Элен Макклой - Удар из Зазеркалья

— Избивая ее своей дубинкой до полного бесчувствия? Именно так вы поступили в психологическом смысле.

Алиса задержалась в дверях. Никогда еще на ее прекрасном лице Гизеле не приходилось замечать столько злобы. Это уже просто неприлично. Алиса хотела, вероятно, что-то сказать на прощанье, но лишь злобно прошипела:

— Черт вас всех возьми!

Она вышла, не произнеся больше ни слова…

Дав свой последний урок в этот день, Гизела отправилась на прогулку по территории школы, полагая, что физические упражнения, быстрая ходьба очистят ее психику от призраков, проникающих туда из области подсознательного.

Это был один из тех обманчивых осенних дней, когда прозрачный солнечный свет кажется ласковым и теплым, а вы все равно не можете согреться. Она прошла по тропинке, вьющейся через лесок, и приблизилась к ручейку, который служил границей владений Бреретона. По пути домой она выбрала другую дорожку и вышла из чащи на открытую полянку, которая шла под уклон, от ручейка до дома. На открытом пространстве она вдруг увидела чью-то фигуру, сидевшую за мольбертом, и на мгновение остановилась. Это была Фостина.

На ней, как всегда, было ее наглухо застегнутое пальто голубого цвета, но на этот раз она была без шляпки. Строгие лучи послеполуденного солнца золотили нимб из легких волос над ее головой, что придавало всему лицу какой-то необычный блеск. Повернувшись спиной к дому, она рисовала пейзаж, открывавшийся с полянки, — вереница плакучих ив вдоль ручья, холм, возвышавшийся по другую сторону журчащей воды, редкий лесок, застывшие на деревьях в этот тихий, безветренный день листочки, которые особенно резко выделялись на фоне сверкающего голубого неба. Возле ее ног стоял ящик с красками, а в левой руке она держала небольшую палитру. Она работала кистью, нанося ловкие энергичные мазки-удары, и, казалось, настолько была поглощена своим занятием, что и не заметила появления Гизелы. Бесшумно передвигаясь на резиновых подошвах, Гизела прошла несколько шагов вперед, приблизилась к ней и бросила взгляд на полотно, не вызывая беспокойства Фостины. И вдруг произошло нечто из ряда вон выходящее, что-то такое, что не поддавалось объяснению. Гизела остановилась и продолжала стоять как вкопанная.

Фостина все еще рисовала пейзаж. Ее рука с зажатой кистью искусно, выверенно двигалась по полотну. Но вдруг она утратила живость. Неожиданно каждое ее движение стало вялым и тяжелым, замедленным, словно кадры, снятые рапидом.

В этот тихий, мертвый полдень, казалось, остановилось само время — оно стало похоже на часы, которые нужно завести снова. Вселенная не взорвалась, как взрываются в наши дни физики, она тихо умирала от собственного истощения… Затем вдруг подул легкий бриз и зашелестел ветками над головой, которые задвигались в привычном ритме. Только движения Фостины Крайль становились все более сонными, и казалось, вот-вот кисть выпадет из ее безжизненных пальцев. В этом угасании импульса жизни было что-то чудовищное. В эту минуту она была похожа на останавливающуюся машину, которая вдруг направила всю свою мощь на какую-то иную цель…

Гизела не могла вспомнить, сколько она там простояла. Она очнулась от крика, который мгновенно заставил позабыть ее обо всем на свете. Он доносился из открытого окна за спиной Фостины. Гизела подбежала к нему, затем быстрыми шагами вошла в библиотеку. Там стояла полная тишина. Не было ни души. Лишь слегка от ветра покачивались и шуршали шторы. Внутри дома было темно, так как мрачные подступающие тени поглощали золотистые отблески позднего солнца. Одна дверь, выходящая в холл, была закрыта, а другая — лишь чуть приоткрыта. Через эту щель доносились истошные вопли вместе с рыданиями: «О Бет, успокойся! Умоляю тебя! Что же мне делать?»

Гизела быстро пробежала через коридор в маленькую комнату, на стенах которой висели картины. Шторы в ней яростно развевались и хлопали, так как дверь в холл была широко растворена, и между дверью и окнами гуляли сквозняки.

Мэг Вайнинг корчилась на полу. Ее личико, обычно розоватое и хорошенькое, теперь казалось почти уродливым. Оно сильно побледнело, а мышцы его напряглись. Рядом с ней на полу лежала Бет Чейз, вся обмякшая, безжизненная. Вероятно, она была без сознания. Веснушки ее утратили всю свою потешность. На ее мертвенно-бледном лице они выделялись, словно темные капли чернил.

Гизела, быстро опустившись на колени, начала растирать ей руки. Потом попыталась нащупать пульс, но он был слабеньким, едва ощущался.

— Это — шок! — ее уверенный ровный голос успокоил Мэг, и та прекратила завывания. — Беги к экономке. Пусть принесет одеяла и бутылку с горячей водой!

— Что здесь случилось?

Это была Фостина. Голос ее дрожал. Она стояла по ту сторону открытого французского окна, и в глазах ее было сильное удивление. В руках она держала мокрую кисть. За ее спиной просматривался все тот же пейзаж — покатая лужайка, выходящая к ручейку, а за ним холм, устремившийся к небу. Она сделала шаг вперед, чтобы войти в комнату.

Но в это мгновение Мэг Вайнинг, что было сил, завизжала:

— Нет, нет! Не приближайтесь ко мне!

— Маргэрит, следи за собой! — Гизела удивилась резкости собственного голоса. — Фостина, сбегай, пожалуйста, за экономкой! Пусть принесет одеяла и бутылку с горячей водой. С Бет Чейз обморок. Поторопись!

— Да, да, сию минутку! — откликнулась Фостина, выходя через дверь в холл.

Гизела, сняв жакет, завернула в него девочку и подняла на руки. Как будто укачивала ребенка.

— Ну, что с тобой стряслось? — спросила она Мэг, не спуская глаз с мертвенно-бледного лица Бет.

— Не… знаю…

Гизела еще раз взглянула на Мэг:

— Как это понять? Ведь что-то здесь произошло? Щеки Мэг залила пунцовая краска. Ее нижняя губа

была упрямо выдвинута вперед.

— Я не знаю, от чего произошел обморок у Бет, мисс фон Гогенемс. Может, она что-то увидела. Может, это приступ болезни. Она, закричав, упала на пол. Вот и все!

В холле послышались чьи-то быстрые шаги. У Гизелы оставалось всего несколько мгновений наедине с Мэг. Она торопливо заметила:

— Это — очень серьезное дело, Маргэрит. Я хочу знать правду. Скажи, что здесь произошло?

Глаза у Мэг блестели холодным блеском, словно два бриллиантика.

— Я сказала правду, мисс фон Гогенемс, — сказала она неровным, ломким голосом.

— А мне кажется, что нет…

Не успела Гизела выйти из комнаты, как в нее ворвались мисс Лайтфут, Фостина и экономка с одеялами в охапке.

Миссис Лайтфут, взяв на руки Бет, отнесла ее к себе наверх. Гизеле никогда прежде не приходилось замечать в ней такой чисто женской черты — нежного материнского чувства, находящего выход в заботах о чужих детях. Она уже не думала ни о себе, ни о своей школе, ухаживая за Бет и стараясь поудобнее уложить ее в кровати. Когда постепенно естественный розоватый цвет возвратился к бледным провалившимся щекам девочки, когда капли пота оттенили светло-коричневый пушок на висках, вздох искреннего облегчения вырвался из груди миссис Лайтфут. Наконец, Бет подняла свои песочного цвета ресницы и обвела долгим взглядом незнакомую комнату: