Элен Макклой - Удар из Зазеркалья

— Но были отмечены и другие появления «двойника», даже более любопытные, — продолжал Базил. — В конечном итоге родители всех сорока двух учениц забрали своих дочерей из школы, а мисс Саже была уволена. Она, как утверждают, безутешно рыдала и кричала: «В девятнадцатый раз, начиная с шестнадцатилетнего возраста, я теряю место из-за этого!» С того момента как она покинула школу Нойвельке, следы ее в истории теряются. Никто не знает, что с ней случилось. Одна из учениц, тринадцатилетняя баронесса Юлия фон Гулденштюббе, рассказала эту историю своему брату, который занимался исследованиями психики человека. Благодаря его усилиям этот случай вошел в медицинскую литературу и стал для специалистов классическим примером «двойника», или «Doppelganger», хотя он оставался не известен широкой публике до настоящего дня.

В 1895 году Фламмарион, оказавшись в Дижоне, проявил любопытство и заглянул в нотариальную запись о рождениях за 1813 год, — в этот год, по-видимому, и родилась мадемуазель Саже, если принять во внимание, что в 1845 году ей было тридцать два. В записях за этот год фамилия Саже (Sagee) не упоминалась. Но 13 января 1813 года в книге регистрации занесено рождение ребенка, женского пола, родившегося в Дижоне по имени Октавия Саже (Saget), но в другой транскрипции. По-французски обе фамилии, хотя и пишутся по-разному, звучат одинаково. Любой человек, услыхав это имя, не мог знать его точное правописание, тем более тринадцатилетняя девочка Юлия фон Гулденштюббе, которая к тому же не была француженкой. Вполне вероятно, что она ошибочно назвала учительницу Эмилией, хотя ее звали на самом деле Октавией. Но в книге регистрации после записи о рождении стояло одно слово, которое очень важно для понимания сути дела. Это слово — незаконнорожденная.

Такое рождение могло объяснить странствующую или ссыльную жизнь, которую Эмилия, или Октавия, Саже, судя по всему, вела в Германии и России. Дижон — небольшой провинциальный город. Трудно найти где-нибудь еще в мире более подчиненных условностям и более пуританских людей, чем во французской провинции, тем более в девятнадцатом веке. Можно вполне допустить, что сама Саже изменила написание своей фамилии, чтобы скрыть свое происхождение. И если и существовала какая-то психологическая основа для необъяснимых событий, произошедших в школе Нойвельке, то корни такого состояния следует искать в психическом расстройстве этой весьма чувствительной девушки в результате воздействия на нее груза представлений о своем незаконном появлении на свет. Но это, конечно, чистой воды спекуляции…

Доротея вздрогнула и повернула голову. Теперь свет от лампы упал ей на лицо. Под ее маской из косметики Базилу удалось различить ту особую неловкость, которую обычно испытывают фривольные женщины, когда им приходится силой заставлять себя казаться невероятно серьезными.

— В самом деле, доктор Уиллинг? Не хотите ли вы заставить нас поверить, что мисс Крайль и эта девушка-француженка на самом деле могли вызвать какой-то призрак? Но ведь это противоречит здравому смыслу и… — она долго подыскивала нужные слова и, наконец, с видом триумфатора, заявила, — настолько непрактично!

— Тем не менее во всем этом кроется одно весьма практичное обстоятельство, — возразил Базил.

— Вы это серьезно? — Вайнинг не скрывал своей язвительной иронии.

— В чем же оно заключается?

— Я имею в виду тесную параллель, существующую между этими двумя случаями. «Дело Крайль», по сути дела, является чистым плагиатом «дела Саже» в мельчайших деталях.

— Кроме факта незаконнорожденности, — пробормотал Вайнинг.

Доротея внимательно следила за выражением лица Базила:

— Надеюсь, мисс Крайль родилась на законном основании?

Базил проигнорировал этот вопрос.

— Предположим, что тот, кто хотел навредить мисс Крайль, случайно прочитал или услышал эту историю о мадемуазель Саже и решил повторить ее все с той же низкой целью. Такое предположение вполне объясняет столь близкий параллелизм между этими двумя случаями.

— Но каким образом этот злоумышленник мог навредить мисс Крайль? — спросил Вайнинг.

— Она уже потеряла два места.

— Два? — Доротея была искренне удивлена.

— Да, именно два. Но это еще не все. Я убежден, что эти происшествия отрицательно сказываются на ее психическом здоровье. Они могут довести ее до… последней черты. Но существует только один инцидент, который не вписывается в «образец» Саже, — гибель мисс Айтчисон. Если только она не стала случайной жертвой какого-то трюка, предназначавшегося для мисс Крайль.

— Если я правильно вас понял, появление «двойника» в Бреретоне после отъезда оттуда мисс Крайль преследовало цель напугать мисс Крайль, которая, конечно, не могла об этом не узнать, — сказал Вайнинг. — Очевидно, предполагалось, что «двойник» должен напугать любого, кто его там увидит. Но вряд ли до такой степени, чтобы испуганный человек упал, прокатился по ступеням каменной лестницы и свернул себе шею. Это — просто несчастный случай.

Ум Чейза не мог угнаться за быстрым мышлением Вайнинга.

— Позвольте мне во всем разобраться, Рей. Вы хотите сказать, что этот «двойник» представляет собой какой-то подлог?

— Естественно, — ответил Вайнинг, теряя терпение.

— Но тогда… — Чейз поглядывал на Вайнинга, на Базила и снова на Вайнинга. — Но как это можно сделать? Как можно до такой степени скопировать наружность мисс Крайль и выглядеть настолько правдоподобно, чтобы Алиса, увидав ее лицо, когда столкнулась с этой фигурой в саду в разгаре дня, испугалась так сильно, что даже упала от страха?

Вайнинг переадресовал вопрос Базилу:

— Ну что вы скажете на это?

Базил только вздохнул.

— Очень хотелось бы самому знать.

— Если фигура этой женщины была копией фигуры мисс Крайль, то, вероятно, весь трюк был проделан с помощью какого-то отражения, — предложила свою версию Доротея.

— Но ведь мисс Крайль рисовала на лужайке за стенами дома, а «двойник» сидел в кресле в самом доме. — Базил отрицательно покачал головой. — По словам вашей дочери, мисс Крайль выглядела точно так, как и «двойник», но они не занимались одним и тем же в одно и то же время. Никакой рефлектор не способен создать такую иллюзию.

— Все это чертовски странно, — неохотно признался Чейз. — Я все время думал о зеркалах. Разве можно передать какую-нибудь живую картину, не имея при этом экрана?

— Да еще в разгар дня, — рассмеялся Вайнинг. — Думаю, что нельзя, Флойд. Кроме того, трудно представить себе, как кто-то незаметно доставляет в Бреретон кучу необходимой аппаратуры, а затем столь же таинственно исчезает вместе с ней. В пансионате трудно сохранить секретность.