Лиза Гарднер - Странный сосед

Дальше все шло на автопилоте. Джейсон нашел цельнозерновой пшеничный хлеб. Взял несколько кусочков, намазал арахисовым маслом, потом желе. Отсчитал четыре морковки, добавил пару веточек зеленого винограда. Положил все на цветастую, с ромашками, тарелку вместе с нарезанными по диагонали сэндвичами.

Ри лепетала что-то свое. В ее представлении Мистер Смит убежал на встречу с Кроликом Питером, и оба могли заявиться домой с Алисой из Страны чудес. Ри была в том возрасте, когда реальность легко смешивается с фантазией. Она верила в Санту, в ее представлении Пасхальный Кролик дружил с Зубной Феей, а Большой Красный Пес Клиффорд вполне мог назначить Мистеру Смиту свидание в песочнице.

Ри была развитым ребенком. Активным, подающим большие надежды, требовательным. Она могла устроить сорокапятиминутный скандал из-за того, что у нее нет розовых носочков нужного оттенка. Однажды все утро отказывалась выходить из комнаты, разозлившись на Сандру за то, что та купила в кухню новые занавески, не проконсультировавшись с ней.

И тем не менее ни Сандра, ни Джейсон не хотели ничего другого.

Каждый из них смотрел на нее и видел детство, которого ни у кого из них не было. Они видели невинность и чистоту, веру и доверие. Они таяли в ее объятиях. Жили ради ее заразительного смеха. И они с самого начала согласились, что Ри всегда будет на первом месте. И что они сделают для нее всё.

Всё.

Джейсон посмотрел в окно на стоящую возле дома полицейскую машину без опознавательных знаков, и пальцы сами собой сжались в кулак.

– Она симпатичная.

– Мистер Смит – мальчик, – машинально поправил он.

– Не Мистер Смит. Та полицейская леди. Мне понравились ее волосы.

Джейсон повернулся к дочери. Ри успела испачкаться, в одном уголке рта – пятно арахисового масла, в другом – от желе. Она смотрела на него большими карими глазами.

– Знаешь, ты можешь рассказать мне все, – тихо сказал он.

Ри положила на тарелку сэндвич.

– Знаю, папочка, – отозвалась она, отводя глаза. Потом без особого желания съела две виноградинки и разложила остальные на тарелке, вокруг белых лепестков ромашки. – Думаешь, с Мистером Смитом все хорошо?

– У кошек, говорят, девять жизней.

– У мамочек столько нет.

Джейсон не знал, что сказать. Он попытался придумать что-нибудь ободряющее и даже открыл рот, но в голову так ничего и не пришло. Снова задрожали руки; где-то внутри, в самой глубине, похолодело, и он понял, что этот холод останется с ним навсегда.

– Я устала, папочка. Мне хочется поспать.

– Хорошо.

Они поднялись наверх.

Глядя, как Ри чистит зубы, Джейсон подумал, что так, наверное, всегда делала Сэнди.

Сидя на краешке, он прочитал дочери две истории. Так, наверное, всегда делала Сэнди?

С той же мыслью – наверное, так всегда делала Сэнди – он спел песенку, укрыл Ри одеялом и поцеловал в щеку.

Джейсон уже был у двери, когда она заговорила. Он повернулся, сложив руки на груди и спрятав пальцы под локтями, чтобы не было видно, как они дрожат.

– Останься со мной, папочка. Пока я усну.

– Хорошо.

– Мамочка пела мне «Пафф, Волшебный Дракон». Я помню.

– Хорошо.

Ри заерзала под одеялом.

– Как думаешь, мамочка уже нашла Мистера Смита? Она вернется домой?

– Надеюсь, что да.

Девочка притихла.

– Папочка, – прошептала она. – Папочка, у меня есть секрет.

Он глубоко вздохнул и сделал над собой усилие, чтобы голос прозвучал легко и непринужденно.

– Правда? Ты ведь помнишь Папочкино Условие?

– Папочкино Условие?

– Да, Папочкино Условие. Секретом всегда можно поделиться с папочкой. И тогда он тоже будет хранить секрет.

– Мой папочка – ты.

– Да. И уверяю тебя, я очень хорошо храню секреты.

Ри улыбнулась, повернулась на другой бочок и, не сказав больше ни слова, уснула.

Джейсон подождал минут пять, вышел тихонько из комнаты и спустился по лестнице.

Фотография лежала в кухне, в хозяйственном ящике, вместе с фонариком, отверткой, оставшимися со дня рождения свечами и полудюжиной декоративных подвесок для винных бокалов, которыми они никогда не пользовались. Сандра постоянно подшучивала над мужем из-за этой карточки в дешевой позолоченной рамке.

– Боже мой, ты как будто прячешь фотокарточку старой школьной подружки. Поставь ее на полку. Она же для тебя как член семьи. Я вовсе не против.

Но женщина на фотографии не была членом семьи. Ей было то ли восемьдесят, то ли девяносто – ничего больше он и не помнил. Она сидела в кресле-качалке, и хрупкое тело почти терялось в просторных подержанных одеждах: темно-синей мужской фланелевой рубашке и коричневых вельветовых брюках, почти полностью укрытых старинным армейским кителем. Старуха задорно и с хитрецой улыбалась, как будто у нее тоже имелся некий секрет, и этот ее секрет был получше его секрета.

Ему нравилась ее улыбка. Ему нравился ее смех.

Она не была членом семьи, но долгое время оставалась единственным во всем мире человеком, внушавшим ему ощущение безопасности.

Джейсон схватил фотографию, прижал, словно талисман, к груди, и тут ноги подкосились, и ему пришлось опуститься на пол. Его снова затрясло. Началось с рук, потом дрожь распространилась дальше, ушла вглубь, захватила грудь, скатилась на бедра, колени, лодыжки, пальцы…

Джейсон не заплакал. Он вообще не издал ни звука, но трясло его так, что, казалось, тело не выдержит нагрузки, плоть отвалится от костей, а кости расщепятся на тысячи кусочков.

– Черт бы тебя побрал, Сэнди, – прохрипел он, роняя голову на колени. И только потом, с опозданием, вспомнил про компьютер.

Телефон зазвонил через десять минут. Джейсон не хотел ни с кем разговаривать, но вдруг подумал – без всякого на то основания, – что звонить может Сэнди, и снял трубку.

– Вы один дома? – спросил незнакомый мужской голос.

– Кто это?

– Ваш ребенок там?

Джейсон бросил трубку.

Телефон зазвонил снова. На определителе высветился тот же номер. Джейсон подождал, пока сработает автоответчик.

– Будем считать, что ответ положительный. Через пять минут на заднем дворе. Уверен, вы захотите со мной поговорить.

Незнакомец повесил трубку.

– Чтоб тебя, – выругался Джейсон. Ругаться было глупо – в кухне его никто не услышал, но ему все-таки стало легче.

Он поднялся наверх и заглянул в комнату Ри. Девочка крепко спала, с головой накрывшись одеялом. Взгляд привычно скользнул к изножью, но рыжеватого холмика на месте не оказалось, и Джейсон ощутил ставшую уже знакомой боль.

– Черт бы тебя побрал, Сэнди, – устало пробормотал он и, накинув куртку, вышел на задний двор.

Звонивший оказался моложе, чем ожидал Джейсон. Двадцать два, двадцать три года. Высокий, худощавый, такие начинают матереть на четвертом десятке. Парень перелез через деревянный забор, ограждавший задний двор Джейсона, соскочил на землю и прошел вперед. Манера движения, длинные белокурые волосы, длинные руки и ноги придавали ему сходства с золотистым ретривером. Заметив Джейсона, парень остановился и вытер руки о джинсы. Было прохладно, но оделся незнакомец легко – белая футболка с выцветшим черным рисунком, брюки и ничего больше. Тем не менее мартовской прохлады он как будто и не замечал. На левом запястье Джейсон заметил зеленую эластичную ленту – незнакомец то и дело оттягивал ее и отпускал, рассеянно щелкая по руке, как человек, у которого это вошло в привычку.