Энн Перри - Грехи волка

– Полагаю, мистер Монк, пора нам выслушать ваш рассказ о том, что же вы смогли выяснить. Хватит терзаться сомнениями и страхом, подозревая друг друга. Удалось вам найти мамину ферму? Я даже не подозревал о ее существовании.

– И правильно, – угрюмо вставил его дядя. – Тебя это не касается.

Элестер нахмурился, но предпочел промолчать.

Все взоры обратились к сыщику, включая даже Байярда, на чьем лице было написано такое страдание, что у Уильяма не осталось сомнений: он прекрасно знает, что мог сказать Аркрайт, а тот сказал. Монку была отвратительна собственная роль в этой истории. Но ему уже не раз случалось убеждаться в вине человека, вызывавшего у него симпатию.

– Я нашел обитателя фермы, – заговорил он, избегая смотреть на собравшихся. Эстер молча стояла рядом с ним, и детектив был рад ее присутствию. В известном смысле это была их общая потеря. – Он утверждает, что платил за аренду мистеру Макайвору.

Квинлен удовлетворенно хмыкнул.

Айлиш хотела что-то сказать и не смогла. Вид у нее был такой, точно ее ударили.

– Но я ему не поверил, – продолжал Уильям.

– Почему? – изумился Элестер. – Не понимаю.

Уна тронула его за локоть, и, словно вняв немому приказу, он умолк. Тем не менее Монк счел нужным ответить:

– Потому что он не смог объяснить, как пересылал деньги. Я спросил его: неужели он тратил целый день, добираясь верхом до Инвернесса и преодолевая две переправы, чтобы отправить их с эдинбургским поездом?..

– Чепуха! – решительно перебила его Дейрдра.

– Разумеется, – согласился сыщик.

– Так каково же ваше объяснение, мистер Монк? – очень спокойно поинтересовалась Уна. – Если он не платил Байярду, отчего он все еще там? Почему его не выгнали?

Детектив вздохнул:

– Потому что он шантажировал мистера Макайвора их общим прошлым, и возможность жить на ферме – это цена его молчания.

– Каким прошлым? – вмешался Квинлен. – А матушка знала об этом? Поэтому Байярд и убил ее?

– Придержи язык! – огрызнулась Дейрдра, сделав шаг к Айлиш, и оглянулась на Макайвора, словно умоляя его опровергнуть сказанное. – Каким прошлым, мистер Монк? Полагаю, у вас есть доказательства всего того, что вы сообщили?

– Не говори глупостей, Дейрдра, – с горечью произнесла Уна. – Неужели ты не видишь, что доказательство написано у него на лице? Байярд, что это значит? О чем говорит мистер Монк? Право, лучше рассказать все самому, чем ждать, пока это сделает за тебя посторонний человек.

Ее муж поднял голову и долго молча смотрел Уильяму в глаза, а потом покорно заговорил. Другого выхода у него не было. Он начал тихим, сдавленным голосом, полным прошлых страданий и нынешней боли:

– Когда мне было двадцать два года, я совершил убийство. Тот человек оскорбил уважаемого мной старика. Насмехался над ним, унижал его. Мы подрались. Я не хотел его убивать, во всяком случае, не думал об этом… и все же убил. Он ударился головой о камень. Три года я провел в тюрьме. И там встретил Аркрайта. После освобождения я, уехав из Йоркшира, перебрался на север, в Шотландию. Я вел честную жизнь и думал, что с прошлым покончено. Я уже стал забывать о нем, когда вдруг появился Аркрайт и начал угрожать, что все расскажет, если я не дам ему денег. Такой возможности у меня не было… Моих собственных средств было недостаточно, а признаться во всем Уне… – Произнося имя супруги, он словно говорил о чужом человеке, о ком-то, олицетворяющем общее мнение. – Это было выше моих сил. Несколько дней я был близок к отчаянию.

– Я помню… – прошептала Айлиш, глядя на него с болью, словно в мучительном стремлении уничтожить прошлое.

Квинлен раздраженно фыркнул и отвернулся.

– Мэри знала, – продолжал Байярд дрожащим от волнения голосом. – Она заметила, что меня что-то невыносимо тревожит. В конце концов я все рассказал ей…

Он даже не заметил, как выпрямилась миссис Файф и какое страдание отразилось на ее лице. Но теперь она переживала не из-за его прошлого, а за себя.

Ее муж усмехнулся.

– Рассказал, что сидел в тюрьме! – недоверчиво протянул он.

– Да… – еле слышно отозвался Макайвор.

– И ты хочешь, чтобы мы тебе поверили? – мрачно поддержал Файфа Элестер. – Послушай, Байярд, это уже слишком. У тебя есть доказательства?

– Нет… Только то, что она позволила мне предоставить Аркрайту ферму, чтобы он молчал. – Муж Уны в первый раз поднял голову и посмотрел шурину в глаз-а.

История выглядела совершенно невероятной. Чего ради стала бы такая женщина, как Мэри Фэррелайн, терпеть человека с подобным прошлым, да еще и помогать ему? И все же Монк чувствовал, что, скорее, склонен поверить Макайвору.

Квинлен издал резкий смешок.

– Знаешь, Байярд, это даже неумно! – с улыбкой проговорил Кеннет, сняв ногу с каминной решетки и усаживаясь в ближайшее кресло. – Я бы на твоем месте придумал историю получше!

– Ты-то – несомненно! – сухо отозвалась Уна, с презрением посмотрев на младшего брата.

Впервые Уильям видел на ее лице выражение несогласия, даже недовольства, и это его удивило. Наконец-то всеобщий миротворец не выдержал! При взгляде на поджатые губы миссис Макайвор и резкую складку между ее бровей можно было только догадываться, какие чувства кипели у нее в душе. Невозможно было понять, знала ли она прежде о запятнанном прошлом Байярда. А может быть, это был момент, которого она дожидалась всю жизнь? Как же мог Монк не заметить раньше, что Уна бесконечно любит своего мужа, невзирая на его увлечение ее сестрой, и готова защищать его и от беспокойного прошлого, и от мучительного настоящего? Внезапно она предстала перед сыщиком в совершенно новом свете, и к его прежнему восхищению ее исключительным мужеством и выдержкой прибавилось преклонение перед подлинным величием этой женщины, переносящей испытания молча и с безмерным великодушием.

Он невольно взглянул на Айлиш, пытаясь понять, осознает ли она, что наделала, пусть даже невольно. Но на ее лице было написано лишь разочарование и страдание оттого, что она оказалась отвергнутой. Байярд в минуту отчаяния обратился не к ней, а к ее матери! Ею пренебрегли. И даже потом, позже, он не пожелал довериться ей. Как он мог! Почему ей приходится узнавать об этом при всех, от человека постороннего?

И хотя Монку это было неприятно, он прекрасно понимал чувства, обуревавшие миссис Файф в эту минуту, – одиночество, смятение, сожаление и одновременно желание отомстить. Все это было ему знакомо, потому что теперь он знал, что еще случилось в спасательной лодке много лет назад. Он тогда так старался, и все же героем оказался кто-то другой. Тот, кто исправил его оплошность и все же спас моряка с тонущего судна. Сыщик мысленно видел этого мальчика, годом или двумя старше его, балансирующего на скользкой палубе с риском свалиться за борт, промокшего до нитки, но бросающего канат, а потом торопливо вытягивающего человека из страшной пучины.