С. Ван Дайн - Священный скарабей

— Чего же ожидал доктор вчера вечером от своей сегодняшней беседы с Кайлем? Тревожился ли он или был уверен в благоприятном исходе?

— Ни то, ни другое. Он относился к делу философски. Он человек уравновешенный, с большим самообладанием, и всегда остается ученым.

— Так. — Вэнс погасил свою папиросу и заложил руки за голову. — А какое впечатление произвело бы на доктора Блисса, если бы Кайль отказался финансировать его экспедиции?

— Трудно сказать. Он, наверное, стал бы искать капиталы в другом месте. Имейте в виду, что он сильно подвинул работы, хотя и не проник дальше преддверия гробницы Интефа.

— А что думает молодой Сальветер о возможности прекращения раскопок?

— Он был более расстроен, чем доктор. Сальветер — большой энтузиаст, и он несколько раз обращался к своему дяде, прося его продолжать дело. Если бы Кайль отказался продолжать дело, это бы явилось настоящим горем для молодого человека. Он, кажется, готов был отказаться от своей доли наследства, только бы Кайль продолжал раскопки.

— Еще одно я хотел вас спросить, Скарлетт, — сказал Вэнс после некоторого молчания. — Как относится миссис Блисс к работам своего супруга?

Скарлетт был, казалось, озадачен этим вопросом.

— О, Мерит вполне лояльная жена. В первый год своего замужества она интересовалась всем, что делал доктор. Она сопровождала его в экспедицию 1924 года, жила с ним в палатке и т. д. и казалась вполне счастливой. Но, но правде сказать, Вэнс, за последнее время ее интерес ослабел. Полагаю, что это влияние расы — египетская кровь сказывается в ней. Мать ее относилась крайне нетерпимо к тому, что она называла «осквернением гробниц ее предков западными варварами», — так она называла всех наших ученых. Но Мерит никогда не высказывала своего мнения. Я только предполагаю, что враждебное отношение ее матери передалось и ей. Но, как бы то ни было, Мерит вполне лояльна в отношении Блисса и его работы.

— На нее мог повлиять Хани, — заметил Вэнс.

— Это не исключено, — неохотно признался Скарлетт.

— Я бы сказал — весьма вероятно, — настаивал Вэнс. — Скажу даже больше. Я подозреваю, что доктор Блисс заметил влияние Хани на его жену и был этим крайне раздражен. Помните те слова, с которыми он обратился к Хани сегодня утром в музее. Он прямо обвинял Хани в том, что он отравляет ум миссис Блисс.

— Доктор и Хани никогда друг другу не симпатизировали, — уклончиво отвечал Скарлетт. — Блисс привез его в Америку только по настоянию Мерит. Мне кажется, что он подозревает Хани в том, что тот шпионит за ним по поручению египетского правительства.

— А этого разве не может быть?

— Право, Вэнс, — не могу вам на это ответить, но скажу вам одно — Мерит неспособна к какому-либо нелояльному поступку в отношении своего мужа. Даже, если она думает, что совершила ошибку, выйдя замуж за человека, который много старше нее и совершенно поглощен своей работой, она не откажется от данного слова.

— Так. — Вэнс кивнул и достал себе Режи из портсигара. — Это приводит меня к весьма деликатному вопросу. Думаете ли вы, что у миссис Блисс — как бы сказать — есть интересы помимо ее супруга? Возможно ли, что ее душевные эмоции вызываются чем-нибудь другим, кроме отрицательного отношения к работам доктора Блисса?

Скарлетт вскочил на ноги.

— Послушайте, Вэнс, черт возьми! Вы не имеете права задавать такой вопрос. О таких вещах не говорят. Так не делают, право, старина, вы ставите меня в весьма неудобное положение.

— Но и убийство не принято в хорошем обществе, — возразил Вэнс. — Мы имеем дело с весьма необычным положением. Кто-то отправил Кайля в иной мир весьма прискорбным способом. Но если это так задевает вашу чувствительность, я беру вопрос обратно. — Он обезоруживающе улыбнулся. — Вы сами не остались нечувствительным к чарам этой дамы, не так ли, Скарлетт?

Тот быстро повернулся и свирепо поглядел на Вэнса. Но раньше, чем он успел ответить, Вэнс встал и прямо поглядел ему в глаза.

— Тут был убит человек, — сказал он. — И к этому убийству припутан дьявольский заговор. На карте стоит другая человеческая жизнь. Я здесь для того, чтобы найти, кто задумал этот отвратительный план, и чтобы спасти невинного от электрического стула. Поэтому, я не могу допустить, чтобы условности становились на моем пути. Я понимаю вашу сдержанность. В обычных условиях она была бы достойна похвалы. Но так — это глупо.

— Вы правы, старина, — согласился Скарлетт. — Я скажу вам все, что вы хотите знать.

— Я думаю, что вы мне уже сказали все, — сказал Вэнс, кивая. — Но мы можем еще раз вас вызвать. Сейчас давно пора завтракать. Не хотите ли пройти к себе домой?

Скарлетт испустил вздох облегчения и поднялся на ноги.

— Премного благодарен, — и без дальнейших слов он удалился.

Хис последовал за ним и крикнул Сниткину, чтобы он выпустил Скарлетта из дому.

— Ну, — сказал Маркхзм Вэнсу, когда вернулся сержант, — помогли ли вам сведения Скарлетта? Я не нахожу, чтобы он пролил ослепительный свет на нашу загадку.

— Боже мой, — соболезнующе сказал Вэнс. — Скарлетт нас бесконечно подвинул вперед! Он открыл новые горизонты. Мы теперь имеем определенную почву для допроса всех обитателей дома.

— Очень рад, что вы довольны, — сказал Маркхэм вставая, — вы же не думаете…

— Да, я считаю это преступление только средством для определенной цели, — ответил Вэнс. — Его истинной целью было обвинение невинного человека и устранение некоторых мешающих элементов.

Маркхэм прошелся по музею, куря сигару.

— Слушайте, — сказал он. — Я хочу задать вам один вопрос. Я помню, вы спрашивали карандаш у Сальветера. Какой карандаш был положен под статую наверху полки? Был ли это «Монгол ном. 1»?

— Нет. Это был не «Монгол», а «Кохинур, НВ», гораздо тверже, чем «Монгол ном. 1». «Монгол» и «Кохинур» очень похожи. Они оба шестигранные и желтые. «Кохинур» вырабатывается в Чехословакии фирмой Гардмута, одной из старейших в Европе. Раньше «Кохинуры» были австрийскими карандашами, но после мировой войны…

— Не углубляйтесь в современную историю, — прервал его Маркхэм, — Итак, для ловушки был употреблен не «Монгол». Еще вопрос. Какие карандаши вы нашли на письменном столе в кабинете доктора Блисса?

Вэнс вздохнул.

— Я опасался этого вопроса! Прямо боюсь вам ответить, вы так скоропалительны. Маркхэм сердито поглядел и направился к лестнице в кабинет Блисса.

— Ну, нечего вам подниматься по этой винтовой лестнице, — окликнул его Вэнс. — Я уж скажу вам. Это были «Кохинуры».

— А!

— Что же, этот факт окажет влияние на ваше поведение?

— Нет, — сказал Маркхэм после короткого колебания. — В конце концов, карандаш не убедительная улика, особенно если иметь в виду, что в кабинет мог зайти кто угодно.