Эрл Гарднер - Дело нервного сообщника

– Что показало обследование?

– В барабане было три патрона и три пустые гильзы.

– Что вы можете сказать относительно стреляных гильз?

– Две из них были из-под стандартных револьверных патронов Питерса. Одна – из-под патрона UMC.

– Взвесили ли вы пули, которые оставались в неизрасходованных патронах?

– Я сделал это.

– С какими результатами?

– Это были патроны Питерса со свинцовыми пулями весом по 10,24 грамма каждая.

– Проводили ли вы исследования извлеченной из тела пули с целью установления, из какого оружия она была выпущена?

– Да.

– Каким образом?

– Прежде всего я измерил поля нареза и бороздки, а также шаг винтовой нарезки на поверхности пули, чтобы определить тип оружия, из которого она была выпущена.

– Вы смогли определить тип оружия?

– Да.

– Что это было за оружие?

– Пуля была выпущена из револьвера системы «смит-и-вессон» 38-го калибра.

– Проводили ли вы исследования, чтобы определить, была ли роковая пуля выпущена из револьвера, найденного вами около места преступления?

– Да, сэр.

– Что показали ваши исследования?

– Что пуля, убившая потерпевшего, была выпущена именно из этого револьвера.

– Револьвер с вами?

– Да.

Гамильтон Бергер сказал:

– Вношу предложение занести пулю, извлеченную из тела убитого, в дело, как вещественное доказательство № 3 со стороны обвинения, а револьвер – как вещественное доказательство № 4.

– Защита не возражает?

– Нет, ваша честь, – сказал Мейсон.

– Что насчет патронов и гильз, найденных в барабане револьвера? – продолжил прокурор допрос Редфилда.

– Я сфотографировал барабан, так что позиции, в которых находились гильзы и патроны, могут быть восстановлены. На всех гильзах были процарапаны номера от одного до шести, и соответствующие цифры были нацарапаны на барабане. Мы можем восстановить положение каждого патрона.

– Фотографии у вас?

– Да.

– Что на них можно увидеть?

– Барабан револьвера. Гнездо для патрона под номером шесть находилось вверху, напротив ствола. Это то гнездо, в котором была гильза от патрона UMC. Пуля именно этого патрона была выпущена последней.

– Что вы сделали с самими патронами?

– Я поместил их в специальное хранилище под номерами в соответствии с теми позициями, которые они занимали в барабане.

– Вношу предложение относительно того, что патроны, равно как и фотографии, должны фигурировать в деле под соответствующими номерами и в любое время могут быть затребованы судом в качестве вещественных доказательств, – заявил Гамильтон Бергер.

– Не возражаю, – кивнул Мейсон.

– Это все, – сказал Бергер.

– У защиты нет вопросов, – сказал адвокат.

Судья Хойт прочистил горло.

– Мистер Мейсон!

– Да, ваша честь.

– Суду известны факты, что порой адвокаты пытаются получить преимущество над судом.

– Да, ваша честь.

– Я не обвиняю вас в этом.

– Спасибо, ваша честь.

– Но я знаю, что временами находчивые, но находящиеся в безнадежном положении адвокаты воздерживаются от допроса свидетелей, чтобы потом выдвинуть обвинение, что на них было оказано давление со стороны судей и прокурора и поэтому они не смогли провести допрос. Мистер Мейсон, заверяю, что суд не препятствует вам проводить опрос свидетелей в должном порядке. Суд также считает, что таковой опрос является долгом защитника по отношению к своей клиентке.

– Да, ваша честь.

– А теперь, в свете всего вышеизложенного, не желаете ли вы подвергнуть перекрестному опросу любого из выступивших здесь свидетелей?

– Нет, ваша честь.

Судья Хойт сказал:

– Прошу занести в протокол, что суд в очередной раз предоставил защите возможность опросить свидетелей, но защита отказалась воспользоваться этой возможностью.

– Всегда полезно подстраховаться, – приветливо заметил Мейсон.

Гамильтон Бергер сверкнул глазами в его сторону.

– Вызывается Гарольд Оглсби, – сказал он.

К стойке подошел Оглсби, произнес слова присяги и представился как полицейский детектив.

– Вы допрашивали подозреваемую утром четвертого числа текущего месяца?

– Да, сэр.

– Это было на следующий день после того, как было найдено тело Джорджа Латтса?

– Да, сэр.

– Вы настаивали на том, чтобы она давала показания?

– Я ознакомил подозреваемую с ее правами. Я сказал, что любое ее высказывание может быть использовано против нее. Я сказал, что если она может представить какое-нибудь объяснение, почему она оказалась у места преступления во время, близкое к его совершению, то есть любое объяснение, которое может быть признано удовлетворительным, то мы ее отпустим.

– Делала ли подозреваемая какие-нибудь заявления?

– Нет.

– Объяснила ли она свое пребывание на месте преступления?

– Нет.

– Минутку, – сказал судья Хойт. – У вас есть какие-нибудь возражения, мистер Мейсон?

– Нет, ваша честь.

– Что ж, тогда вместо вас такое возражение выдвинет суд, – заявил судья Хойт. – Миссис Харлан не обязана давать объяснения. Я обращаю ваше внимание, что перед нами не тот случай, когда подозреваемый конкретно обвиняется в совершении преступления и не может опровергнуть обвинения. В данном случае миссис Харлан призвали дать объяснения, а она отказалась это сделать. Суд возражает против занесения этой части показаний в протокол.

– Хорошо, ваша честь, – согласился Гамильтон Бергер. – Этот момент был лишь предварительным.

– Тогда переходите к главному, – отрезал судья Хойт раздраженно: он был уже на взводе.

– Да, ваша честь!

Гамильтон Бергер улыбнулся снисходительно-триумфально, готовясь поставить в деле финальную точку. Он уже представлял себе газетные заголовки и статьи, в которых будет рассказываться о том, как оказалась бессильной изощренная юридическая пиротехника Перри Мейсона, когда предварительное слушание взялся вести лично он, Гамильтон Бергер. А то репортеры привыкли, что Перри Мейсон постоянно превращает судебный процесс в потрясающий спектакль, в котором ведется трехсторонний поединок между защитой, судом и обвинением.

– Итак, вопрос, – сказал Гамильтон Бергер. – Предоставилась ли вам возможность осмотреть содержимое сумочки миссис Харлан?

– Я попросил подозреваемую разрешить мне осмотреть ее сумочку.

– Она возражала?

– Нет.

– Вы осмотрели сумочку?

– Да.

– А теперь следующее: я не собираюсь спрашивать вас обо всех вещах, обнаруженных вами в сумочке, ибо большая часть их к делу отношения не имеет. Я намерен спросить только одно: нашли ли вы в сумочке некий клочок бумаги?

– Да, нашел.

– Что это была за бумажка?

– Квитанция такси компании «Красная линия». На квитанции выбита информация, из которой следует, что это была машина номер 663, рейс номер 984, плата за проезд составила два доллара девяносто пять центов.