Елена Колчак - Охота на журавля

— Да, у него какие-то срочные вопросы возникли, он очень извинялся, но попросил в приемной подождать.

— А дипломат вы с собой брали или в кабинете оставили?

— Вы полагаете… — Куприянов надолго замолчал. Вытащил флакон, рассмотрел его, даже высыпал на ладонь несколько капсул… — А если… Впрочем, да. Несчастный случай, бесполезно.

Это уж точно — бесполезно. Вероятно, ему пришла в голову мысль сделать анализ тех капсул, что оставались во флаконе, но ведь что толку? Ну, откроют, посмотрят, обнаружат еще в нескольких барбитураты — и что? Никакой связи с «Тонусом».

Ильин, как и договаривались, ждал меня на соседней улице, во дворике с петухом, и даже успел достичь с птицей полного взаимопонимания. Огненный страж приканчивал большой пакет чипсов и недовольно зыркнул на меня: не собираюсь ли отнимать, не устроить ли мне показательный бой? Майор был предельно краток — должно быть, как и я, порядком замерз.

— Новости?

— Ничего неожиданного.

— К тебе?

— Угу.

Доехали мы в полном молчании. Так же молча вошли в подъезд, подошли к моей двери… Однако, когда я уже нацелилась ключом в замочную скважину, Никита меня остановил:

— Погоди-ка.

Посветил на дверь фонариком и присвистнул.

— Правую руку покажи, — коротко распорядился Ильин. Я, ничего не понимая и, пытаясь из-за его плеча разглядеть, что же там такого удивительного на моей двери, протянула ему руку с ключами. Никита внимательно осмотрел ее, забрал ключи и отпустил, сообщив непонятно:

— Свеженькие.

Наконец я смогла увидеть дверь целиком. С первого взгляда она выглядела, как обычно, а вот со второго… Чуть ниже замочной скважины торчали два гвоздя, замазанные краской в цвет двери. Причем вбиты они были не до конца, а шляпки «откушены», так что торчали, собственно, острые огрызки. Как нормальный человек открывает стандартный замок? Правильно, вставляет ключ и поворачивает его, при этом рука попадает точнехонько на эти самые острия. И, естественно, расцарапывается до крови.

Ну и что? Может, и ничего, только могу поклясться на чем угодно — еще вчера никаких гвоздей тут не было. Никитушка не зря осмотрел мою руку: открывать дверь и не поцарапаться невозможно.

Я дернулась было позвонить соседям — попросить какого-никакого инструменту, дескать, замок заело — но Ильин отмахнулся:

— Обойдемся.

Взявшись за ключ левой рукой, он аккуратненько повернул его так, что даже не коснулся гвоздей. Войдя в квартиру, он, не раздеваясь, достал клещи, вытянул из двери гвозди и попросил у меня какой-нибудь пузырек. Чего-чего, а пузырьки из-под витаминов у меня накапливаются обычно в невероятных количествах — хоть фармацевтическое производство открывай. Мне почему-то жалко их выбрасывать — вдруг пригодятся. Вот и пригодились. Никита сложил гвозди в пузырек, посветил фонариком у порога, нашел откусанные шляпки, отправил их следом за гвоздями и, сообщив, что скоро вернется, строго-настрого приказал никому до этого не открывать.

— А Глебов? — только и успела спросить я.

— Глебов в дверь не ходит, — бросил Ильин через плечо и усвистал в неизвестном направлении.

Иннокентий, как и следовало ожидать, появился — на балконе, разумеется, — через пять минут. Чудеса, да и только! На этот раз он приволок — о господи! — кастрюльку с домашними котлетами. Как он с ней спускался?

— Это все Амалия… Пусть, говорит, хоть поест толком, а то она такая худенькая, наверное, и готовить некогда, все бегает. Да еще ты, ну, я, то есть, мешаешься. Я правда мешаюсь?

Ну и глазищи у него! Ждет ответа так, как будто от этого спасение жизни зависит.

— Балда ты, Глебов! Если бы мешался, я уж нашла бы способ тебя куда-нибудь сплавить. Опыт, знаешь ли, имеется. Не бери дурного в голову, а Амалии передай всяческие мои благодарности. Ну, и успокой ее. Насчет чрезмерной тактичности. Ты уже вроде бы как свой. Опять же, кто мне за хлебом, если что, сбегает…

— А что, надо? — тут же среагировало дитя.

— Сиди, реактивный, с хлебом нынче все в порядке.

А Амалия Карловна — право слово, святая женщина. Надо будет выбрать время и нанести визит вежливости. Или как там оно называется. Вот только насчет некогда готовить… Это все лень несусветная, да события, которые аппетит напрочь отбивают. Ну, не хочется, и все тут!

А котлетки-то еще теплые… Мысль о еде энтузиазма не вызывает, но ведь грех пропадать такому добру. Так, поставим разогревать вчерашнюю картошку, а тем временем добавим в тоник немного ангостуры. Гадость, на мой вкус, получается редкостная, зато аппетит после этого — как у своры северных собак. Так, Ильин-то, должно быть, тоже голодный, не маловато ли картошки будет? А мы ее яичницей зальем, а в холодильнике, оказывается, еще полбанки горошка есть, а в ящике петрушка подросла, можно уже стричь. Кто скажет, что неубедительный ужин?

Поедая все это великолепие, я доложила Глебову обстановку. Дитя внимало молча, лишь кивало изредка ржаво-белесой головой.

Ильин положил трубку и повернулся к нам:

— Что, чижики? Хорошо живем. Богато, можно сказать.

— То есть? — тупо спросила я.

— А то и есть. Полный букет на твоих гвоздиках: от столбняка до гепатита, со всеми промежутками. Вот только СПИДа, кажется, нет. Но и без него достаточно. Ах, какая жалость! Безвременная кончина оборвала творческий путь молодой талантливой журналистки… — Никита ерничал и как-то очень зло, ему явно было не по себе.

— Ты, что ли, жизнь мне спас?

— Иди ты! С эмоциями и безмерными благодарностями потом разбираться будем. Если захочешь. Лучше скажи, что ты по этому поводу думаешь. Включи голову. Кому ты так сильно дорожку перешла?

— Котов, разрази меня гром, — вырвалось у меня. — Больше некому.

— А почему не Куприянов? — спросил Ильин.

— Во-первых, ему не было никакой необходимости убивать свою жену. Они мирно, спокойно расходились, никаких проблем. Во-вторых, у Куприянова никаких выходов на меня. А этот мальчик с вакцинацией, да еще гвозди — они-то появились не после моей с ним встречи, а во время нее, а может быть, и до. В-третьих, у него не было никакой необходимости сообщать мне про капсулу. Нет, Куприянов не годится.

— В-четвертых, Марк ушел из «Тонуса» чуть раньше половины шестого, а в редакции оказался в шесть, только-только добраться, — неожиданно добавил Никита.

— Вот это да! Откуда дровишки? — удивилась я. В самом деле, это сообщение неопровержимо указывало на директора клиники… Я ничего не понимала.

Ильин развел руками.

— Грамотная работа со свидетелями. Рано старую гвардию списывать. Информация верная.