Рекс Стаут - Трое на один стул [litres]

– Пол, ты говоришь неподобающие вещи, – осадил брата Дэвид.

– Верно, верно, – подхватил Таттл. – Так нельзя.

– Ах, да неужели! – язвительно прищурился Пол на шурина. – Ты-то кто такой вообще?

– Он мой муж, – отчеканила Луиза. – И он мог бы многому тебя научить, будь ты способен учиться.

Вот он, милый семейный кружок. Слово взял Вулф.

– Признаю, – сказал он Полу, – ваши заявления могут вызвать интерес у полиции, но одних предположений недостаточно. Есть ли у вас что-то более существенное?

– Нет. Но больше ничего и не нужно.

– Я так не считаю. – Вулф откинулся на спинку кресла, втянул в себя бушель воздуха и выпустил его обратно. – Давайте посмотрим, не сможем ли мы обнаружить что-нибудь. Во сколько вы прибыли в квартиру брата в субботу?

– Около пяти часов дня. – Нижняя часть лица Пола внезапно перекосилась, и я подумал, что это судорога, однако потом сообразил, что он пытается ухмыльнуться, а это непросто сделать с разбитой челюстью. – А-а, понимаю. Вопрос в том, где я был в пять пятьдесят одну шестого августа? Ладно. Я выехал из Маунт-Киско без четверти четыре в своем автомобиле, один, и отправился в Нью-Йорк. Сначала я остановился на Мэдисон-авеню в магазине «Шраммс», чтобы купить две кварты их мороженого со вкусом манго для воскресной вечеринки. Затем поехал на Пятьдесят вторую улицу, где и оставил машину, так как по субботам ближе к вечеру там можно припарковаться. Оттуда я пешком пошел в «Черчилль тауэр» и оказался в апартаментах вскоре после пяти. Я приехал пораньше, потому что уже побеседовал с сиделкой по телефону, и мне понравился ее голос. Вот я и подумал, что неплохо бы с ней познакомиться до того, как соберутся остальные. Но у меня не было никаких шансов. Тот парень Эрроу уже сидел с ней в гостиной и плел ей что-то про урановые прииски. Каждые несколько минут она выскальзывала, чтобы проверить своего пациента, а потом снова возвращалась к байкам о рудниках. Потом пришел Дэвид, за ним Луиза с Винсом, и мы как раз садились за стол, когда появился доктор Буль. Дальше рассказывать?

– Да, продолжайте.

– Как скажете. Буль пробыл у Берта около получаса, и когда уходил… Я уже говорил, что он сказал нам тогда. Мы не только ели, но и пили, и, пожалуй, я немного перебрал. Я рассудил, что негоже бросать сиделку одну с Бертом, и когда все отправились на спектакль, я остался. Подумал, если ей нравится слушать о разведке урана, то она рада будет послушать и о чем-нибудь другом, но оказалось, что ничего подобного. После того как… После короткого разговора она ушла в комнату Берта и закрыла дверь на замок. Потом она говорила моей сестре, будто я барабанил в дверь и орал, что если она не выйдет, то я выломаю дверь, но лично я ничего такого не припомню. В любом случае Берт к тому часу был все равно что мертвый под влиянием морфина, если это вообще был морфин. В конце концов сиделка вышла, и мы поговорили, и я допускаю, что мог прикоснуться к ней, но те отметины, которые она показывала, когда все вернулись из театра… должно быть, она сама это сделала. Я не был так уж пьян, просто чуть навеселе. Потом она схватилась за телефон и сказала, что если я не уйду, то она вызовет охрану отеля, так что пришлось сматывать удочки. Дальше?

– Дальше.

– Ладно. Я спустился в бар, сел за стол и выпил. Две или три порции. Потом я почему-то вспомнил о мороженом, которое осталось в холодильнике в апартаментах Берта, и стал раздумывать, не сходить ли за ним, как вдруг передо мной появился Эрроу и стал требовать, чтобы я встал. Он схватил меня за плечо и сдернул со стула, сказал, чтобы я защищался, и вдруг как замахнулся да как врезал мне. Не знаю, сколько раз он меня ударил, но гляньте на мое лицо, там все написано. Наконец его оттащили от меня, появился коп. Я по-тихому отошел в сторону, потом улизнул из бара и поднялся на лифте в апартаменты. Мне открыл Винс. Эту часть я помню совсем смутно, знаю только, что меня положили на диван, так как грохнулся с него на пол, но до конца все-таки не проснулся. В голове у меня сидело, что меня поколотили и что мне нужно увидеть сиделку, поэтому я пошел в комнату Берта. Занавески там были задернуты, я включил свет и подошел к кровати. У Берта был открыт рот, на вид он был как мертвый. Я откинул одеяло и приложил к груди руку. На ощупь он тоже был мертвым. По бокам Берта лежали две грелки, по одной с каждой стороны. Выглядели они пустыми, и я взял одну в руки: точно, пустая. Я тогда подумал, что, должно быть, это сиделка оплошала из-за того, что я приставал к ней, и что так не пойдет. Вторая грелка тоже оказалась пустой, и я отнес их в ванную перед тем, как пойти…

– Пол! – воскликнула Луиза. – Мне ты сказал, что это ты вылил из них воду!

– Ну да, сказал. – Он ухмыльнулся ей, а точнее, попытался это сделать. – Я же не хотел, чтобы ты побежала докладывать об этом доктору. Какого черта, неужели мужчина не может проявить галантность?! – Он повернулся к Вулфу. – Вы сказали, что вам нужно что-то более существенное. Хорошо, вот оно. Ну как, нравится?

– Значит, ты обманул Луизу, – заворчал Таттл.

– Или обманываешь нас сейчас, – сказал Дэвид, и его усталость как рукой сняло. – Мне ты ничего об этом не говорил.

– Ну разумеется, не говорил. Проклятье! Говорю же, это галантность.

Они загомонили, набросились друг на друга – вся семейка разом. Получился отменный квартет – с высоким сопрано Луизы, баритоном Пола, рокотом Таттла и фальцетом Дэвида.

Вулф закрыл глаза и поджал губы, подождал до определенного момента и потом положил конец этому концерту.

– Прошу прекратить базар! – Он посмотрел на Пола. – Вы, сэр, упоминали галантность. Я не говорил вам, что мисс Горен уже приходила сюда с доктором Булем. Однако она приходила и рассказала мне о ваших визитах к ней домой и о телефонных звонках, так что давайте оставим галантность в покое и обсудим лучше два других вопроса. Во-первых, мне нужно знать: грелки были пустыми, когда вы их обнаружили, или вы сами опорожнили их?

– Они уже были пустыми. Я сказал сестре…

– Я слышал, что вы сказали сестре, и помню, какие причины приводили. Допустим, вы обнаружили пустые грелки, но даже в таком случае идти в полицию с одним лишь этим фактом неблагоразумно. Доктор Буль заявил, что, даже если бы мисс Горен забыла налить в них горячей воды, чему он категорически не верит, для состояния больного это не имело бы решающего значения. Потому и для меня это значения не имеет. А теперь второй вопрос. Ваше другое предположение – о том, что морфин подменили на что-то другое, – может оказаться значимым, если вы сумеете его чем-то подкрепить. Можете?

– Мне это ни к чему. Пусть полиция этим занимается, если сочтет нужным.

– Нет, так не пойдет. В целях частного расследования можно выдвигать различные предположения, но использовать их как базу для подозрения человека в убийстве в официальном следствии недопустимо. К примеру, я не без оснований мог бы предположить, что это вы убили брата, не зная о соглашении между вашим братом и мистером Эрроу и полагая, что вам достанется треть состояния брата, однако же я не пойду с этим…