт.

— Какого рода?

— Опыт по человеческому поведению. Но больше я вам пока ничего не скажу.

— Хорошо, — произнес Халлахан. — Только я хотел бы задать еще один, последний, вопрос о нем. По вашему мнению, вполне ли наш хозяин здоров психически?

Джерролд невозмутимо достал новую сигарету и ничего не ответил.

— Так или иначе, — сказал Блейк своему другу по дороге обратно в гостиную, — доктор, кажется, тоже не слишком спокоен. Вы видели: он не сводил глаз с башни…

Халлахан кивнул.

— Черт побери, не будем же мы здесь сидеть и ждать сложа руки! Я тоже пойду к башне, посмотрю, что там, только со стороны моря.

— Будьте осторожны, ведь тьма кромешная! Наша фея Моргана уже чуть было не свалилась в океан!

В половине одиннадцатого тишину разорвал отчаянный вопль. Все услышали его — кто громче, кто тише, — и через пару минут уже толкались в маленьком дворике. Блейк убежал, потом вернулся со штормовым фонарем — лица собравшихся в его свете казались растерянными и встревоженными.

Слышались бессвязные фразы:

— Какой кошмар, никогда не слышал ничего подобного!

— Наверняка это он кричал!

— Билл, ты слышал? Ужасно!

— Успокойся, Мэйдж, прошу тебя…

— Это предсмертный вопль! С ним что-то случилось!

— Скорее, скорее наверх, нельзя терять время!

С этим были согласны все, хотя кое-кому понадобилось набраться немало смелости, чтобы переступить порог башни. По темной винтовой лестнице на верхний этаж последние в цепочке поднялись почти вслепую: через узкие амбразуры не пробивалось ни лучика света.