П Орловец - Похождения Шерлока Холмса в Сибири.

Карпов запер свой домик на замок, запер ставни и, передав ключи вышедшей во двор хозяйке, заявил, что все готово.

Тройка дрогнула и быстро помчалась, подгоняемая кучером-бурятом.

— Жарь вдоль линии на север! — скомандовал Венгеров.

Кибитка была просторная, сена в ней было навалено вдоволь, и ехать было удобно.

А дивные пейзажи, то и дело меняющиеся картины и чудный день делали путешествие совершенно незаметным.

Меняя лошадей на каждой станции, мы к вечеру доехали до поворота железнодорожной линии на восток и, покинув ее, устремились к северу по направлению к Туркинской и Баргузину.

Не доезжая верст сорока до селения Туркинского, мы заночевали на одной из станций и с рассветом тронулись дальше.

В Туркинское мы прибыли к десяти часам утра.

Тут решено было сделать привал, да заодно расспросить о Варнавке.

На станции закусили, выпили чаю и отправились в селение. Тихо и мирно шагали мы по длинной и грязной улице, как вдруг наше внимание было привлечено огромной толпой народа, столпившейся около высокой избы.

Толпа жужжала и волновалась.

Среди нее то появлялись, то снова исчезали чины полиции, чем-то, видимо, сильно озабоченные.

И когда мы приблизились к этой толпе, мы сразу услышали имя Варнавки, переходившее из уст в уста.

— Эге! — воскликнул Шерлок Холмс. — На ловца и зверь бежит! Посмотрим-ка, что этот молодец здесь натворил.

Венгеров двинулся вперед.

При виде уездного начальника и урядника толпа расступилась, и мы беспрепятственно проникли в дом.

Картина, представившаяся нашим глазам, была поистине ужасна!

Вся внутренность избы была словно переворочена вверх ногами.

На полу валялись столы, скамьи, разбитая посуда и разная домашняя утварь.

Кровать была совершенно разворочена, а около нее на полу, среди лужи крови, валялись два трупа: женщины и мужчины.

Следственные власти стояли тут же, тихо совещаясь между собой.

Но о чем можно было тут совещаться, когда преступление было и без того ясно.

Об этом без слов говорили кровавые шрамы, сделанные ножом над левыми бровями жертв.

Подойдя к трупам, Холмс осмотрел их самым тщательным образом.

— Совершенно верно, — произнес он тихо, указывая мне на трупы. — Они лежали на кровати, когда разбойник вошел в избу, сорвав дверь с петель. На это указывает сама дверь. Первой проснулась женщина. Она вскочила с кровати, но тут же получила смертельный удар ножом в грудь и упала на пол. Вы видите, у ней всего одна рана и вытянуты руки. Ее муж воспользовался этим моментом, чтобы обороняться. Он схватил вот эту порезанную подушку и с нею, как со щитом, кинулся на врага. Разбойник несколько раз ударил ножом по подушке, и между ними завязалась борьба. Конечно, разбойнику было легко победить, так как он был вооружен. Он сначала нанес своей жертве рану в бок, но, видя, что раненый продолжал крепко держать его за рубашку, нанес ему второй удар в грудь и третий — в горло. Жертва упала. При борьбе у Варнавки была изодрана рубаха. Он был одет именно в ту рубаху, которая была им снята с убитого в лесу мужика. Вы видите, в зажатой руке покойника торчит лоскуток синего с красным ситца.

По мере того, как рассказывал Холмс, картина убийства вырисовывалась предо мною как живая.

Мысль Холмса шла так логично, правильно и живо, что можно было закрыть глаза и увидеть все, что происходило на этом месте.

Покончив с осмотром трупов, Холмс принялся за осмотр комнаты.

— Это преступление произведено с очевидной целью грабежа, — заговорил он, подзывая меня и Венгерова, который уже успел перекинуться несколькими словами с следственными властями.

— Комод и сундук взломаны, вещи перерыты и частью выброшены. Разбойник, убежав с каторги, нуждался в деньгах, может быть, и в другом костюме.

Холмс вышел на улицу и, пробыв там около четверти часа, возвратился.

— Ну-с, дорогой Ватсон, теперь мы пойдем по живым следам, — произнес он, потирая руки.

— Вы что-нибудь уже открыли? — спросил с любопытством Венгеров.

— А вы мне прежде скажите, какие данные добыло следствие? — спросил в свою очередь Холмс.

— Следствие установило лишь преступление с целью грабежа, произведенного, судя по знакам на жертвах, Варнавкой, — ответил Венгеров.

— И больше ничего?

— Ничего.

— Это слишком мало для мало-мальски порядочного следствия, — с иронией сказал Холмс. — Я в этом отношении пошел немного дальше. Преступник приехал верхом на лошади, которую привязал ко второму столбу забора со стороны улицы. Лошадь прикусывает. Совершив преступление, он снова сел на лошадь и направился к северу. Могу сказать еще, что подкова на правой передней ноге лошади еле держится.

— Но откуда вы узнали это? — удивленно воскликнул Венгеров.

— О, это совсем нетрудно узнать! — ответил Холмс. — На втором столбе забора ясно видны следы лошади, имеющей обыкновение грызть дерево. Что следы эти совершенно свежи, показывает то, что крошки дерева еще и до сих пор видны на грязи. Тут же видны и следы копыт. В следе правой передней ноги подкова сбита на сторону, и на грязи отпечатывается край копыта, свернутого с подковы. Следы идут с севера и уходят туда же.

— Но почему вы предполагаете, что на лошади приехал именно разбойник?

— Очень просто. Я спрашивал народ, не приезжал ли кто-нибудь к убитым или не выезжали ли они сами, и получил отрицательный ответ. Между тем, лошадь должна была долго стоять у забора, так как дерева сгрызено много, и если бы лошадь стояла привязанной так долго днем, то она непременно обратила бы на себя чье-нибудь внимание.

— Что же вы намерены делать? — спросил Венгеров, волнуясь.

— Мне необходимо знать, есть ли отсюда какие-нибудь дороги на север?

— Кроме той, по которой мы едем, — нету.

— В таком случае, сядемте сию же минуту в экипаж и марш в погоню!

Мы быстро возвратились на станцию, приказали заложить лошадей и, сев в экипаж, помчались по направлению к Баргузину.

Лишь только мы выехали за северную околицу, как Холмс приказал ехать шагом.

Сам же он, соскочив с возка, пошел сбоку дороги, пристально всматриваясь во множество конских и человеческих следов, видневшихся на успевшей подсохнуть глиняной почве.

— Здесь! Вот, вот! — кричал он время от времени, указывая нам на почти затоптанные редкие следы со сбитой на сторону подковой.

Затем он сел в тарантас, и мы помчались что есть духу.

Дорога шла без разветвлений, от нее не отходила ни одна тропка, и мы мчались быстро, умеряя шаг лошадей приблизительно через каждые пять верст.

Холмс делал свои наблюдения, и мы продолжали путь.

Но вот, наконец, мы доехали до первой станции.

Там мы приказали перепрячь лошадей. Но это оказалось не так просто. Сибиряк-смотритель вышел к нам и категорически объявил, что тройки дать не может.