Гай Адамс - Шерлок Холмс. Армия доктора Моро

– А это еще кто? – спросил он Холмса. – Сует нос не в свое дело, как моя старуха.

– Это мой напарник, понятно? Правда, толку от него никакого. – Холмс многозначительно посмотрел на меня и поспешил сменить тему разговора. – Значит, говоришь, это не тигр. Но его же все равно покусал какой-то зверь, да? Если там и правда было такое месиво, как мне рассказывали…

– Да уж, – согласился старик. – Ты такого в жизни не видел.

– Зря ты так думаешь, – усмехнулся Холмс. – Мне приходилось видеть такие картины, от которых стошнило бы и лошадь. Просто все вы тут, на берегу, слишком нервные.

– Тело было разорвано на куски, – объяснил старик. – Это был не труп, а прилавок мясника.

– Зверь, как я и говорил.

– Сам подумай, чертов идиот, как он может положить труп в мешок? – воскликнул старик, рассерженный тупостью Холмса. – Конечно же это не зверь!

– Может быть, сначала парня искусал хищник, а потом его хозяин сунул труп в мешок, – не сдавался Холмс. – Я слышал, что на нем были следы от укусов.

– А мне плевать, что ты слышал. Говорю же тебе, это был Кейн или кто-то из его приятелей.

Неожиданно в трактире стало тихо. Очевидно, упоминание этого имени смутило посетителей. Холмс позволил неловкой паузе продлиться еще одно мгновение, а затем с невинным видом спросил:

– А кто такой этот Кейн? Крутой парень, да?

Никто не решился ответить ему.

– Если у него найдется для меня работа, то я не прочь немного посидеть на берегу.

Один из посетителей протянул руку и пододвинул к себе кружку Холмса.

– Я бы на вашем месте уносил отсюда ноги, покуда они у вас есть, – проскрежетал чей-то равнодушный голос.

– Я ничего такого не говорил, – начал старик, но тут же замолчал, решив, что так у него будет больше шансов уцелеть.

– Будут неприятности, да? – вздохнул Холмс. – Ну что ж, пойдем, Джим.

Он направился к двери, а я, сообразив, что этим именем он назвал меня, без долгих колебаний поспешил следом.

– Хорошо то, что хорошо кончается, – не без сарказма сказал я, как только мы вышли на улицу.

– Я тоже так думаю, – согласился Холмс с улыбкой, жутковато смотревшейся в сочетании с его лысым черепом и татуировкой.

– И что вы надеялись здесь раздобыть? – спросил я. – Кроме двух кружек этой гадости, которую они осмеливаются называть пивом.

Холмс внезапно остановился и потянул меня к себе. К боковой стене «Ароматной розы» примыкал грубо сколоченный сарай, в котором хозяин хранил уголь и дрова. Холмс оттащил меня в тень, и в то же мгновение я услышал странный свистящий звук. Что-то пролетело мимо, обдав мое лицо струей воздуха, и ударилось о стену сарая.

– Черт возьми! – воскликнул я, увидев торчащую из досок рукоятку ножа, пролетевшего в футе от моей головы. – Меня же могли убить!

– Подождите, – отозвался Холмс. – Вероятно, они еще не закончили.

– Я их не вижу, – признался я, вглядываясь в темноту.

– К счастью, и они нас тоже.

Холмс вытащил лезвие из доски и осмотрел его.

– Любопытно, это немецкий нож. – Он оглянулся на меня. – Нам крайне повезло, гамбургские метатели ножей славятся точностью.

– Не могу передать, как я счастлив, – недовольно проворчал я, не понимая, как он может восхищаться в тот момент, когда нам угрожает опасность.

Затем из темноты послышались шаги, кто-то приближался к нам. Холмс подтолкнул меня к проходу позади трактира.

– Бегите, если вам дорога жизнь! – крикнул он.

Неужели он в этом сомневался?

Мы неслись по темным переулкам, за спиной гулко раздавался чей-то топот. Я не мог понять, куда направляется Холмс. Казалось, он поворачивает наугад: налево, потом направо, потом опять налево. Мы беспорядочно петляли по узким улицам и аллеям. Скорее всего, Холмс просто старался не оставаться подолгу на виду, чтобы не дать преследователю возможность снова метнуть нож. Так солдат бежит зигзагами под вражеским огнем, надеясь обмануть пулю.

Я был вооружен. Холмс может сколько угодно смеяться над тем, что я беру револьвер на наши прогулки, рискуя накликать на себя гнев закона. Но будь я проклят, если отправлюсь с пустыми руками в такое неспокойное место, как Ротерхит. Правда, толку от оружия сейчас было не много. Возможно, я в большей степени врач, чем солдат, но даже мне было понятно: стоит только остановиться и прицелиться, как тут же получишь ножом в грудь. Если бы мы нашли укрытие, у меня появился бы шанс подстрелить метателя. Тяжело дыша, я постарался объяснить на ходу свою идею Холмсу, но тот лишь покачал головой и помчался дальше.

Мы приближались к реке, возвращаясь туда, откуда пришли. Холмс ухватил меня за локоть и потащил за собой к штабелю пустых ящиков. Я потянулся за оружием, но он удержал мою руку и приложил палец к губам. Наши преследователи появились несколько мгновений спустя. Первый был таким же лысым, как и замаскированный Холмс, широкий рубец тянулся по его бледному лицу от макушки до верхней губы. Второй претендовал на элегантность. Его костюм и сверкающая цепочка от часов казались в этих местах настолько вызывающими, что оставалось только удивляться, как он мог пройти по здешним улицам, не попав в какую-нибудь переделку. Или, наоборот, они свидетельствовали о его силе: только уверенный в себе человек мог одеваться подобным образом.

Мужчина со шрамом вертел в руке нож, точную копию того, что пролетел над моей головой чуть раньше. Лезвие описывало в воздухе круги, словно смертоносное колесо.

– Мы их упустили, – сказал щегольски одетый приятель лысого.

– Ты очень быстро сдавался, – ответил тот с ужасным немецким акцентом, подтверждающим догадку Холмса. – Они прятались близко.

– Может быть, – тяжело дыша, согласился франт. – Но я не собираюсь их искать. Мне не платили за то, чтобы я всю ночь бегал за ними вокруг пристани.

– Ты ленивый.

Щеголь свирепо посмотрел на лысого приятеля:

– Попридержи язык, Клаус. Или мне придется научить тебя хорошим манерам.

Клаус ухмыльнулся, и обезображенное шрамом лицо скривилось в жуткой гримасе. Словно художник широким мазком перечеркнул только что написанный портрет.

– Не стоит тебе со мной драться, Мартин. Я буду резать ножом твое красивое лицо.

– Как кто-то разрисовал твое?

– О нет, – не согласился Клаус, проводя лезвием вдоль вздувшегося шрама. – Я это сам делал. Мне было иногда скучно.

Мартин покачал головой:

– И с таким народом мне приходится работать.

Он достал из кармана серебряный портсигар, небрежным щелчком выбил из него сигарету и положил его на место. Затем извлек из другого кармана коробок спичек, прикурил и выпустил густое облако дыма. Целая пантомима, каждое движение которой было рассчитано на то, чтобы показать, насколько ему безразличны угрозы Клауса.