Эрл Гарднер - Дело влюбленной тетушки

– Господа, уже первый час, – сказал, поднявшись, судья Мейнли. – Суд намерен объявить двухчасовой перерыв. Слушание дела возобновится в четырнадцать часов.

– Могу ли я задать свидетелю еще всего один вопрос? – спросил Мейсон.

– Пожалуйста, только быстро.

– На каких лошадях вы выиграли?

– Вообще-то… там несколько…

– Назовите лошадь, давшую вам наибольший выигрыш.

– Там была такая лошадь, Эстер Боннет…

– На этой лошади вы выиграли достаточно, чтобы купить фотоаппарат?

– Да.

– Господа, сейчас четверть первого, – сказал судья Мейнли. – Суд не хотел бы прерывать перекрестного допроса, но совершенно ясно, что он не будет закончен за несколько минут, поэтому, как я уже говорил, заседание откладывается до четырнадцати часов.

Судья первым покинул зал.

Линда Кэлхаун ринулась к трибуне для свидетелей, но Маршалл решительно взял Джорджа Летти за руку и силой увел его через боковую дверь во внутренние помещения. Линда осталась стоять с растерянным видом, не веря собственным глазам. Кто-то из фоторепортеров щелкнул фотоаппаратом, настолько были выразительны ее поза и глаза.

Мейсон быстро повернулся к миссис Лоррейн Элмор.

– Живо скажите мне, говорит ли он правду? Сидели ли вы с Монтрозом Девиттом на кровати, обсуждали ли с ним свой телефонный разговор с Линдой?

Она кивнула головой, ее глаза были полны слез.

– Потом вы вернулись с Девиттом в его номер?

– Мистер Мейсон, как перед богом, я сказала вам чистую правду… ну как бы я смогла вернуться назад? Моя машина увязла в песке!

– О чем вы еще говорили с Девиттом?

Миссис Элмор задумалась, стараясь припомнить события того вечера. Мейсон отвел взгляд и заметил, как Дункан Краудер подошел к Линде Кэлхаун, чтобы защитить ее от нескромных взглядов и помочь ей справиться со смущением и растерянностью.

– Помнится, я что-то сказала в отношении денег, мистер Мейсон, – наконец ответила Лоррейн Элмор.

– Что именно?

– Когда он захотел поехать со мной покататься… Понимаете, мне не хотелось брать их с собой в машину в ночное время, да еще такую большую сумму, мне это показалось опасным. Монтроз поднял меня на смех, но я все же настояла на своем, что оставлю деньги в мотеле, только спрячу их получше. Монтроз все еще смеялся и сказал, что я не найду такого места в комнате, куда бы не догадался заглянуть умный вор. Тогда я пояснила, что засуну их под сиденье мягкого кресла, потому что вряд ли кто-нибудь додумается заглянуть ночью в мотель, зная, что в комнате спят люди, а вот обобрать ночью автомобиль нетрудно.

– Ну, и что он ответил?

– Он подумал и согласился.

– О чем вы еще тогда говорили?

– Не могу вспомнить.

– Но вы считаете, что Летти говорил правду, что он…

– Да, да, несомненно. Ох, мистер Мейсон, до чего же удивительно было слушать его слова, о том, как… Мне так стыдно, что я готова провалиться сквозь землю. Мне все время хотелось закрыть лицо руками и зареветь…

– Хорошо, – сказал адвокат. – На время перерыва вас опять отведут в камеру предварительного заключения.

– Мистер Мейсон, Монтроз не мог туда вернуться! Я сама видела, как его убили! Видела собственными глазами!

– Пока еще вопрос о наркотиках не возникал, – сказал Мейсон, – но мне кажется, что вам придется признать то, что ваши воспоминания могут быть ошибочными и вы неверно представляете себе, что случилось в действительности. Не сомневайтесь, мы проверим решительно все, не оставив без внимания ни одного факта. Только не волнуйтесь! Множество детективов в настоящее время занято поисками, да и с Джорджем Летти мы еще не закончили.

– Мальчишка! – презрительно сказала миссис Элмор. – Ну что Линда нашла в нем хорошего?

– Я не знаю, – ответил Мейсон. – Лично мне кажется, что Летти произвел отвратительное впечатление на судью, но, конечно, приведенные им факты говорят сами за себя, и нам придется с ними считаться. Но повторяю, вам не следует тревожиться, это не ваша забота… Увидимся после перерыва.

За ленчем в небольшом ресторанчике в мексиканском стиле, где им никто не мешал, Пол Дрейк познакомил Мейсона со всеми подробностями, которые ему удалось выяснить, пока длилось заседание суда.

– Мы действовали под видом финансовых агентов, проверяющих правильность уплаты подоходного налога, – сказал Дрейк. – Мои оперативники совали нос решительно во все, побывали в тех же местах, что и Джордж Летти, не пропустили ни одной его покупки. Пока мы можем документально подтвердить, что он истратил восемьсот шестьдесят два доллара семьдесят пять центов. Но я могу тебе рассказать нечто интересное. Маршалл намерен возбудить против тебя дело за подрыв его авторитета, если только ты заикнешься о подкупе свидетеля!

– Пусть себе возбуждает! Я непременно доведу дело до конца, чтобы другим неповадно было. Когда оплачивают расходы свидетеля, пока тот живет в заключении, никто и слова не скажет. Но совсем иное дело, когда свидетелю вручают крупную сумму и говорят, что «это ему может понадобиться»! Маршалл рвется к славе, он весьма предприимчив и энергичен, но малоопытен. Ему еще многое предстоит узнать по части обвинений на процессах об убийствах!

– И тем не менее он – любимец округа, не забывай этого! – сказал Дрейк. – Он умеет создать себе рекламу, здесь все на его стороне. Тебе нечего терять. Твоя репутация не пострадает, если ты проиграешь это дело, тем более – в чужом округе. А вот если он выиграет дело против самого Перри Мейсона, тогда его слава распространится далеко за пределами округа.

– Я понимаю, – ответил Мейсон. – Он держится умно в области общественных отношений. Чего стоит одна газетная обработка сограждан, подготовка судебной атмосферы!

– Что ты намерен делать? – поинтересовался Дрейк.

– Не знаю, – сказал Мейсон. – Но я буду бороться. Уступать я не собираюсь.

– И в конце концов возьмешь верх! – поддержала его Делла Стрит.

– Посмотрим на происходящее совершенно беспристрастно, – сказал Мейсон. – Вернее, глазами посторонних людей. Миссис Лоррейн Элмор, несколько неуравновешенная, взвинченная, уставшая от одиночества женщина, находит себе, как ей кажется, идеального спутника. И она его убивает ради каких-то пятнадцати тысяч долларов, которые были при нем? Она исключительно порядочная женщина, имеет собственные средства и…

– Но обвинение вовсе не собирается выдвигать такой мотив! – перебил его Дрейк.

– Какой?

– Деньги.

– А что же?

– Ревность, разочарование, возмущение…

– Продолжай, – попросил Мейсон.

– Кое-что я слышал сегодня утром, а остальное домыслил сам, – ответил Дрейк. – Мне кажется, я нашел ответ, хотя окончательная истина открылась мне только сейчас. Мне следовало бы сказать тебе об этом раньше.