Уильям Коллинз - Женщина в белом

Он и его спутник не делали попыток заговорить со мной, и оба держались на приличном расстоянии, но появление их по соседству с церковью говорило само за себя. Как я и предполагал, сэр Персиваль готовился к встрече со мной. Вчера вечером ему доложили о моем визите к миссис Катерик, и сегодня эти двое стояли на сторожевом посту в ожидании моего прихода в Старый Уэлмингам. Если мне были нужны дальнейшие доказательства того, что теперь мои расследования велись наконец в правильном направлении, присутствие здесь этих двух соглядатаев полностью подтверждало мои догадки.

Я удалялся от церкви, пока не дошел до одного из обитаемых домов. К дому примыкал небольшой огородик — в нем копался какой-то человек. Он показал мне жилище причетника. Это был коттедж, стоявший в отдалении от других домов, на окраине заброшенного местечка. Причетник был дома. Он как раз собирался идти в церковь. Это был бодрый, добродушный, разговорчивый старик, не замедливший сообщить мне, что весьма пренебрежительно относится к деревне, в которой живет, чувствуя свое превосходство над соседями в силу того, что однажды имел счастье побывать в Лондоне.

— Очень хорошо, что вы так рано пришли, сэр, — сказал старый причетник, когда я упомянул о цели моего прихода. — Еще десять минут, и меня бы здесь не было. Дела прихода, сэр! Много дел, много суетни, весь день на ногах! А возраст мой уже не маленький. Но, да благословит вас господь бог, я еще крепок на ноги! Лишь бы человека ноги держали, а тогда он может еще работать. Вы ведь тоже так считаете, правда, сэр?

С этими словами он снял ключи, висевшие на гвозде у камина, и запер за нами дверь своего коттеджа.

— Нет у меня никого, кто присмотрел бы за домом да за хозяйством, сэр, — весело сказал старый причетник, очевидно радуясь полному освобождению от всех домашних обуз и хлопот. — Жена моя лежит вон там, на кладбище, дети все переженились. Злополучное местечко, не так ли, сэр? Но приход большой. Не каждый сумел бы справиться, как я, со всеми делами! Вот что значит образование, оно перепало и на мою долю, и даже в большей мере, чем это было необходимо. Я ведь говорю правильным, королевским английским языком (да здравствует наша королева!), а этого здесь никто не может. Вы, конечно, лондонец, сэр? Я был в Лондоне лет двадцать пять тому назад. Что новенького произошло там за это время, сэр?

Болтая таким образом, он довел меня до церкви. Я осмотрелся, не видно ли где моих шпионов, но их не было. Вероятно, после того как они проследили за моим визитом к причетнику, они спрятались, чтобы я не мог увидеть их, и беспрепятственно наблюдали за мной.

Дверь ризницы из старого мореного дуба была оббита крупными гвоздями. Причетник вложил свой огромный, увесистый ключ в замочную скважину с видом человека, знающего наперед, с какими трудностями ему придется встретиться, и не знающего, сумеет ли он их преодолеть.

— Мне придется провести вас в церковь отсюда, сэр, — сказал он. — Дверь между церковью и ризницей заперта на засов со стороны ризницы, а то мы могли бы войти через церковные двери. Отвратительный замок, сэр! А ключ! Огромный, как ключ от тюремных дверей. С ним очень трудно справиться. Его давно пора бы сменить. Сотни раз говорил я об этом церковному старосте — он все твердит: я займусь этим, — и ни с места. Да, захолустный уголок, сэр. Не похож на Лондон, правда, сэр? О господи, мы здесь погружены в спячку! Мы отстали от жизни!

Поворачивая ключ то так, то этак, он наконец заставил замок податься, — массивная дверь застонала, загремела и открылась.

Ризница была гораздо просторнее, чем это можно было предположить снаружи. Полутемная, заплесневелая, унылая, старая комната с низким, проложенным дубовыми балками потолком. По стенам ризницы стояли огромные деревянные шкафы, источенные червями, ветхие от времени. В одном из этих шкафов висело на гвоздях несколько стихарей, оттопыриваясь снизу, — у них был неблагочестивый вид каких-то пыльных драпировок. Под ними на полу стояли три ящика, наполовину прикрытые крышками: солома вылезала во все стороны из их щелей и трещин. В углу лежали в беспорядке груды каких-то бумаг, некоторые из них большие, свернутые, как архитектурные планы, другие — нанизанные друг на друга, как счета или документы. Когда-то комнату освещало небольшое оконце в стене, но его заложили кирпичами и сделали оконное отверстие в потолке. Воздух в комнате был спертый, пахло плесенью, да к тому же дверь, ведущая отсюда в церковь, была наглухо заперта. Эта тяжелая дубовая дверь была закрыта на два огромных засова вверху и внизу.

— Тут могло бы быть больше порядка, сэр, правда? — сказал веселый причетник. — Но что поделаешь, когда находишься в таком заброшенном, богом забытом местечке. Вот взгляните на эти ящики. С год или около того они были готовы к отправке в Лондон, да так и остались здесь, только ризницу загромождают. Тут они и останутся, пока совсем не развалятся. Я скажу, сэр, как уже говорил: это вам не Лондон! Мы пребываем в спячке! Да! Мы все отстали от жизни!

— А что в этих ящиках? — спросил я.

— Куски деревянной резьбы от кафедры священника, панели от алтаря и скульптуры с органных хоров. Двенадцать апостолов в дереве, у всех у них отбиты носы. Они поломались, их черви источили, они крошатся, рассыпаются в пыль. Ломкие, как глина, сэр, и старые, как эта церковь, если не старше.

— А зачем их хотели отправить в Лондон? Для реставрации?

— Вот именно, сэр, для починки, а те, что уже нельзя починить, — для копии в новом дереве. Но, помилуй бог, на это не хватило средств, вот они и валяются тут, пока денег не соберут, а собирать-то не с кого. С год назад, сэр, шесть джентльменов отобедали в честь этой будущей починки в гостинице в новом городе. Они говорили речи, провозглашали тосты, принимали резолюции, подписывались — и напечатали тысячу объявлений. Такие красивые объявления, сэр, разукрашенные готическими буквами и напечатанные красной краской. В объявлениях говорилось, что позорно не ремонтировать церковь и не чинить знаменитые, старинные деревянные скульптуры. Вон они лежат и будут лежать до скончания веков вместе с планами архитектора, сметой и другими бумагами. Дело чуть до драки не дошло, но с места не сдвинулось. Небольшие пожертвования поступали сначала, но что поделаешь! Это ведь не Лондон, сэр! Денег хватило, только чтобы запаковать деревянные обломки и заплатить за объявления — и все. Так они тут и валяются, как я вам уже сказал. Некуда их девать — никому в новом городе до нас дела нет, мы в захолустье, мы всеми позабыты, сэр. В ризнице страшный беспорядок, а откуда ждать помощи? Вот что хотел бы я знать!