Патрик Квентин - Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник)

Мое сердце билось так сильно, что возникло ощущение, словно его стук глухо отдается в стенах по всему зданию и его может услышать каждый. Я пытался что-то сказать, но не мог сложить ни единой связной фразы. Я понимал лишь, что люблю ее, и вот она – стоит передо мной.

Затем она все же бросилась ко мне и оказалась в моих объятиях. Мы оба молчали. Лишь прижимались друг к другу, как пара влюбленных глухонемых.

Так прошла первая из отведенных мне драгоценных трех минут.

Потом Айрис немного отстранилась, и я смог рассмотреть ее лицо. С удивлением и радостью я заметил, что мучительная тоска не читалась больше в ее глазах. Они сияли ярким и вполне здоровым негодованием.

– Вы знаете, какие у полиции планы относительно меня? – прямо спросила она.

Я колебался с ответом, и она стиснула мои руки.

– Вы должны мне все рассказать. Больше никто не скажет. Миссис Делл относится ко мне как к ребенку и старается уберечь от всех дурных новостей. Понимаете? Мне необходимо знать правду.

В ее голосе зазвучали решимость и отвага, что несказанно обрадовало меня.

– Они послали за человеком, который имеет полномочия провести с вами беседу, – объяснил я все же с изрядной долей осторожности. – Он прибудет сюда около десяти часов.

– Вы имеете в виду полицейского психолога?

– Да… Кого-то в этом роде.

– Значит, они все-таки подозревают меня! – Айрис негодующе помотала головой, и ее глаза снова сверкнули гневом. Но потом она пожала плечами. – Впрочем, мне трудно винить их. Я сидела там чуть ли не с ножом в руках и повела себя очень глупо. Но в тот момент все представлялось каким-то жутким сном. Я сама не знала, что делаю, и не помнила, что могла сделать.

– Это вполне естественно, милая.

– Но теперь мне все ясно, – продолжала она. – Я понимаю, что меня заманили в ловушку. Именно поэтому и запугивали эти их голоса. Они хотели смутить мой разум, довести до такого отчаяния, чтобы, когда все произойдет в реальности, я была сама не своя и не отдавала себе отчета в своих поступках. Оказалась готова взять вину на себя. У них почти получилось задуманное, но только почти…

Она отвернулась в сторону, а потом ее голос зазвучал уже совершенно спокойно.

– А самое странное заключается в том – и вы можете посчитать это подлинным безумием, – что я, кажется, неожиданно вновь обрела способность видеть все в истинном свете. Какой же идиоткой я была, когда сходила с ума и тревожилась из-за пустяков, из-за того, что сейчас уже представляется совершенно неважным! Со мной сегодня случилось нечто очень серьезное. Я четко осознаю опасность. Вероятно, полиция увезет меня отсюда, даже арестует, но…

– Они этого не сделают, – перебил ее я, чувствуя себя до абсурда уверенным в себе. – Я не киногерой, чтобы бежать с вами по водосточной трубе, но я камня на камне не оставлю от этого заведения, чтобы не допустить к вам заведомо предвзятого государственного эксперта.

– Нет, пусть он допросит меня, – возразила Айрис с улыбкой. – Пусть они все придут. Теперь я готова сражаться за себя, сумею защититься. Уж не знаю, назовет ли это Ленц «хорошей психиатрией», но все, что мне было необходимо для выздоровления, – это мощный шок. Именно такой шок я пережила и благодарна судьбе, что бы ни случилось дальше.

Мы стояли в ее комнате напротив друг друга и улыбались. Я даже не предполагал, что события могут принять такой оборот. Все казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Славная девочка! – прошептал я. – Дайте им настоящий бой, а я тоже скоро начну спланированную атаку. Вдвоем мы их непременно одолеем.

– Вдвоем… Я и вы… – чуть слышно прошептала Айрис. – Кто мог себе представить такое?

Она стояла очень близко. И ее губы показались очень теплыми, когда коснулись моих. Таким стал наш с ней первый поцелуй.

Когда она снова отстранилась, на ее лице все еще играла улыбка.

– Между прочим, мне стыдно, но… Я ведь так и не запомнила вашего имени, – призналась она.

– Питер, – ответил я. – Питер Дулут.

– Питер Дулут! – Она словно опешила и выглядела искренне изумленной. – Значит, вы тот самый Питер Дулут, и ваши слова о театре…

– … Были правдивы от первого до последнего, – поспешил закончить я ее фразу. – Я же сразу сказал вам, что не сумасшедший. По крайней мере, не до такой степени.

Она пристально посмотрела на меня. Но постепенно улыбка померкла на ее лице, а в глаза вновь закралось выражение страха.

– Вы ведь сделаете все, что в ваших силах, Питер? – спросила она с мольбой. – Я стараюсь изображать отважную инженю, но все же меня пугает вероятность, что… Что меня увезут отсюда и посадят в тюремную камеру.

И это помогло мне сразу же спуститься с небес на землю, напомнив, что, несмотря на истинное чудо обретения Айрис душевного равновесия, положение оставалось для нее по-прежнему неблагоприятным и крайне тяжелым. Мне хотелось снова утешить ее, пообещать, что все закончится хорошо, когда дверь распахнулась и появилась миссис Делл, которая принесла поднос с ужином.

Она последними словами отругала меня, успевшего скрыться Кларка, обложила отборными проклятиями Морено и почти всех остальных сотрудников лечебницы, но не произнесла ни единого бранного слова по адресу Айрис. Напротив, с ней она обращалась ласково, словно девушка была ее дочерью.

Я готов был расцеловать медсестру.

Сам я чуть не пропустил ужин, но успел шепотом поблагодарить Кларка, когда мы встретились в столовой.

– Не за что, мистер Дулут, – ответил он. – Я видел, как тяжко вам пришлось два года назад, и не хотел, чтобы чрезмерные испытания выпали на вашу долю снова. Вот и подумал, что вам наверняка захочется побыть с ней хотя бы немного наедине, прежде чем ее увезут.

Увезут! Сейчас, вновь оказавшись в холодной и жестокой реальности, я поспешно поглощал быстро остывавшее жаркое из говяжьей печени с беконом, все больше проникаясь пониманием, насколько близка развязка событий. Как только полиция сконцентрирует свои усилия на Айрис, они на время забудут обо всем остальном, и, если только я не слишком переоценивал ум своего врага, он успеет за это время тщательно замести за собой следы. Ситуация должна была неизбежно ухудшиться, и спасти положение мог только успех нашего с Геддесом отчаянного и дерзкого плана.

Когда на смену блюду с печенью мне принесли мороженое, приготовленное почти как произведение искусства, я уже успел понять главное, усвоить фундаментальный факт, от которого зависело все мое дальнейшее будущее. Если с Айрис случится худшее, тогда и мне конец. Кларку не видать моего виски как своих ушей. А все дорогое лечение пойдет насмарку. Виски понадобится мне самому. И последний запой Питера Дулута окажется грустным финалом его жизни.