Рональд Нокс - Следы на мосту. Тело в силосной башне (сборник)

Миссис Халлифорд сощурилась, всмотрелась, затем резко выпрямилась.

– Понимаю, о чем это вы, – сказала она. – Его бантик. Полиция может подумать, он сорвал и отбросил его жестом отчаяния, пока шел по тропе, собираясь свести счеты с жизнью. Что ж, если они подумают именно так, я тут помочь не в силах. Нет, я уверена, каждый гражданин обязан помогать полиции чем может. Как это на вас похоже. Вы такой внимательный и заботливый. Я… думаю, я сейчас же побегу и расскажу им об этом.

Женщина оставила Бридона у ворот, не переставая рассыпаться в комплиментах. Он не стал терять времени даром. Прежде чем сюда прибудет полиция и начнет рассматривать действия Бридона как вмешательство в работу полиции, надо сделать одну вещь. Он должен убедиться в фактах, на которые указывал термометр в дальнем конце сада. Бридон быстрым шагом двинулся назад по тропинке, бросил еще один напрасный взгляд на то место, где прежде лежал окурок сигары, а затем обратил все внимание на термометр. Температура повысилась, поскольку летнее солнце набирало силу, туман рассеялся, и термометр показывал теперь 70 градусов. Минимальными показаниями самой низкой ночной температуры по-прежнему оставались 59 градусов. Однако максимальный индекс, составлявший всего час или два назад 68 градусов, если верить столбику ртути, теперь превратился в 72. Обстоятельство, возможно, оправдывающее его грубое восклицание:

– Черт, да будь я проклят!

– Нет, это абсолютно ничего не даст, – сказал про себя Бридон. – Абсолютная бессмыслица, в которой я не разобрался… по крайней мере, пока. Кто-то проходил по этому саду вчера ночью или ближе к вечеру и проделывал какие-то манипуляции с этим максимально-минимальным термометром. Он сдвинул оба индекса до столбика ртути, да так и оставил. Ночью температура воздуха опустилась до 59 градусов, и минимальный индекс так и указывал – ровно 59, так что здесь все в порядке. Примерно в восемь утра температура поднялась до 68, и максимальный индекс поднялся вместе с ней. К полудню или около того столбик ртути дополз до 70, а максимальный индекс показывал 72. Это невозможно. Стало быть, кто-то между восемью утра и полуднем вдруг решил изобразить, будто к термометру прошлой ночью вообще никто не прикасался. Если этот кто-то – человек, о котором упоминали раньше, то Уорсли никак не мог иметь отношения к данной истории, поскольку мертвецы с термометрами играть не могут. Вообще похоже на то, что это мог быть кто угодно, но только не аккуратист-садовник, не поленившийся убрать бумажную шапочку и окурок сигары, а также очевидно проглядевший маленький белый бантик с наклейкой, лежавший или под шапочкой, или где-то рядом с ней. Иными словами, некто был задействован, нанят этим утром с восьми часов для подчистки чьих-то следов. Стоит ли Бридону идти к инспектору полиции и рассказывать ему об этом? Что толку? Нет, конечно, с настоящим полицейским, таким, как Лейланд, можно было бы иметь дело и довести информацию до его сведения, но господа из Херефорда абсолютно безнадежны. Наверняка они стали бы расспрашивать о размере бумажной шапочки – седьмого или восьмого. Господи, имей я здесь хоть какие-то полномочия, я бы показал им всем!

День выдался бестолковый. Арнольды, жившие поблизости и хорошо известные в местных кругах, сели в машину и уехали домой. Остальных вежливо, но настойчиво попросили остаться до конца предварительного расследования. Могло показаться абсолютно бессердечным покидать дом в такой момент с очевидным намерением поразвлечься где-то на стороне. Тем не менее и дома, и вне его никого не оставляло ощущение, что он является здесь обузой. Вконец вымотанные, но не растерявшие рвения полицейские замеряли бесчисленные следы от шин, оставшиеся в пыли после вчерашнего приключения. Репортеров быстро отогнали от входной двери. В бильярдной врач проводил вскрытие. Телефон трезвонил безостановочно – звонили с расспросами деловые партнеры и почитатели покойного, поступали соболезнования от друзей. Отвратительная обезьяна бродила, задрав вверх хвост, из одной комнаты в другую, ловила на себе любопытные взгляды и не проявляла к человеческим существам ни малейшего интереса. Иногда она же выходила на улицу, усаживалась посреди дорожки, точно передразнивала действия возмущенных полицейских, делающих замеры. Уолтер Халлифорд, бледный, но на удивление спокойный, был вынужден справляться со всем этим кошмаром в одиночку. Никто не мог ему помочь, но никому не хотелось выглядеть, словно они избегают его общества. Солнце безжалостно припекало, словно с присущим ему отстраненным юмором насмехалось над невзгодами, что обрушились на частные владения. Раскаленный воздух дрожал. Непрестанно и оглушительно гудели механизмы силосной башни, куда теперь открыли доступ – ведь тело уже не мешало и рабочие стремились наверстать упущенное. Люди могли свободно приходить и уходить, но гиганта надо было непрерывно подкармливать, и вот рабочие из рук в руки передавали и забрасывали в его ненасытную утробу снопы срезанных стеблей, затем превращенные или в корм для скота, или яд для человека.

Бридоны сочли эту обстановку просто невыносимой и вскоре после ланча отправились вдвоем на каноэ вверх по реке. Нет лучшего лекарства от всеобщей печали и бесплодных попыток напрячь мозги, чем свежий воздух и физические нагрузки. Если на суше в такую жару это почти недостижимо, то тут река Уай предоставляла массу разных возможностей. Уай – река не для женщин. Стоит направить нос лодки против течения, и приходится поднапрячься, бешено работать веслами, преодолевая частые стремнины. На обратном пути лодка уже легко и плавно скользила по воде, но вдруг они услышали громкий оклик с берега, до того казавшийся совершенно безлюдным. Тут Бридоны с удивлением увидели туриста в шортах – остальной его гардероб сводился к минимуму, – призывно машущего им рукой с дальнего берега. Потребовалось немало усилий придерживаться прежнего курса и затем резко направить каноэ поперек течения. Управление лодкой требовало не только огромных усилий но и сосредоточенности и почти не позволяло озираться по сторонам, а потому, лишь приблизившись к берегу, Майлз издал радостный и удивленный возглас.

– Лейланд! – крикнул он. – Что вы здесь делаете, черт побери? – Подплыв еще ближе, он добавил: – Полиция подослала работать подсадной уткой? Расследуете очередное скандальное происшествие с туристами, что-то в этом духе? Как вообще вы нас узнали?

Лейланд придержал лодку, чтобы они могли выбраться на берег, и привязал ее к колышку.

– Сразу узнал вас. Тайно выведал о вашей прогулке вверх по реке. Также имейте в виду: я здесь инкогнито, зарубите это себе на носу. Видите вон те заросли? Вы наверняка не знаете, но именно там пролегает граница имения Ластбери. Я и подумал, что лучше всего разбить палатку как можно ближе к границе. Вот уж повезло так повезло. Поначалу никак не получалось сообразить, как же вступить с вами в контакт.