Эрл Гарднер - Дело застенчивой подзащитной

– Вот тут, – сказал судья Ашерст, – мы вплотную подошли к самому узловому, с точки зрения законности, вопросу. Суд полагает, что этот вопрос должен разрешиться в процессе судебного разбирательства. Я думаю, что спор по этому поводу должен проходить без присутствия присяжных. Однако суд считает, что формулировка вопроса не оправдывает столь резкой реакции защиты, не все возражения которой можно признать справедливыми. Как я понимаю, обвинение намеревается лишь убедиться, что такая запись существует, после чего собирается отпустить свидетеля. Затем обвинение намерено предъявить ленту с записью признания подзащитной и просить, чтобы лента была прокручена перед присяжными.

– Совершенно верно, ваша честь, – заявил Гамильтон Бергер.

– Но, – сказал Мейсон, – нам все равно придется посмотреть в глаза всем названным мною фактам. Почему бы не сделать это сейчас?

– Все же на этот раз я отклоню протест, пока мы не покончим со всеми предварительными делами, – решил судья Ашерст.

– Вы делали такую запись? – спросил Гамильтон Бергер свидетеля.

– Да.

– Что вы сделали с пленкой?

– Поместил в свой сейф.

– Что случилось с ней позже?

– Моя ассистирующая медсестра вручила пленку полиции. Полиция предъявила ордер на обыск и требование выдачи записи.

– Я продемонстрирую вам катушку магнитной пленки, на этикетке которой написано красным карандашом, предположительно вашим почерком, следующее: «Беседа с Надин Фарр, 17 сентября». Эту надпись сделали вы?

– Да, сэр.

– И она была сделана на катушке пленки, на которую были записаны слова Надин Фарр?

– Да, сэр.

– У меня все, – заявил Гамильтон Бергер.

– У меня есть несколько вопросов к свидетелю, – сказал Мейсон. – В то время, когда делалась эта запись, Надин Фарр была вашей пациенткой?

– Да, сэр.

– Вы старались помочь ей решить ее проблемы?

– Да, сэр.

– Для того чтобы помочь ей лучшим образом, необходимо было, как вы чувствовали, узнать некоторые факты, которые могли быть получены при опросе под действием так называемой сыворотки правды?

– Да, сэр.

– И вы провели это испытание в качестве части лечебного процесса, который вы проводили со своей пациенткой как врач и психиатр?

– Да, сэр.

– Подзащитная во время этого испытания находилась под действием наркотиков?

– Да, сэр.

– Она сознавала, что делала?

– Здесь у нас возникает очень своеобразная психологическая ситуация, мистер Мейсон. Часть ее разума сознавала, что она отвечает на вопросы, часть же под воздействием средства была настолько расслаблена, что не могла оказывать сопротивления.

– Другими словами, работа ее сознания была модифицирована наркотиками?

– Да.

– Волевые качества тоже были модифицированы наркотиками?

– Да.

– Эти средства были назначены вами, как врачом, в ходе лечения?

– Да.

– Вы задавали вопросы и получали на них ответы с целью установления врачебного диагноза состояния пациентки, каковые вопросы и ответы являются конфиденциальной информацией?

– Да.

– Вы проводили много таких испытаний?

– Да.

– Какова их цель?

– Полученные ответы позволяют оценить определенные эмоциональные конфликты.

– Эти ответы всегда осмысленны, разборчивы и членораздельны?

– Ни в коем случае.

– И они всегда верны?

– Очевидно, нет.

– Тогда существует возможность, что ответы, полученные вами в этом случае, неверны?

– Такая возможность всегда существует.

– Вы знакомы с феноменом, когда человек говорит во сне?

– Да.

– Было ли состояние подзащитной схоже с тем, когда человек говорит во сне?

– Весьма схоже. По сути, это и было говорение во сне, вызванное искусственно.

– У меня все, – сказал Мейсон.

– Минутку, – сказал Гамильтон Бергер. – Если заявления, сделанные пациентом под воздействием так называемой сыворотки правды, неверны, то не было бы никакого смысла в проведении такого испытания, доктор.

– Я не сказал, что они неверны. Я сказал, что всегда существует возможность, что они могут оказаться таковыми.

– Велика ли эта возможность настолько, что это отрицает ценность такого испытания? Другими словами, вы тратите деньги и время пациента, проводя лечение, не имеющее никакой ценности?

– Конечно, нет. Просто надо понимать, как оценивать такие ответы. Временами даже неверные ответы помогают выявить эмоциональный статус пациента.

– Таким образом, этот тест имеет ценность при диагностике?

– Совершенно верно.

– Конкретно этим тестом вы пытались установить, что вызывает появление комплекса вины у пациентки?

– Протестую, – встрял Мейсон, – против попытки затронуть врачебную тайну. Этот вопрос был уже задан, я уже вынес протест против него, протест был поддержан. Повторяю: вопрос затрагивает конфиденциальную информацию. Кроме того, он апеллирует не к фактам.

– Я полагаю, – постановил судья Ашерст, – что вы идентифицировали пленку, мистер прокурор. Я думаю, дальнейшие вопросы должны быть ограничены, кроме тех, что касаются ментального состояния пациентки во время записи. Думаю, главный вопрос для суда сейчас – попытка ознакомить присяжных с этой записью.

– Я прошу, чтобы присяжные прослушали запись, – сказал Бергер.

– Я протестую, – возразил Мейсон, – на том основании, что лента содержит конфиденциальную информацию, касающуюся отношений врача и его пациента. Я протестую, поскольку эта информация является врачебной тайной. Я протестую, потому что, по всей видимости, записанные на ленту заявления подзащитной могут оказаться неверными, поскольку были сделаны под влиянием наркотиков. И я протестую на том основании, что до сих пор не даны доказательства наличия состава преступления, корпус деликта, относительно того, что Мошер Хигли умер от причин, отличных от естественных, и пока не будет получено определенного и недвусмысленного свидетельства, указывающего на какую-либо криминальную активность, связанную со смертью Хигли, не может быть и речи ни о каких признаниях подзащитной.

Судья Ашерст повернулся к присяжным.

– На время, пока суд рассмотрит протест защиты, – сказал он, – присяжные освобождаются от своих обязанностей и должны будут покинуть этот зал. Во время этого периода никто из вас не должен обсуждать дело или протест, который будет рассмотрен перед судом. Вы не должны обсуждать рассматриваемое дело или позволять, чтобы его обсуждали в вашем присутствии. Вы не должны формировать или выражать свое мнение относительно виновности обвиняемой до тех пор, пока все дело не будет представлено вам в полном объеме. А теперь вы должны покинуть зал, а суд рассмотрит аргументы сторон.

Гамильтон Бергер, подождав, пока присяжные удалятся, сказал: