Агата Кристи - Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе (сборник)

– Номера четыре и пять, – пробормотал Пуаро.

– Вот именно, в последнем купе. Я еду на верхней полке, поэтому и забрался туда. Там я курил и читал. У этого англичанишки, как я понял, болели зубы. Он достал бутылочку с какой-то гадостью, которая очень сильно пахла, – а потом лег в постель и стал стонать. Потом я заснул, но каждый раз, когда просыпался, слышал его стоны.

– А вы не знаете, он никуда не выходил ночью?

– Не думаю. Я бы это услышал. Когда открывается дверь, из коридора падает свет, и ты просыпаешься совершенно автоматически, думая, что это таможенный досмотр.

– Он рассказывал вам что-нибудь о своем хозяине? Говорил про него что-то нехорошее?

– Я же сказал вам, что он не разговаривал со мной. Никакого дружелюбия – настоящая рыба.

– Вы сказали, что курили. А что именно – трубку, сигареты или сигары?

– Я курю только сигареты.

Пуаро предложил ему свой портсигар, и итальянец взял одну.

– А вы когда-нибудь были в Чикаго? – поинтересовался месье Бук.

– Ну конечно. Отличный город, хотя я лучше знаю Нью-Йорк, Вашингтон и Детройт. А вы когда-нибудь были в Штатах?.. Нет?.. Вам надо обязательно туда съездить, это…

Пуаро положил перед ним лист бумаги.

– Прошу вас, распишитесь и укажите ваш постоянный адрес, пожалуйста.

Итальянец с важностью написал требуемое и встал; улыбка так и не сходила с его лица.

– Это все? Я больше вам не нужен? Тогда всего хорошего, господа. Хорошо бы нам поскорее выбраться из этого снега. У меня встреча в Милане… – Он печально покачал головой. – Так я упущу свою выгоду.

И он вышел.

Пуаро взглянул на своего друга.

– Он долго жил в Америке, – сказал месье Бук. – Он итальянец, а итальянцы для убийства обычно используют нож. И потом, они известные вруны! Мне они совсем не нравятся.

– Ça se voit  [54], – с улыбкой произнес Пуаро. – Может быть, вы и правы, но хочу обратить ваше внимание, мой друг, на то, что против этого человека у нас абсолютно ничего нет.

– А как же психология? Разве итальянцы не колют ножом?

– В этом нет никакого сомнения, – согласился Пуаро. – Особенно в пылу ссоры. Но наше дело – это совсем другое преступление. Мне кажется, мой друг, что это преступление очень тщательно продумано и претворено в жизнь. Оно дальновидное и хитрое. Это не преступление, как бы это лучше выразить, южного темперамента. Здесь за версту чувствуется холодный, изобретательный, зрелый ум – я бы сказал, ум англосакса.

Он взял в руки последние два паспорта.

– А теперь давайте пообщаемся с мисс Мэри Дебенхэм.

Когда Мэри Дебенхэм вошла в вагон, она еще раз подтвердила мнение Пуаро о ней.

Очень аккуратный маленький черный жакет с серой французской юбкой. Аккуратно причесанные волосы. Спокойные, невозмутимые манеры.

Она села напротив Пуаро и месье Бука и вопросительно посмотрела на них.

– Ваше полное имя Мэри Хермиона Дебенхэм и вам двадцать шесть лет? – начал Пуаро.

– Да.

– Вы англичанка?

– Да.

– Прошу вас, мадемуазель, напишите вот здесь, на бумаге, ваш постоянный адрес.

Женщина повиновалась. У нее был аккуратный и понятный почерк.

– А теперь, мадемуазель, что вы можете рассказать нам о событиях прошлого вечера?

– Боюсь, что ничего. Я легла в постель и заснула.

– А вас не сильно расстроило, мадемуазель, что преступление было совершено именно в этом поезде?

Было видно, что подобного вопроса она не ожидала. Ее серые глаза слегка расширились.

– Я не совсем вас понимаю.

– А между тем, мадемуазель, я задал вам очень простой вопрос. Я повторю его еще раз: вас не сильно расстроило, что именно в этом поезде было совершено преступление?

– Я как-то не задумывалась об этом. Нет, мне кажется, что я совсем не расстроилась.

– Вы, по-видимому, постоянно сталкиваетесь с преступлениями, а?

– Естественно, неприятно, что такая вещь вообще произошла, – спокойно сказала Мэри Дебенхэм.

– Вы настоящий англосакс, мадемуазель. Vous n’eprouve pas d’emotion  [55].

Молодая женщина слегка улыбнулась:

– Боюсь, что я не смогу прямо сейчас забиться в истерике, чтобы доказать вам свою эмоциональность. В конце концов, люди умирают каждый день.

– Вы правы, они умирают. Правда, убийства происходят несколько реже.

– Ну конечно.

– Вы не были знакомы с убитым?

– Я впервые увидела его вчера за ланчем.

– И как он вам показался?

– Я почти не обратила на него внимания.

– А он не показался вам отрицательной личностью?

Мэри слегка пожала плечами.

– Не могу сказать, что нечто подобное пришло мне в голову.

Пуаро со знанием дела посмотрел на нее.

– Мне кажется, что вам не совсем нравится то, как я провожу свое расследование, – сказал он и подмигнул женщине. – Английское расследование велось бы совсем по-другому, говорите вы сами себе. Там все было бы разложено по полочкам – одни только факты и порядок во всем. Но у меня, мадемуазель, есть свои маленькие причуды. Сначала я изучаю свидетеля, потом определяю его характер и уже в зависимости от этого задаю вопросы. Всего несколько минут назад я беседовал с джентльменом, который был готов поделиться со мной своим мнением по любому предмету. Вот его я старался держать в рамках, чтобы он отвечал только «да» или «нет». А сейчас передо мной сидите вы. Я сразу понял, что человек вы методичный и организованный, что говорить будете только о том, о чем вас спросят, и ответы ваши будут краткими и четкими. Но поскольку, мадемуазель, человек – существо капризное, то я задаю вам совсем другие вопросы. Я спрашиваю вас, что вы чувствуете и о чем думаете. Этот мой метод – он что, вам не нравится?

– Если вы простите мне мои слова, то мне это кажется бесцельной тратой времени. Нравилось ли мне лицо мистера Рэтчетта или нет, это никоим образом не поможет вам найти убийцу.

– А вы знаете, кем на самом деле был мистер Рэтчетт, мадемуазель?

Женщина кивнула:

– Миссис Хаббард уже успела рассказать об этом всем и каждому.

– Что вы думаете по поводу дела Армстронгов?

– Совершенно омерзительное преступление. – Голос мисс Дебенхэм стал хриплым.

Пуаро задумчиво посмотрел на свою собеседницу.

– Я правильно понимаю, что вы едете из Багдада, мисс Дебенхэм?

– Да.

– В Лондон?

– Да.

– А что вы делали в Багдаде?

– Служила в качестве гувернантки двух детей.

– И вы вернетесь назад после этой поездки?

– Не уверена.

– Почему?

– Багдад – город довольно специфический. Если б появилась такая возможность, я бы с удовольствием нашла работу в Лондоне.

– Понятно. А мне почему-то показалось, что вы собираетесь выйти замуж…

Мисс Дебенхэм ничего не ответила. Вместо этого она подняла глаза и посмотрела Пуаро прямо в лицо. «А вы наглец», – ясно говорил ее взгляд.