Дэн Симмонс - Пятое сердце

В доме не осталось ни одного целого зеркала, однако надвигалась гроза, и на улице потемнело так, что Холмс мог изучить свое отражение в высоком окне пустующей комнаты верхнего этажа.

Теперь он был американским чернорабочим от тяжелых башмаков до засаленной ирландской кепки. Образ дополняли грязный жилет и мешковатые штаны на одной подтяжке. Грим на лице, руках и ногтях создавал впечатление, что их не мыли примерно месяц. Из-под кепки торчали нечесаные патлы, и даже норвежские усы превратились в обвислые американские. Модная трость, лишенная футляра, стала грубой палкой с медной блямбой вместо фигурного серебряного набалдашника. Не взвесив ее в руке, никто бы не угадал, что внутри упрятан свинцовый стержень, а в рукояти – тяжелый свинцовый шар. Французский пружинный нож перекочевал в карман рабочих штанов, фотографии – в нагрудный карман рубашки.

Холмс вышел из старого дома, запер отмычками дверь и двинулся к юго-западным трущобам, стуча тяжелой палкой по плитке тротуаров и булыжникам мостовых.

В Холмсе, шагавшем по грязным опасным улочкам юго-западной части Вашингтона, не осталось и следа не только от норвежского джентльмена, за которого он выдавал себя в последнее время, но и от английского джентльмена, которым он притворялся куда дольше. Образ пропитого американского безработного вовсе не казался ему чужим. Холмс играл британского джентльмена всю свою взрослую жизнь, и по временам его эта личина утомляла.

В последующее столетие с лишним появится множество жизнеописаний Шерлока Холмса. Почти все биографы верно укажут год его рождения: 1854-й. Почти все напишут, что Шерлок и его брат Майкрофт происходили из семьи йоркширских помещиков. Они расскажут, что он получил домашнее образование в сельской усадьбе, а позже учился в Кембридже. И почти все изложенные факты – за исключением даты рождения – будут неправдой.

Все эти сведения о прошлом Шерлока Холмса биографы почерпнут из нескольких слов, приведенных доктором Ватсоном в рассказе «Случай с переводчиком» и опубликованных в журнале «Стрэнд». В тот летний вечер разговор между доктором и сыщиком «беспорядочно перескакивал с гольфа на причины изменений в наклонности эклиптики к экватору» (заметим: если Холмс и впрямь не знал, что Земля вращается вокруг Солнца, как он мог рассуждать об «изменениях в наклонности эклиптики»?), когда внезапно Ватсон свернул на тему «врожденных свойств». «Мы заспорили, – написал он в своей хронике, – в какой мере человек обязан тем или другим своим необычным дарованием предкам, а в какой – самостоятельному упражнению с юных лет». Выражаясь современным языком, то был спор о наследственности и влиянии среды.

Дальше Ватсон и привел свои четыре злополучных абзаца.

– В вашем собственном случае, – сказал я, – из всего, что я слышал от вас, по-видимому, явствует, что вашей наблюдательностью и редким искусством в построении выводов вы обязаны систематическому упражнению.

– В какой-то степени, – ответил он задумчиво. – Мои предки были захолустными помещиками и жили, наверно, точно такою жизнью, какая естественна для их сословия. Тем не менее эта склонность у меня в крови, и идет она, должно быть, от бабушки, которая была сестрой Верне, французского художника. Артистичность, когда она в крови, закономерно принимает самые удивительные формы.

– Но почему вы считаете, что это свойство у вас наследственное?

– Потому что мой брат Майкрофт наделен им в большей степени, чем я. [7] «Случай с переводчиком». Перевод Н. Вольпин.

Среди сотен тысяч слов, записанных Ватсоном, это единственное упоминание о предках Холмса. Тогда же сыщик впервые обмолвился, что у него есть брат, чем немало удивил своего «хрониста».

Однако ничто в этих «откровениях» Шерлока Холмса доктору Ватсону – за исключением фразы о брате Майкрофте – не соответствовало истине, начиная с утверждения, что его бабушка «была сестрой Верне, французского художника».

Да, конечно, был знаменитый в свое время французский художник Эмиль Жан-Орас Верне (1789–1863), писавший картины на батальные и североафриканские сюжеты. Во дни Холмса и Ватсона (как и в наши) наибольшей известностью пользовалось его монументальное творение «Битва на баррикадах на улице Суффло 24 июня 1848 года». Из всей его биографии обычно вспоминают единственный анекдотический эпизод: высокий покровитель попросил его убрать из батальной сцены одного печально известного генерала, на что Верне якобы ответил: «Я исторический живописец, сэр, и не стану грешить против истины».

Однако Холмс определенно сказал Ватсону неправду. У Эмиля Жан-Ораса Верне было три брата и одна младшая сестра, которая умерла от тифа в семь лет и едва ли могла доводиться бабкой Шерлоку Холмсу.

Уильям Шерлок Холмс родился в истсайдских трущобах Лондона и там же провел почти все юные годы. Когда позже Холмс скликал босоногих уличных мальчишек – свои «нерегулярные полицейские части с Бейкер-стрит», по его собственному выражению, – он в каком-то смысле вызывал из прошлого себя самого в их возрасте.

Будущие жизнеописания в числе других «установленных фактов» сообщат, что отец Холмса был либо отставной кавалерийский лейтенант Сигер Холмс, либо сельский сквайр Уильям Скотт Холмс. И то и другое утверждение не соответствует истине. Один знаменитый биограф Великого сыщика раскопает, что отец Шерлока унаследовал йоркширское имение «Майкрофт», которым Холмсы якобы владели с середины шестнадцатого века.

Это глупость и намеренная фальшивка. Да, Холмсы какое-то время называли своими несколько акров скудной земли в Йоркшире, но то была убыточная ферма времен королевы Елизаветы, и дядя Шерлока не владел, а только управлял ею, да и то лишь последние годы жизни – он скончался в 1860-м, через два года после того, как мать Шерлока (которую взрослый сыщик почти не помнил) умерла от чахотки в дешевой истчипской меблирашке.

Да, йоркширская ферма некогда претендовала на величие. В шестнадцатом веке владевший ею дворянин – не предок Холмса – задумал возвести на этом месте усадьбу, которая должна была получить имя «Шелкрофт». Однако дворянин имел неосторожность оставаться практикующим католиком в эпоху, когда в Англии насаждали англиканство – по мере надобности принудительно. В 1610-м Шелкрофтскую усадьбу сожгли дотла, а с нею обратились в прах и все надежды несчастного дворянина. История гласит, что он перерезал себе горло. Ни один из его наследников мужского пола не дожил до одиннадцати лет.

В следующее столетие некоторые йоркширские старожилы еще называли быстро уменьшавшееся поместье – уменьшавшееся потому, что наследники распродавали его по частям, чтобы платить долги, – «Шелкрофтскими дворами», однако к тысяча восьмисотому название превратилось в «Шлаковую гору», по трубам и глухим кирпичным строениям маленького рудничного комплекса, которые поставил на оставшихся шестидесяти акрах наследник-американец: в последней отчаянной попытке извлечь из этой земли хоть какие-нибудь деньги он решил добывать тут свинец. До 1838-го, когда рудник закрыли, «Шлаковая гора» частенько заполняла всю Йоркширскую долину черными облаками ядовитого свинцового дыма.