Джозеф Флетчер - Убийство в Миддл-темпл. Тайны Райчестера (сборник)

– И все-таки, – сказал Дик, хорошо знавший обо всех слухах, ходивших в городе, – Варнер упорно держится своих первоначальных показаний. Уже после окончания следствия он заявил, что абсолютно уверен в увиденном. Варнер хорошо запомнил не только руку в белой рубашке и обшлаг плаща, но даже как солнце блеснуло в одной из запонок, словно она была золотая или с бриллиантом. Правдоподобная деталь, вам не кажется, сэр?

– В том состоянии, в каком на момент происшествия находился Варнер, – произнес Рэнсфорд, – он не мог четко определить, что видел на самом деле. Его ви́дение было искажено душевным смятением. Вероятно, что он все-таки заметил руку погибшего: на нем было черное пальто и белая рубашка. Так что вердикт основывался на фактах.

Больше в разговоре они данную тему не поднимали, а Рэнсфорд казался прежним человеком. Хотя не до конца. Мэри не раз заставала его в мрачной задумчивости, он издавал тяжелые вздохи. Но о случившемся впервые вновь упомянул через два дня за завтраком, когда заявил о своем намерении присутствовать на похоронах Джона Брэйдена, назначенных на утро.

– Я заказал экипаж на одиннадцать, – сказал Рэнсфорд, – и договорился с доктором Николсоном, что он заменит меня на вызовах. Так что при появлении срочных пациентов звоните ему. Кому-то же из нас надо проводить несчастного в последний путь. Там ожидается присутствие настоятеля собора, а также троих или четверых известных горожан, и в таком случае он не будет похоронен неподобающим образом. Но есть еще одно дело, – добавил он, обращаясь только к Мэри, поскольку Дик уже отправился в школу, – которое я хотел поручить тебе. У этого человека, видимо, не было друзей. И уж точно не в нашем городе. Никто до сих пор не откликнулся на объявления и публикации в газетах. Было бы неплохо возложить венок на могилу в знак памяти.

– Ты проявляешь необыкновенную доброту, подумав об этом, – сказала Мэри. – Как мне лучше поступить?

– Я бы отправился в цветочный магазин Гардейлеса и заказал что-нибудь подходящее к случаю, – ответил Рэнсфорд, – а днем доставил на кладбище Святого Уигберта, где его похоронят. Лучше лично, если не возражаешь.

– Конечно, – кивнула Мэри, – я непременно сделаю.

Она готова была на все, что казалось полезным Рэнсфорду, однако удивлялась его странному вниманию к совершенно незнакомому человеку. Видимо, сказывалась сентиментальность Рэнсфорда – трагическая участь незнакомца произвела на него сильное впечатление. И позже тем днем сторож кладбища показал расположение новой могилы мисс Бьюэри и мистеру Сэквиллу Бонэму – он нес венок, а она большой букет лилий. Сэквилл, случайно встретивший Мэри у цветочника, к которому его отправила мать, узнал о том, что ей предстояло сделать, и настолько поразился, что тут же купил цветы сам, чтобы возложить от ее имени, и вызвался сопровождать девушку к месту захоронения.

Брайс узнал об этой дани памяти Джона Брэйдена на следующий день от миссис Фоллиот, матери Сэквилла Бонэма. Миссис Фоллиот принадлежала к числу женщин, которых сама природа выделила среди окружающих. Она была видной в прямом значении этого слова, обладая почти мужским голосом и ростом шесть футов. Пронзительный взгляд, римский нос; ее побаивались все священники в городе, и даже настоятель собора, завидев миссис Фоллиот, спешил юркнуть в ближайший магазин, покрываясь холодным потом при мысли, что она последует за ним. Обладая обширными средствами вкупе с несокрушимой уверенностью в себе, миссис Фоллиот являлась главой и основной движущей силой многих благотворительных и прочих общественных организаций. В Райчестере нашлось бы немало недобрых людей, чтобы назвать ее – не в глаза, разумеется, – слишком назойливой и властной леди, но, как возражал им один из ее сторонников в церковных кругах, все недостатки можно не принимать в расчет, подсчитав количество денег, собираемых ею по подписке. Вот почему в какой-то степени миссис Фоллиот являла собой представительницу особой ветви городской власти, а Пембертон Брайс, отлично понимая это, при встрече с ней старался держаться обходительно и вежливо.

– Весьма загадочно, доктор Брайс, – произнесла миссис Фоллиот, заметив Брайса в день похорон на боковом проулке. – С чего бы доктору Рэнсфорду возлагать цветы на могилу совершенно чужого ему человека? Сентиментальность? Че-пу-ха! Должна существовать какая-то веская причина.

– Боюсь, что не понимаю, о чем вы говорите, миссис Фоллиот, – отозвался Брайс, насторожившись. – Неужели доктор Рэнсфорд сам возложил на могилу цветы? Я не знал об этом. Два дня назад мое трудовое соглашение с доктором Рэнсфордом было расторгнуто, и с тех пор я не встречался с ним.

– Мой сын рассказал, что вчера мисс Бьюэри заходила к цветочнику Гардейлесу и потратила соверен – представляете, целый соверен! – на венок, который по желанию своего опекуна должна была отнести на могилу незнакомца. Сэквилл, мой добросердечный мальчик, так растрогался, что тоже купил цветы и отправился сопроводить мисс Бьюэри. Совершенно невероятно! Абсолютно чужой человек. Да что там! На самом деле никто даже не знает, кем он был!

– Известно лишь, что у него на счету лежат десять тысяч фунтов.

– Это, конечно, немаловажно, – кивнула миссис Фоллиот, – но только что это за деньги? А если они краденые? Вы когда-нибудь встречали респектабельного мужчину, у которого при себе не оказалось бы ни документов, ни визитных карточек? И к тому же он из Австралии. Туда сбегают все, кого разыскивает наша полиция. У меня даже возник вопрос, скажу вам честно, мистер Брайс, уж не мог ли доктор Рэнсфорд в прошлом быть знаком с ним? Тогда и с цветами все становится ясно.

– В данном деле многое представляется необъяснимым, миссис Фоллиот, – сказал Брайс, подумав, не капнуть ли в мозги властной леди капельку яда, увеличив ее желание повсюду обсуждать животрепещущую тему. – Мне показалось, будто доктора Рэнсфорда эта смерть очень взволновала. Он выглядит огорченным сверх всякой меры.

– Подобное мнение мне довелось услышать от многих, кто присутствовал на следствии, – живо отозвалась миссис Фоллиот. – С моей точки зрения, наш судебно-медицинский эксперт не проявил достаточной тщательности. Не далее как этим утром я сказала мистеру Фоллиоту, когда он читал газету, что следствие нужно приостановить без вынесения вердикта до выяснения всех обстоятельств. Мне, например, стала известна подробность, о какой на следствии не упоминалось вообще.

– Неужели? И какая же?

– Миссис Дерамор, которая живет в соседнем доме с мистером Рэнсфордом, рассказала мне сегодня, что утром в день трагического происшествия случайно выглянула в окно своего второго этажа. И увидела, как мужчина, судя по описанию в газетах, тот самый, что позднее погиб, пересекает Клоуз в сторону собора со стороны сада доктора Рэнсфорда. У нее сложилось впечатление, будто он побывал у доктора, мистер Брайс! Хорошо бы задать Рэнсфорду вопрос: встречался ли он с незнакомцем прежде?