Рут Ренделл - Со смертью от Дун

Когда зазвонил телефон, Барден аж подскочил. Он схватил трубку и протянул ее Вексфорду. Как только тот заговорил, Барден сразу понял, что снова мимо.

— Да, — сказал Вексфорд. — Да, спасибо большое. Я понимаю. Ничего не поделаешь… Да, спокойной ночи. — Он повернулся к Бардену. — Это был Игэм, графолог. Он говорит, что Друри мог бы написать эти послания. Конечно, печатными буквами писали, чтобы скрыть почерк, но он говорит, что послания очень зрелые для юноши восемнадцати лет, и если они принадлежат Друри, то он ожидал бы куда большего развития, чем показывает предоставленный ему образец нынешнего почерка Друри… Более того, есть еще одно в его пользу. Я взял образец почвы с его шин, и хотя они еще не закончили, ребята из лаборатории твердо уверены, что машина не стояла в грязи на той проселочной дороге. В моей пробе в основном пыль и песок. Давайте выпьем чаю, Майк.

Барден показал большим пальцем на дверь.

— Ему тоже чаю, сэр?

— Господи, конечно, — сказал Вексфорд. — Сколько раз мне вам повторять? Мы же не в Мексике.

Маргарет Годфри была одной из пяти девочек, сидевших на каменной скамейке. Она находилась посередине. Стоявшие сзади положили руки на плечи сидевших. Вексфорд насчитал двенадцать лиц. Снимок Дайаны Стивенс был очень четким и резким, и сходство, даже после стольких лет, было хорошо видно. Старший инспектор восстановил в памяти лицо, которое увидел на сырой земле, затем с вновь пробудившимся любопытством уставился на это, освещенное солнцем. Остальные улыбались, но лицо Маргарет Годфри было равнодушно-спокойным. Очень высокий белый лоб, большие бесстрастные глаза. Губы ее были сомкнуты в чуть заметной улыбке, и она смотрела в камеру, как Джоконда с картины Леонардо.

Какая-то тайна сквозила в ее безмятежных чертах. Эта девушка, подумал Вексфорд, выглядит так, будто имела опыт, глубины которого большинство ее подруг не постигнут никогда, и он отразился в ней не страданием и не стыдом, а просто надменным спокойствием.

Школьный сарафан был здесь не к месту. Ей пошло бы платье с глухим воротом и пышными рукавами. Волосы, тогда мягкие, не были завиты и не торчали во все стороны, как потом. Они касались ее щек и лежали на голове двумя сияющими волнами. Вексфорд посмотрел на молчаливого Друри, который сидел в пяти ярдах от него. Затем, еще раз прикрыв снимок руками, долго рассматривал лица. Когда Барден вошел, он все еще смотрел на снимок, и чай его остыл.

Было почти три часа.

— Мисс Типпинг здесь, — сказал Барден.

Вексфорд вернулся из солнечного сада на фотографии, прикрыв снимок папкой:

— Пусть войдет.

Джанет Типпинг была пухленькой жизнерадостной девушкой с пучком покрытых лаком волос над глупеньким и настороженным личиком.

Когда она увидела Друри, ее лицо, пустое и недоуменное, не изменилось.

— Ну, я не могу сказать, — протянула она. — То есть давно дело было.

«Не двенадцать же лет назад, — подумал Барден, — всего четыре дня прошло».

— Может, я и обслуживала его. То есть я сотням клиентов пиво наливаю, горькое… — Друри круглыми глазами уставился на нее, словно пытаясь вселить в ее тупое, усталое сознание узнавание. Слушайте, — сказала она, — я не хочу, чтобы кого-нибудь из-за меня повесили. — Она подошла поближе, уставилась на него, как смотрят в музее на какое-нибудь уродство, затем отошла, покачав головой.

— Вы должны помнить меня! — вскричал Друри. — Вы должны вспомнить! Я все сделаю, дам вам, что угодно, только вспомните. Вы не понимаете, что это для меня значит…

— Ой, я вас умоляю, — сказала девушка, испугавшись. — Я уже напрягла мозги, но не могу вспомнить. — Она посмотрела на Вексфорда и сказала: — Я могу идти?

Телефон зазвонил, когда Барден выпроводил Типпинг. Он взял трубку и передал ее Вексфорду.

— Да… да, конечно, привезите, — сказал Вексфорд. — Это Мартин, — сказал он Бардену, выйдя из кабинета. — Миссис Друри сказала, что купила накидку днем в понедельник.

— Но это же не обязательно означает… — начал Барден.

— Нет. И Друри приехал во вторник после половины седьмого. Она помнит, поскольку ждала свои помидоры. Она хотела приготовить салат к чаю. Если этот парень не душил все это время миссис Парсонс, Майк, то он чертовски долго пил. И для невиновного он не помнит себя от страха.

— Это не обязательно означает… — повторил Барден.

— Знаю, знаю. Миссис Парсонс любила слабых мужчин, не так ли?

— Полагаю, в огороде вы ничего не нашли, сэр?

— Пять гвоздей, примерно центнер битых кирпичей и игрушечный «Роллс-Ройс», — сказал Вексфорд. — Он должен быть нам благодарен — по осени перекапывать не придется. — Полицейский замолк и добавил: — Если он еще будет жить здесь осенью.

Они вернулись в кабинет. Друри сидел совершенно неподвижно, его лицо жирно блестело и было бледным, как очищенный орех.

— Долго же вы пили, Друри, — сказал Вексфорд. — Вернулись домой только в половине седьмого…

Друри промямлил, едва двигая губами:

— Я хотел забрать заказ. Я бродил вокруг. Около шести большое движение. Я не привык пить, и я боялся садиться за руль. Я хотел дождаться мистера Спеллмана.

«Полпинты — и он боялся сесть за руль?» — подумал Барден.

— Когда вы возобновили отношения с миссис Парсонс?

— Я уже сказал вам, что не было никаких отношений. Я двенадцать лет не видел ее. Я ехал по Хай-стрит и остановился поговорить с нею…

— Вы ведь ревновали ее к мистеру Парсонсу?

— Я никогда его не видел.

— Вы стали бы ревновать к любому, за кого вышла бы миссис Парсонс. Вам не обязательно было встречаться с ним. Полагаю, вы встречались с миссис Парсонс, катали ее в машине; ей это надоело, и она пригрозила рассказать все вашей жене.

— Спросите мою жену, спросите ее! Она скажет вам, что я никогда ей не изменял! Мы счастливы в браке!

— Ваша жена уже едет сюда, Друри. Мы спросим ее.

Друри вскакивал при каждом телефонном звонке. Теперь, когда после долгого перерыва телефон снова зазвонил, мужчина вздрогнул и застонал. Вексфорд, который много часов сидел как на углях, только кивнул Бардену.

— Я вынесу его в другую комнату, — сказал он.

Брайант быстро покрывал лист паутиной стенографических иероглифов. Вексфорд уже поговорил с шефом полиции из Колорадо и теперь, стоя за спиной Брайанта, слышал только неразборчивую глухую тягучую речь и видел, как на лист ложится путаная стенограмма.

К четырем ее расшифровали. Хотя лицо Вексфорда оставалось флегматичным, когда тот читал письмо, Барден увидел на нем скрытое возбуждение. Мертвые слова, равнодушно отпечатанные на официальной бумаге, казалось, еще сохраняют силу жизни, хлопотливой жизни женщины в провинциальном болоте. Здесь, в глубине ночи, среди казенной мебели и зеленых стальных картотек, миссис Парсонс на мгновение — одно краткое мгновение за все время расследования — восстала из мертвых и стала живым человеком. В ее словах не было драматизма, только шепот маленькой трагедии; но из-за постигшей ее судьбы ее письмо было зловещим документом, единственным записанным фрагментом ее внутренней жизни.