Патрик Квентин - Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник)

– Спасибо, Уоррен, – сказал Ленц с благодушной улыбкой. – Да, между прочим, мистер Дулут и мистер Геддес располагают информацией, которой хотели бы поделиться с полицейскими. Не могли бы вы попросить капитана Грина ненадолго прервать работу в лаборатории и прийти сюда. – Он снова обратился ко мне: – Кроме того, представляется полезным пригласить всех моих сотрудников, кто может на время оставить рабочие места. Так, на всякий случай. Если вдруг возникнут непредвиденные затруднения и потребуется их помощь.

– Пусть приходят! – с готовностью воскликнул я. – Мы охотно продолжим беседу в присутствии всех медиков вашей лечебницы. Получится что-то вроде научного консилиума.

– Очень хорошо. Уоррен, попросите, пожалуйста, мисс Браш, миссис Фогарти, доктора Морено и этого нового санитара Кларка тоже зайти ко мне. А доктору Стивенсу передайте мое поручение присмотреть какое-то время за пациентами мужского отделения.

Когда Уоррен удалился, Ленц взял в руки наводившую на недобрые мысли сшитую из грубого полотна смирительную рубашку.

– Теперь вообразите, что я маг и чародей, – заговорил он высокопарным тоном. – И надеюсь показать вам, как легко любой может освободиться от смирительной рубашки, которую многие считают самыми надежными узами.

При этом он и в самом деле походил на колдуна благодаря густой черной бороде и разросшимся кустистым бровям.

– Боюсь, однако, – продолжал он, – что я все же немного староват, чтобы ставить подобные эксперименты на себе. Но вы, мистер Дулут… Быть может, будете так любезны, чтобы стать своего рода ассистентом фокусника?

Я сделал шаг к нему, и с напускной таинственностью доктор Ленц принялся обматывать мои плечи краем рубашки. Он уже практически обездвижил верхнюю часть моего тела, но внезапно остановился.

– Знаете, я передумал, – сказал он. – Мне особенно важно, чтобы именно вы, мистер Дулут, стали очевидцем эксперимента. Предпочтительнее будет использовать как подопытного кого-то другого. Я вызову Уоррена.

Геддес, прежде внимательно наблюдавший за происходившим, неожиданно поднялся со своего кресла.

– В этом нет нужды, – сказал он. – Почему не испробовать трюк на мне?

– Я хотел бы попросить вас, мистер Геддес, – лицо директора несколько омрачилось, – но потом посчитал, что для человека, страдающего нарколепсией, в этом заключен нежелательный элемент риска.

– Все должно пройти гладко, – настаивал англичанин. – Морено дал мне принять свой новый препарат – сернокислый бензедрин – примерно час назад. А потому опасность приступа или чего-то подобного маловероятна.

Ленц недолго раздумывал, но потом его стремление поразить нас обоих взяло верх над осторожностью врача.

– Отлично, мистер Геддес! Давайте попробуем на вас.

Он снял рубашку с меня и передал мне же со словами:

– Мистер Дулут, соизвольте сами замотать рубашку на мистере Геддесе, применив всю свою силу.

Я послушно затянул тесемки как можно туже. Это оказалось не так легко, как я думал, но в результате мне удалось справиться. Геддес выглядел беспомощнее рождественской индейки, подготовленной к отправке в духовку. Но при этом он лишь усмехался.

– Вы, должно быть, гений, профессор, если действительно сможете объяснить мне теперь, как освободиться.

Ленц, казалось, радовался как ребенок.

– О, уверяю вас, что это очень просто. Нужно всего лишь…

Ему пришлось прерваться, потому что в этот момент дверь распахнулась и в кабинет вошел капитан Грин с двумя своими офицерами. За ними следовали сотрудники лечебницы – миссис Фогарти, мисс Браш, Морено, Уоррен и Джон Кларк.

Капитан Грин посмотрел на нас с порога так, словно только что получил последнее подтверждение: весь мир окончательно сошел с ума.

– Какого дьявола вы здесь делаете с этой смирительной рубашкой? – первым делом спросил он.

Ленц потрепал Геддеса по плечу.

– Мистер Геддес и мистер Дулут полагают, что раскрыли загадочное дело, над которым вы работаете, капитан. И я решил добавить крупицу своих познаний к их информации путем этого небольшого эксперимента.

Пока директор объяснял им суть, я не сводил взгляда с англичанина. Он заметно побледнел, а потом его глаза стали стекленеть, что мне уже было хорошо знакомо.

– Что с вами? – воскликнул я. – Осторожнее, иначе… – но мне изменил голос.

Мышцы лица Геддеса свело словно судорогой, а тело под смирительной рубашкой совершенно одеревенело. Я успел вовремя подскочить к нему и удержать от падения, когда его уже качнуло вперед, а он полностью оказался во власти одного из своих припадков.

Сотрудники клиники тоже отреагировали мгновенно. Пока Грин беспрестанно задавал им удивленные вопросы, Уоррен и Морено подняли находившегося без сознания Геддеса и перенесли его в небольшую смотровую комнату, примыкавшую к кабинету директора. Мы все поспешили присоединиться к ним, когда они бережно уложили недвижимое тело на кушетку.

Я еще никогда не видел Ленца столь встревоженным. Он склонился над англичанином, удрученно качая головой и повторяя, что впервые в своей карьере сознательно подверг здоровье пациента ненужной угрозе.

– Вернитесь все в кабинет, – распорядился он потом. – А вы, Уоррен, распахните пошире окно. Ему нужно сейчас побольше свежего воздуха, и он скоро придет в чувство. Только свежий воздух и покой.

Пока санитар занимался окном, я сел рядом с распростертым на диване англичанином. Мне было, мягко выражаясь, неприятно видеть его снова в таком состоянии именно сейчас. Мною овладело беспокойство. Геддес ведь был не только моим другом, но и главным свидетелем, партнером. Теперь мне предстояло одному убедить полицию в нашей с ним правоте.

– Разве вы не собираетесь снять с него рубашку, доктор Ленц? – спросил я довольно-таки резким тоном.

– Нет. – Ленц как раз проверял у Геддеса пульс. – В таком состоянии это может стать даже опасным. Его мышцы сейчас неестественно сжаты рубашкой. Если мы ее снимем, при постепенном расслаблении мускулов могут начаться нежелательные спазмы. Пожалуйста, прошу еще раз – вернитесь все в кабинет.

Мы подчинились. Бросив на пациента еще один взгляд, Ленц тоже присоединился к нам.

Грин наблюдал за происходившим с живым интересом обывателя, столкнувшегося с редким явлением медицины. Он сыпал вопросами, и Ленцу пришлось кратко посвятить его в симптомы нарколепсии и каталепсии, вновь сокрушенно добавив сожаления, что решил использовать Геддеса как объект для своего эксперимента.

– Меня извиняет только искреннее понимание, что успех демонстрации трюка поможет разгадке одной из тайн дела, – закончил он. – И я совершенно не учел фактора внезапности вашего прихода, который и вызвал нарколептический припадок. Боюсь, что теперь мы сможем продолжить этот своего рода следственный эксперимент, только когда мистер Геддес окончательно оправится.