Эрл Биггерс - Продолжает Чарли Чен

— Не стану. Кашимо — это очень убедительное обстоятельство, — подтвердил свидетель и с достоинством направился к выходу из зала. В коридоре он увидел понуро сидящего на скамейке Кашимо, взял его за ухо и повел на улицу.

— Ты вновь погрузил меня в озеро позора! — констатировал он, закрыв за собой дверь суда. — Где набраться терпения, когда судьба сводит человека с таким бездельником, как ты?

— Мне очень стыдно, учитель, — прошептал Кашимо.

— Стыд течет из тебя легко, словно вода из крана, — вздохнул Чарли. — Где у тебя украли кости?

Сокрушенный Кашимо признался, что накануне суда зашел в парикмахерскую Кимото и оставил там свой плащ в гардеробе.

— А до этого ты, конечно, похвастался своей ловкостью в сборе улик всем, кто находился в салоне?

— Не всем… — снова залился краской стыда Кашимо. — Только самому Кимото. Но он честный человек, пылинку не украдет. Пока я стригся, одни клиенты входили, другие выходили. Я расплатился, надел плащ, побежал в суд. И только тут обнаружил, что карманы плаща пусты. Мне, правда, очень стыдно, — повторил он.

— Пусть в следующий раз тебе будет стыдно где-нибудь в другом месте. Где-нибудь как можно дальше от меня. Потому что когда ты рядом со мной, у меня начинается шум в ушах, перед глазами прыгают огненные сверчки, и в результате всего этого я с трудом владею собой.

Не одарив погруженного в безмерное отчаяние Кашимо ни единым словом снисхождения, инспектор Чен завернул за угол и очутился в комиссариате полиции. В конце длинного коридора находился его маленький кабинет — источник величайшей гордости недавнего сержанта. Плотно затворив за собой дверь, он в задумчивости отодвинул бамбуковую оконную штору. Вид полусонной тихой улочки не успокоил его.

Лицо инспектора оставалось так же бесстрастно, но сердце было переполнено едкой горечью утреннего поражения. По сути дела это была кульминация целого года непрерывных неудач. Или это был явный знак судьбы, подсказывавшей инспектору Чену, что его время ловить рыбу окончательно ушло и настало время сушить сети? Да и сама рыба, которую он пытался ловить, была мелкой, недостойной настоящего рыбака. Подвыпившие водители, мелкие шулеры, торговцы самодельным пальмовым ромом — разве это добыча для уважающего себя детектива? Да и о каком уважении можно говорить, если над ним только что хохотал весь зал? А он так любил этот город и этих людей…

Тяжело вздохнув, он уселся за свой рабочий стол. Его поверхность была почти пуста, как это бывает со столами очень старых ветеранов, давно вышедших на пенсию… Что ж, раз он не может гордиться собой, то остается гордиться детьми. Вот Роза — разве она не лучшая студентка своего факультета в далекой Америке?

Чувство горечи снова затопило его. Она — лучшая, а он, ее отец? Неужели все в прошлом?

Осторожный стук в дверь вывел его из задумчивости. Наверное, это Кашимо пришел в сотый раз умолять о прощении. Или, того хуже, шеф решил поинтересоваться, как прошло утреннее заседание суда?

— Войдите, пожалуйста, — сказал инспектор Чен.

Дверь отворилась, и на пороге возникла фигура его старого приятеля — инспектора Скотленд Ярда Даффа.

Хоть и говорят, что китайцам в целом и китайским детективам в особенности свойственно умение скрывать чувства, но, очевидно, даже из столь непреложного правила существуют свои исключения: при виде Даффа глаза Чарли Чена расширились, а открывшийся рот свидетельствовал о величайшей степени изумления. Однако, уже в следующую секунду он пришел в себя и, сорвавшись с кресла с кошачьей стремительностью, бросился к двери. Их руки встретились в крепком мужском рукопожатии.

— Инспектор Чен!

— Инспектор Дафф!

— Вот я и приехал, Чарли! Устроил тебе маленький сюрприз, а? Мечтал об этой минуте от самого Сан-Франциско!

— Кажется, боги одолжили мой разум… В переводе на английский это означает, что я совсем ошалел от радости! — Он пододвинул гостю кресло, а сам уселся на стул рядом. С сомнением посмотрел на ладонь. — Если бы не тепло твоей руки, то я бы подумал, что у меня галлюцинации! Чтобы окончательно убедиться в обратном, позволь задать тебе традиционный вопрос: сэр, как вам понравился наш город?

— Гонолулу? — удивился Дафф. — Очень приятное местечко…

— Бурный поток столь неприкрытого энтузиазма убеждает меня, что передо мной действительно мой старый друг, — засмеялся Чен. — Ты, как всегда, предпочитаешь слову действие. И к нам, как я догадываюсь, тебя тоже привели действия, а не слова. Ты не очень похож на тех, кто путешествует от нечего делать!

— Угадал, — развел руками Дафф.

— Надолго?

— Жду «Президента Артура», с которым отплыву назад в Сан-Франциско.

— «Президент Артур» будет в порту только завтра утром. И все равно — это слишком мало. Но я понимаю. Служба есть служба… Подозреваемый находится на «Президенте»?

— Восемь подозреваемых, — вздохнул Дафф. — Причем они непрерывно меняют местопребывание. То в отелях, то на пароходах, то на поездах. Я уже начал чувствовать себя не детективом, а чем-то вроде бродячего туристского агентства Кука. Это дело затянуло меня как трясина — и ни дюйма твердой почвы под ногами! Жуткая история. Я тебе все расскажу.

— Готов слушать, даже если рассказ занял бы целую неделю.

— Из письма я понял, что в твоих делах застой?

— Индийского философа, отдыхавшего под придорожным деревом ровно двадцать лет, можно по сравнению со мной считать титаном трудолюбия!

— Ну, значит, у тебя найдется время для мудрых советов, — заявил Дафф. — Потому что моя мудрость явно куда-то испарилась.

— Что москит может посоветовать льву? Но сначала скажи мне, в чем подозреваются твои восемь подозреваемых?

— В убийстве. Которое совершено в отеле Брума, в самом центре Лондона, в ночь на седьмое февраля. После этого первого убийства последовала серия других, но мне нужны улики именно этого, лондонского убийства. — Он методично посвятил Чарли Чена во все обстоятельства своего расследования.

Чен умел слушать. Посторонний наблюдатель мог бы даже подумать, что рассказ его совершенно не интересует: он сидел неподвижно, с видом сонного безразличия, на лице его за все время рассказа не дрогнул ни единый мускул. Только сузившиеся черные глаза продолжали внимательно следить за Даффом, словно впитывая каждое его слово.

— А теперь к этому добавилась еще и смерть Уэлби, — завершил свое долгое повествование Дафф. — Паренек, впервые покинувший пределы Лондона, был найден мертвым в доках Иокогамы. Очевидно, он смог, наконец, разгадать тайну Джима Эверхарда и поплатился за это. Но теперь платить по счетам будет преступник. Я заставлю его сделать это, даже если мне придется спуститься за Эверхардом в ад!