Агата Кристи - Смерть лорда Эджвера. Загадка Рэд Хауза. Убийца, ваш выход!

— Нет, не могу. Это не моя тайна, я связан обещанием. Но и тебя понять можно; все улики против нас... Как относится Аллейн к версии самоубийства?

— Он далеко не во все меня посвящает.

— Вердикт присяжных — ошибка, — Гарденера словно прорвало. — Это типичное самоубийство. Я сам пойду к Аллейну, постараюсь его убедить, представлю неопровержимые доказательства. — Феликс вдруг умолк, но, помедлив, добавил: — Он будет вынужден признать, что это самоубийство.

— Я должен идти. Постарайся уснуть.

— Уснуть! «Сон, способный залатать худой мешок забот». Ох, опять из меня актерство прет! До свиданья, Найджел.

— Не провожай меня. До свиданья.

Найджел спустился по лестнице и мрачно побрел по нарядной Слоан-стрит. Ему предстояло сделать непростой выбор: рассказать ли Аллейну о подслушанной тираде Стефани? О женщины!.. Если держать язык за зубами, то Феликс из любви к Стефани свалит всю вину на Сэйнта. Вспомнив отповедь Аллейна в связи с его, Найджела, сомнениями нравственного порядка, журналист признался сам себе, что в первую очередь печется о собственном душевном покое. Он уже достиг Найтсбриджа и брел по направлению уголка ораторов в Гайд-парке, когда в нем созрело бесповоротное решение: нет, он не вправе что-либо утаивать от Аллейна!

С тяжелым сердцем Найджел остановил такси:

— В Скотланд-Ярд!

Еще не было четырех, однако старший инспектор оказался на месте и сразу его принял.

— Привет, Батгейт! Что это с вами? Отыскали еще одного убийцу?

— Прошу вас, не дразните меня. Я пришел не для того, чтобы изложить очередную версию, а дать показания.

— Садитесь. Итак, я весь внимание.

— Аллейн, ручаюсь, вам не понять, в каком затруднительном положении я оказался. Вам легко быть беспристрастным, но меня связывают узы дружбы с некоторыми персонажами нашей драмы... Тайна, которую я вам открою, касается женщины!

— Что вы несете? — резко перебил его Аллейн. — Выкладывайте ваши сведения — сами сказали, что пришли сюда ради этого... Простите, Батгейт, в последние дни я стал несносен.

Найджел проглотил комок, подкативший к горлу:

— Я ненароком подслушал признание.

Аллейн помедлил, потом взял в руку карандаш.

— Когда?

— Примерно час назад.

— Где?

— В квартире Феликса.

— Так, продолжайте.

— Легко сказать!.. Я вошел в прихожую без стука и услыхал голоса в гостиной, которую сам он называет «студией». Сначала женщина сказала: «Если я это сделала, то лишь ради тебя, Феликс! Он был твоим заклятым врагом». А Феликс ответил: «Я не могу в это поверить, не могу». Тогда она принялась хохотать, странным таким смехом, а потом говорит: «Все впустую. Однако я ни в чем не раскаиваюсь, слышишь? Но теперь, я вижу, ты не стоишь подобных жертв». Тут я нарочно хлопнул входной дверью и позвал Феликса. Он вышел в холл и провел меня в гостиную. Там была она.

— Кто?

— Стефани Воэн.

— Невероятно! — разозлился Аллейн.

— Надеюсь, вы не хотите сказать, что я лгу. Такими вещами не шутят, я не забуду их разговора до гробовой доски!

Аллейн молчал так долго, что Найджел стал поглядывать на него с тревогой. Наконец старший инспектор заговорил:

— И все же, Батгейт, этого недостаточно для бесповоротного вывода о ее виновности. «Если я это сделала, то лишь ради тебя. Он был твоим заклятым врагом». Допустим, она открыла Гарденеру, что чем-то пригрозила Сюрбонадье и это могло подтолкнуть Артура к самоубийству. Можно предположить и другое: разговор шел вовсе не о Сюрбонадье.

Если бы вы видели Феликса, то не стали бы делать такие предположения.

— А что с ним такое?

— Он совершенно подавлен! — воскликнул Найджел, не подобрав других слов.

— «Совершенно подавлен». Вы заразились от них театральной аффектацией. Барклей Крэммер, этот старый болван, сегодня на слушании в суде тоже корчил из себя «конченого человека».

Найджел поднялся со стула.

— Ну что же, мне нечего добавить. Если вы не находите мое сообщение заслуживающим внимания, остается только извиниться, что отнял у вас время.

Аллейн, облокотясь на стол, уставился на Найджела, как на музейный экспонат.

— Диогену бы повстречать вас, — пошутил он, — вот бы старик обрадовался! Вылез бы из бочки, наполнил ее пивом до краев и устроил бы большую потеху.

— Похоже, вы сделали мне комплимент, — смягчился Найджел.

— Именно так. Ну, а что же было потом?

— Мисс Стефани пригласила меня к себе, просила бывать у нее запросто!

— Не смейте даже мечтать об этом!

— А мне и не надо!

— Послушайте. Больше к Гарденеру — ни ногой! Вам ясно?

— Ясно, не ясно только, какая муха вас укусила.

— Пишите себе свои статейки, но не суйте нос в чужие дела.

— Вот благодарность за все, что я для вас сделал, а ведь какой гадостью пришлось заниматься!

— Мой дорогой Батгейт, я это высоко ценю и выражаю вам искреннюю признательность. И все же в дальнейшем прошу вас неукоснительно следовать моим указаниям и советам. А в награду передаю вам исключительное право напечатать в своей газете сногсшибательную новость.

— Что же за новость такая?

— Можете информировать читателей, что мистер Джекоб Сэйнт арестован, однако пока что неизвестно, какое обвинение ему предъявлено.

— В интересах точности, — продолжал Аллейн, в то время как журналист глазел на него, разинув рот от неожиданности, — мистер Сэйнт пока еще на свободе. Однако я сейчас же отправлюсь исполнить свой долг. Хотите со мной?

— Еще бы, будто сами не знаете! Можно я позвоню в редакцию? Новость успеет попасть в вечерний выпуск.

— Звоните. Но скажете им ровно столько, сколько слышали от меня, и предупредите, чтобы подождали минут двадцать. Если Сэйнта не окажется на месте, вы им перезвоните. Видите, как я добр и любезен с вами?

— В высшей степени! — горячо отозвался Найджел и набрал номер редакции, где ему обещали полное содействие. — Я готов, поехали!

— Вот только дождемся сигнала от моего человека, он караулит добычу. Напомните мне, чтобы я захватил наручники. Господи, я волнуюсь, как новичок!

— При аресте вы предъявите Сэйнту обвинение в убийстве?

— Вас так и разбирает любопытство, однако потерпите.

Раздался короткий стук в дверь, и на пороге кабинета появился инспектор Фокс.

— Наш агент только что позвонил, — объявил он. — Высокочтимый джентльмен в своем кабинете в театре «Единорог».

— Тогда вперед! — закричал Аллейн.

— Наручники! — напомнил Найджел.

— Что бы я без вас делал? Фокс, вы взяли наручники?

— Так точно, сэр. Надели бы пальто, шеф. Вечер прохладный.

— Так, ордер с собой! — хлопнув себя по карману, пробормотал Аллейн, поспешно влез в пальто и нахлобучил фетровую шляпу, лихо ее заломив. — Ну как, я достаточно элегантен? — спросил он. — Процедура ареста — весьма торжественный ритуал.