Дэн Симмонс - Пятое сердце

– Вот какое письмо я получила, мистер Холмс, и твердо решила принять предложение.

«Так какого дьявола ты, голубушка, отрываешь сыщика от дел, если уже все решила?» – тихо прошептал Генри Джеймс в теплой ночи, наполненной кружением насекомых.

Неуклюжий механизм сюжета продолжал с грохотом катить дальше, круша всякую логику. «Поздно вечером» Ватсону и Холмсу пришла телеграмма:

ПРОШУ БЫТЬ ГОСТИНИЦЕ «ЧЕРНЫЙ ЛЕБЕДЬ» ВИНЧЕСТЕРЕ ЗАВТРА ПОЛДЕНЬ. ПРИЕЗЖАЙТЕ! НЕ ЗНАЮ, ЧТО ДЕЛАТЬ. ХАНТЕР.

Не телеграмма, а монаршее повеление. Естественно, Холмс и Ватсон утренним поездом сломя голову понеслись в Винчестер. Дальше шел занятный отрывок, который брат Джеймса Уильям назвал бы «психологическим». Холмс, глядя на буколические домики и мирную сельскую округу, разражается внезапной тирадой:

– Я, когда вижу их, думаю только о том, как они уединенны и как безнаказанно здесь можно совершить преступление.

– О господи! – воскликнул я. – Кому бы в голову пришло связывать эти милые сердцу старые домики с преступлением?

– Они внушают мне страх. Я уверен, Ватсон, – и уверенность эта проистекает из опыта, – что в самых отвратительных трущобах Лондона не свершается столько страшных грехов, сколько в этой восхитительной и веселой сельской местности.

– Вас прямо страшно слушать.

– И причина этому совершенно очевидна. То, чего не в состоянии совершить закон, в городе делает общественное мнение. В самой жалкой трущобе крик ребенка, которого бьют, или драка, которую затеял пьяница, тотчас же вызовет участие или гнев соседей, и правосудие близко, так что единое слово жалобы приводит его механизм в движение. Значит, от преступления до скамьи подсудимых – всего один шаг. А теперь взгляните на эти уединенные дома – каждый из них отстоит от соседнего на добрую милю, они населены в большинстве своем невежественными бедняками, которые мало что смыслят в законодательстве. Представьте, какие дьявольски жестокие помыслы и безнравственность тайком процветают здесь из года в год.

Генри Джеймс немало прожил в Англии и знал, что это полнейшая чушь. Да, и в буколической деревушке возможны злодеяния и домашнее насилие, однако то, что перечислил Холмс, в лондонских трущобах не пресекается и не влечет за собой немедленной и неотвратимой кары. Более того, беззаконная жестокость любимого Джеймсом города была прекрасно известна всем тамошним обитателям.

Глупая тирада литературного Шерлока Холмса поразила Генри Джеймса по двум причинам.

Во-первых, противопоставление города и деревни в пользу города было совершенно неанглийским. Французским, быть может, или русским, но никак не английским.

Во-вторых, Джеймс почти слышал твердый голос брата Уильяма: «Это в некотором роде признание, рассказ о собственном прошлом, Гарри. Психологическая мольба о помощи и понимании. Что-то очень тяжелое и болезненное произошло с ним в сельской местности очень давно – в сельской местности, к которой он не привык, будучи, возможно, уроженцем городских трущоб, – и теперь он ненавидит самую идею буколической тишины и промежутки мирной темноты между деревенскими домиками. Было бы крайне занятно исследовать глубинную причину его страхов».

Генри Джеймс иногда выступал с лекциями о великих писателях, но, случись ему делать доклад на симпозиуме о литературной нелепости, он взял бы за основу оставшуюся часть «Медных Буков».

Мисс Хантер – коротко остриженная, что мучительно напомнило Джеймсу его покойную кузину Минни Темпл, тогда еще почти девочку, в наряде Гамлета после тяжелой болезни, из-за которой ей безжалостно обкорнали волосы, – встречается с Ватсоном и Холмсом в гостинице «Черный лебедь» (очевидно, она может, когда ей заблагорассудится, отлучиться от своего питомца, единственного ребенка Рукаслов – Эдварда, о котором говорится лишь, что «у него несоразмерно большая голова» и что он «злобное маленькое существо»).

И впрямь, помимо этого описания внешности и характера, о мальчике в рассказе почти не сказано. Ни разу не упомянуто, что мисс Хантер с ним занимается, не показано их общение. Рукаслы сообщили Вайолет Хантер, что их дочь – которая была очень на нее похожа – умерла от «воспаления мозга» (отсюда и коротко остриженные волосы), и теперь Хантер сообщает участливым Холмсу и Ватсону, что ее заставляют сидеть в эркере (спиной к окну, разумеется) в платье умершей дочери и хохотать над забавными историями, которые рассказывает мистер Рукасл. Хантер спрятала в носовой платок ручное зеркальце и, направив его на окно у себя за спиной, увидела перед оградой молодого человека, пристально глядящего в ее сторону. Тут угрюмая миссис Рукасл заметила зеркальце, объявила, что на участок забрался чужой человек, велела Вайолет помахать ему рукой и тут же задернула занавески. Затем мисс Хантер с легкостью вскрыла «запертый ящик комода» у себя в комнате и обнаружила каштановую косу ровно того же цвета и толщины, как была у нее раньше.

Согласно нерушимой традиции готических романов, таких как «Джен Эйр», есть непременная запертая комната – и даже целое запертое крыло, – куда мисс Хантер настрого запрещено входить. Естественно, она находит ключ (очень кстати и тоже вполне традиционно оставленный в замке), исследует пустое пыльное крыло… пустое, если не считать единственной комнаты, тоже запертой и заложенной снаружи перекладиной от железной кровати. Проникнуть туда мисс Хантер не успевает.

Мистер Рукасл почти сразу узнает, что гувернантка побывала в запертом крыле, и грозит отдать ее на растерзание своему псу, мастифу Карло, которого слуга Толлер спускает на ночь с цепи. В тот же вечер Толлер напивается до бесчувствия. Холмс объявляет, что надо запереть миссис Толлер в подвале и что они с доктором Ватсоном (который захватит свой верный армейский револьвер) будут в Медных Буках к семи вечера.

Холмс заявил, что у него нет никаких сомнений: мистер Рукасл держит в запертой комнате свою дочь Алису (которая вовсе не умерла) с неким преступным замыслом – возможно, чтобы пользоваться ее наследством. Трое любителей приключений взламывают замки, срывают перекладину от кровати, распахивают дверь, и…

Она была пуста. В ней не было ничего, кроме маленькой жесткой постели, стола и корзины с бельем. Люк на чердак был распахнут, пленница бежала.

– Здесь что-то произошло, – сказал Холмс. – Этот красавчик, очевидно, догадался о намерениях мисс Хантер и уволок свою жертву.

– Но каким образом?

– Через люк. Сейчас посмотрим, как он это сделал. – Он влез на стол. – Правильно, вот и обрывок веревочной лестницы, привязанной к карнизу. Вот как он это сделал.

– Но это невозможно, – возразила мисс Хантер. – Когда Рукаслы уезжали, никакой лестницы не было.