Рональд Нокс - Убийство на виадуке. Три вентиля (сборник)

– Я ничего не знал о завещании, когда приезжал в Пулфорд, честное слово! – запротестовал Бридон. – Мне сообщили уже по возвращении. Разрешите передать епархии мои поздравления, или вы сочтете это фарисейством?

– Чепуха, вы на службе у Компании, мистер Бридон, и мы на вас не в обиде. Кстати, надеюсь, я не расстроил ненароком ваших планов, упомянув об этом предмете? – Эймс покосился на старого джентльмена. – Епископ рассказал все мне одному, так как полностью отдает себе отчет в том, что здесь могут возникнуть юридические сложности.

– Я не хуже других умею хранить секреты, – заметил Поултни. – Иными словами, мне свойственно общечеловеческое тщеславие, и потому я, как все, ужасно люблю секреты, однако вульгарный зуд выложить информацию терзает меня, пожалуй, меньше, чем моих ближних. А вы, сэр, плоховато знаете Чилторп, если говорите об осторожности в тех же четырех стенах, где находится миссис Дэвис. Уверяю вас, завещательные распоряжения покойного мистера Моттрама у нее просто с языка не сходят.

Крохотная пауза – все пытались сообразить, откуда миссис Дэвис обо всем узнала, и наконец вспомнили, что сей предмет, хотя и вскользь, был упомянут на дознании.

– Разумеется, – сказал Эймс. – Я уже имел счастье встречаться с миссис Дэвис. Если верно, что признание облегчает наше бремя, то «Бремя зол» не слишком его обременяет.

– По-моему, очень здорово, что название гостиницы не изменили, – вставила Анджела. – Эти старинные названия мало-помалу становятся редкостью. Тем более что «Бремя зол» звучит не так уж ободряюще.

– В годы моей юности в приходе, где я жил, – сказал Эймс, – была гостиница под названием «Напрасный труд». Порой мне казалось, что в этом заключено некое предзнаменование.

– Вы идете на похороны, мистер Поултни? – полюбопытствовал Лейланд, глядя на черный костюм старого джентльмена.

– От вас, сыщиков, ничего не утаишь. Да, хочу увидеть сельские похороны. В нашей учительской жизни подобные треволнения редкость; нас теперь в шестьдесят отправляют на пенсию. Мой жребий – обретаться среди молодых; на моих глазах происходит смена поколений, заполняются лакуны в рядах человечества, и, признаться, глядя на иные образчики, начинаешь сомневаться, а имеет ли все это смысл. Впрочем, не позволяйте мне омрачать минуты веселья. Давайте же есть и пить, вот что говорит всем своим видом миссис Дэвис, ибо завтра мы умрем.

– Надеюсь, мне идти необязательно, – сказала Анджела. – Если б знала, я бы привезла с собой черное платье.

– Без черного платья вы будете вопиющим оскорблением деревенского этикета. Нет, миссис Бридон, на ваше присутствие, к счастью, никто не рассчитывает. От Компании не требуется представительства на похоронах, пусть она лучше прольет над гробом золотые слезы. Вот мы – другое дело! Мистер Эймс отдаст последний долг благодетелю своей епархии. Мистер Бринкман, как положено хорошему секретарю, должен проводить бренные останки к месту вечного упокоения. Ну а я? Я странник в мире, случайно очутившийся с ним в одной гостинице, а, собственно, кто такие мы все, как не странники в этом эфемерном мире? О, миссис Бридон, вы-то, разумеется, исключение.

– Пожалуйста, остановите его, – сказала Анджела. – Как вы сюда добрались, мистер Эймс?

– Дневным поездом, а по сути, с похоронной процессией. Что, мистер Моттрам был так популярен в здешних краях?

– Он стал популярен, – ответил мистер Поултни с явной издевкой. – Жертва скоропостижной смерти похожа на вора-карманника: при всей нашей порядочности мы обожаем смотреть, как он ворует.

– По-моему, кроме Симмонса, близкой родни у Моттрама нет, – сказал Бринкман. – На кладбище Симмонс, наверно, придет, хотя они и недолюбливали друг друга. А вот слушать завещание ему вряд ли так уж интересно.

– Кстати, мистер Бринкман, его преосвященство просил передать, что вы всегда будете желанным гостем в соборном доме, если, конечно, останетесь в Пулфорде.

– Чрезвычайно любезно с его стороны. Но я еще до отъезда на отдых закончил дела мистера Моттрама и вряд ли понадоблюсь тут. Дня через два поеду в Лондон. Мне ведь рассчитывать не на кого, только на себя, сами понимаете.

– Выпейте кофе, Эймс, – предложил Бридон, – вам не повредит после такой утомительной поездки.

– Спасибо, не откажусь. Но вообще-то я не устал. Время в поезде проходит быстро, если не сидишь без дела.

– Ба, да вы никак из тех счастливцев, которые способны в поезде работать ?

– Ну что вы, нет, конечно. Я всю дорогу раскладывал пасьянс.

– Пасьянс? Я не ослышался? Впрочем, вы наверняка приехали с одной колодой.

– Нет, я всегда вожу с собой две.

– Две? И у мистера Поултни две! Анджела, это же замечательно! Сегодня вечером я устрою соревнования.

– Майлз, дорогой, ты серьезно? Знаешь ведь, что за пасьянсом ты ни о чем другом думать не умеешь. Мистер Эймс, прошу вас, выбросьте карты в реку! Ну просто беда с моим мужем: стоит ему засесть за эти бесконечные пасьянсы, и он начисто забывает о работе и вообще обо всем.

– Ничего ты, Анджела, не понимаешь. Это прочищает мозги. Когда бьешься над какой-нибудь загадкой, вот как я над здешней проблемой самоубийства, мозги лубенеют и истощаются, поэтому надо их взбодрить. Для того-то пасьянс и служит. Нет-нет, молока не надо, спасибо. Будьте добры, – он обратился к буфетчице, – передайте миссис Дэвис, что вечером я буду занят и прошу меня не беспокоить. Все, Анджела, даю тебе полчаса на возражения, но ты меня не переубедишь.

Фактически Майлзу и Анджеле удалось поговорить с глазу на глаз лишь после того, как вынесли гроб и участники похорон отправились на кладбище. Бридоны прошли к старой мельнице, чувствуя, что сегодня им ничего там не грозит, поскольку Бринкман занят в другом месте.

– Ну-с, – сказала Анджела, – видимо, надо поработать Ватсоном?

– Еще как надо! Видишь ли, ситуация для нас с Лейландом понемногу накаляется. С каждым новым фактом он все больше жаждет крови Симмонса, а я все больше убеждаюсь в правоте своей изначальной версии.

– Вы что, опять удвоили ставку, да?

– Это пустяки. Слушай, сейчас я тебе расскажу, что он нашел нынче утром.

И Майлз поведал историю с бумажным обрывком и лейландовские выводы.

– Ну а ты что обо всем этом думаешь? – спросил он у жены.

– Пожалуй, он прав. Мне кажется, его доводы вполне логичны и обоснованны.

– Да, но тут есть сложности.

– Выкладывай какие. Хотя погоди минутку. Я попробую сама их назвать. Испытаем женское чутье. Во-первых… вы бы заметили эту бумажку, будь она там, когда вы осматривали комнату.

– Необязательно. Ты не представляешь, сколько всего можно проглядеть, если специально об этом не думаешь.

– Ладно, и тем не менее Симмонс вряд ли такой дурак, чтобы жечь документ прямо в комнате. Особенно когда там несет газом, да еще и труп рядом. Он бы сунул бумагу в карман и забрал ее домой.