Буало-Нарсежак - Операция Примула. Полное собрание сочинений. Том 7 [Операция Примула, Брат Иуда, В тисках, Проказа]

Пьер Буало и Тома Нарсежак впервые встретились, когда им было за сорок, к этому времени оба уже были известными писателями. Озабоченные поисками способа вывести из назревающего кризиса жанр «полицейского романа», они решили стать соавторами. Так появился на свет новый романист с двойной фамилией — Буало-Нарсежак, чьи книги буквально взорвали изнутри традиционный детектив, открыли новую страницу в истории жанра. Вместо привычной «игры ума» для разгадки преступления, соавторы показывают трепетную живую жизнь, раскрывают внутренний мир своих персонажей, очеловечивают повествование. Они вводят в детективный жанр несвойственный ему прежде психологический анализ, который органично переплетается с увлекательным сюжетом. По сути дела они создали новый тип литературного произведения — детективно-психологический роман, где психология помогает раскрыть тайну преступления, а детективный сюжет углубляет и обостряет изображение душевного состояния человека, находящегося в экстремальной кризисной ситуации.

Буало и Нарсежак очень скоро получили всемирное признание. Они опубликовали с 1952 по 1995 год свыше сорока романов. Почти все их произведения переведены на многие языки мира и опубликованы огромными тиражами. Их часто экранизируют в кино и на телевидении.

Буало и Нарсежак заняли достойное место в ряду классиков детективной литературы, таких как Конан Дойл, Агата Кристи и Жорж Сименон.

Буало и Нарсежак, дополняя друг друга, выработали совершенно оригинальную и хорошо отработанную манеру письма, о чем можно судить хотя бы по тому, что и после смерти Пьера Буало в 1989 году его соавтор продолжает подписывать свои произведения двойной фамилией, ставшей известной во всем мире.

Opération Primevère (1973)

Перевод с французского Б. Скороходова

— Давай сюда, — сказал Морис. — При таком движении проскочим незаметно.

Клод съехал с шоссе. Заправочная станция была освещена, как вокзал, перед колонками выстроились машины. Малолитражка медленно притормозила. Морис посмотрел на часы: без четверти два.

— Нормально. На месте будем до трех часов. Теперь видишь, что Влади был прав. Машин на шоссе как в воскресенье.

Заправщик жестом пригласил их к колонке. Клод вышел из машины и вручную подкатил ее. Ночь была душной. В свете фонарей клубились мошки.

— Ну и работенка! — сказал заправщик. — Теперь вот августовские!.. И то же самое завтра и послезавтра!.. Сколько залить?

— Полный бак.

— Со вчерашнего дня без передышки. Люди как с ума посходили. То уезжают все сразу. То возвращаются все сразу. Вот-вот! Помяните мое слово, на дороге обязательно что-нибудь произойдет.

Клод посмотрел на Мориса и ухмыльнулся.

— Да, — сказал он. — Точно. Что-нибудь да произойдет.

Морис тоже улыбнулся, будто замечание содержало скрытый смысл.

— Пятнадцать франков, — объявил служащий. — Протру ветровое стекло. Его надо почистить. Вы тоже едете в Довиль? Будь у меня время, я бы поехал в Овернь. В Довиле слишком суматошно. Хотя в вашем возрасте как раз и развлекаться.

— Да, развлечься мы любим, — сказал Клод и прыснул со смеху.

— Счастливого пути, — пожелал заправщик. «Ситроен» тронулся с места. При выезде на шоссе Клод остановился. Машины проносились на полной скорости, воздушная волна качнула малолитражку.

— Осторожнее! — сказал Морис. — Не время нарываться на неприятности.

Они воспользовались просветом и мягко влились в поток.

В темноте пустынного здания свет поднимающегося лифта отбрасывал на лестничные площадки и стены таинственные причудливые тени. На пятом этаже Жерсен резко распахнул решетчатые двери и вышел, опередив жену. Одной рукой он развязал галстук, другой рылся в кармане.

— Идиоты! — продолжил он начатый разговор. — Да за такую глупость судить надо.

Флоранс пожала плечами.

— С тобой невозможно разговаривать.

Он наконец нашел английский ключ и стал нащупывать замочную скважину.

— Черт подери эту минутку. [1] Минутка — специальное устройство, включающее освещение на лестничной клетке. (Здесь и далее примеч. перев.) Ничего не разберешь.

— Дай мне ключ.

Она открыла дверь и зажгла свет в прихожей.

— Они получают свою революцию, — не унимался он. — Я их предупреждал.

Флоранс скинула туфли и по привычке посмотрелась в высокое зеркало, обрамленное живой зеленью.

— Я с тобой больше никуда не пойду, — сказала она, поправляя прическу. — Довольно. Ты во всем видишь политику. Жеро не имел в виду тебя. Он говорил в общем.

Жерсен сдернул галстук.

— Они могли бы не приглашать его. Коммуняка какой-то!

Она села и стала массировать ноги.

— Бедняжка. Тебе повсюду мерещатся коммунисты.

— О! Мне много чего о нем известно.

Он направился на кухню, и оттуда послышался звон бокалов и бутылок.

— Ты слишком много обо всех знаешь, — устало пробормотала она.

— Что? Ты, может, мне не веришь? — крикнул он из коридора. — Этот тип начинал в желтой газетенке в Сент-Этьенне.

Голос его приблизился, и он появился с бокалом в руке.

— Он специализировался на стариках. Клянусь, он их просто охмурял. В конце концов стал секретарем Лиги в защиту интересов людей преклонного возраста.

— Я тоже хочу выпить, — сказала Флоранс. — Мог бы и мне принести.

— Потом он начал издавать газету. И естественно, с волками жить…

Флоранс встала так резко, что опрокинула стул.

— Хватит! Надоело!

Зажав уши руками, она бросилась в спальню. Жерсен последовал за ней.

— Подожди! Я должен рассказать о Жеро, раз он тебя интересует.

— Что? Он меня интересует?

Она упала на кровать.

— Ладно, — сказала она. — Если тебе так нравится, пусть. Жеро меня интересует.

Расставив ноги, слегка наклонив голову, он рассматривал ее с жестоким наслаждением.

— Да, шестьдесят восьмой год стал для него просто бесценным даром. Революции, демонстрации, митинги… Он везде успевал… Это привело его туда, где он есть: в депутаты. Разумеется, левого центра.

— Ну и что, разве это позорно?

— Конечно нет.

Он осушил бокал и поставил его на столик у изголовья своей кровати.

— Конечно нет, — продолжал он. — Это игра. Но как бы случайно он вскоре оказался замешанным в деле с вином, а вино это экспортируется на Восток. Признаться, любопытное совпадение.

Плечи его затряслись в беззвучном смехе, как у нашкодившего мальчишки.

— У меня есть список его поездок. Очень показательно. Конечно, он никогда не был в Москве. Не такой дурак.

Он снял пиджак и аккуратно выложил из карманов на каминную полку бумажник, чековую книжку, очки, пачку сигарет, зажигалку, носовой платок. Флоранс наблюдала за его движениями с холодным безразличием.