Фредерик Браун - Смерть тоже ошибается…

В его голосе явственно звучала насмешка, но в то же время и тревожные нотки. Мне стало неловко. Почему я веду себя как зануда? Только потому, что Рита еще не вернулась? Черт возьми, да разве мне не повезло в тысячу раз больше, чем я смел надеяться? Ведь когда-нибудь она вернется.

— Наверное, это глупо, — признал я, пытаясь быстро предложить тему для беседы. — Интересно, как дела у копа Вайсса? Он забросил расследование?

— Он еще объявится. Мы его увидим. Готов поспорить, мы увидим его не далее как завтра.

— Почему завтра?

— Сьюзи.

— Чего? — удивился я. — Какое отношение утонувшая обезьяна имеет к убийству?

— Может, и никакого. Но ты не думай, что полицейские из Форт-Уэйна не присматривают за площадкой, и не считай, будто они не держат связь с парнями из Эвансвилла, то бишь с копом Вайссом. Он занят тем, что копается в версиях по поводу мертвого лилипута — как его имя?

— Лон Стаффолд.

— Верно. Эх, парень, мне бы твою память на мелочи. Ну, я на что хочешь поспорю, что Вайсс пока не ухватился ни за что, что могло бы привести его в цирк, иначе он бы давно вернулся — с каллиопой и шестью автоматами. Слушай, а ты держишь ухо востро?

— Ты о чем?

— Как просил Вайсс. Тебе есть что ему рассказать?

— Нет.

Дядя повернулся и посмотрел на меня:

— Ни к чему говорить об этом с таким отвращением. Что с тобой?

— Просто мне это не нравится. Лучше бы он ко мне не приставал. Слишком уж это напоминает стукачество.

Дядя Эм молчал, пока мы ехали пару кварталов. Свет и тень скользили друг за другом по салону автомобиля.

Потом он сказал:

— Парень, ты неправильно все понял. Может, это я виноват. Мы, циркачи, не любим копов, но речь идет о закрытии киосков и прочих мелочах. Мы не обязаны любить убийства. Мне-то они точно не нравятся.

Конечно, он был прав. Но я, видимо, пребывал в столь угрюмом настроении, что не мог не начать спорить:

— Тогда почему бы тебе самому не раскрыть преступление?

— Не собираюсь выполнять работу Вайсса за него. Но сообщить Вайссу то, что я знаю, — мое дело. Если бы я знал, кто пырнул лилипута ножом, я бы ему сказал. Если бы я знал хоть какие-то полезные факты, которые могли бы ему помочь, я бы обязательно ему рассказал. Это не игра в полицейских — и не стукачество. Не так ли?

— Наверное, — согласился я.

Такси остановилось возле обычной, но довольно модной на первый взгляд закусочной.

У стойки было мало народу. Стало ясно, что закусочная — только прикрытие, декорации. Лысый бармен не особенно пререкался с дядей Эмом. Кивком указал на дверь в задней части закусочной, которая вела в настоящее заведение.

Там столпилось много посетителей. Все были хорошо одеты, и половина из них — женщины. Сразу было видно, что у них водятся деньги. Я подумал: вот если бы к нам в цирк такие приходили… Здесь было два колеса для рулетки, вокруг одного стояли три человека, возле второго теснилось человек двенадцать. Я увидел полукруглый стол для блек-джека, стол для игры в кости и круглый стол для покера, за которым собралось семь-восемь игроков.

— Во что хочешь сыграть, Эд? — спросил дядя Эм.

Я ответил, что пока просто поброжу тут и понаблюдаю. Дядя направился к угловому столику, где человек с повязкой на глазу продавал фишки. Когда дядя вернулся, один из карманов у него раздулся, а в руке он держал столбик фишек. Там были три синие и примерно двадцать белых.

— Вот тридцать пять баксов на игру. Синие — это пятерки, а белые — баксы. Поиграй немного. Когда все проиграешь, найди меня. Я буду за покерным столом, если удастся отхватить местечко.

Некоторое время я наблюдал за игрой в кости, но там было столько народу, что я не стал делать ставки. Сыграл несколько партий в блек-джек, поставив по одной белой фишке. В первой партии я выиграл двадцать, во второй поставил шестнадцать и опять выиграл, потом получил пару девяток, удвоил ставку и выиграл снова. Таким образом я оказался на четыре фишки впереди и поступил так, как поступают все олухи, — поставил четыре бакса. У меня на руках оказались король и десятка, и я чувствовал себя довольно уверенно, пока кто-то не взял себе туза и не перевернул вторую карту, которая оказалась дамой.

В результате у меня осталось столько же, сколько было вначале, — тридцать пять баксов. Я побрел к рулетке, где было меньше посетителей, и увидел, что дяде Эму удалось сесть за покерный стол. Это было колесо с изображением американского орла и с тройным зеро помимо одинарного и двойного. Строго для олухов. Я ставил по одной фишке то на красное, то на черное, наблюдая, как играют другие. Толстяк в смокинге играл отчаянно: у него не было белых фишек, только синие и желтые. Он ставил не на номера, а на такие комбинации, как красное или черное, четное или нечетное, маленькое или большое. Женщина, которая его сопровождала, крашеная бывшая хористка в платье с открытой спиной и таким глубоким декольте, что оно едва прикрывало ее соски, действовала по-иному. У нее были белые фишки, но она ставила исключительно на аутсайдера, так что при каждой ставке как минимум полдюжины номеров на столе оказывались покрыты белыми чипами.

Я играл безо всякой цели, то так, то эдак, и в основном ставил на красное или черное. Вскоре я начал ставить по две белые фишки, потом по три, иногда по пять. Я выигрывал почти так же часто, как проигрывал, и мне стало скучно.

Очевидно, я просто не игрок по натуре. Я должен был получать удовольствие, но мне захотелось все бросить и пойти понаблюдать за дядей Эмом. Покер интересно смотреть, если ты на чьей-то стороне. В покере всегда есть драматизм, даже если ты просто зритель. Здесь можно опираться на собственные суждения, а не на слепую удачу или нечестное колесо.

Подумав о нечестной рулетке, я задумался о нулях. Ни один из них уже давно не выпадал. Я поставил по фишке на каждый из домашних номеров, на 0, 00 и 000. Они не выпали, но я попробовал еще раз.

По крайней мере, так я быстрее избавлялся от фишек, по три за раз. В течение следующих кругов я поставил по две фишки на каждый из нулей и за два круга потерял по шесть фишек. Потом я поставил три фишки на каждый из нулей, и выпало двойное зеро. Крупье положил стопку из двадцати одной синей фишки — сто пять баксов — на три белых, которые я ставил на двойное зеро. Я подобрал их и пропустил круг, изучая свой улов. У меня было сто тринадцать баксов. Я разделил их на две части — в одной сто, в другой тринадцать, — решив, что обналичу либо сотню, либо сто тридцать пять на четном числе. Я поставил десять баксов на черное и три на нечетное число, и шарик упал на четное число на красном.

Я направился к угловому столику и обналичил двадцать синих фишек, получив за них сто баксов, которые убрал в бумажник. Затем пошел посмотреть, как дядя Эм играет в покер. Почувствовав, что я стою у него за спиной, он поднял голову и обернулся.