Рекс Стаут - Лучше мне умереть [litres]

– Давай! – сказал я Солу и подошел к наружной двери проследить за обстановкой.

Арбор-стрит – это вам не Пятая авеню. За это время мимо дома прошли лишь двое мальчишек да женщина с собакой.

– Вперед, путь свободен! – На все про все у Сола ушло полторы минуты.

Мы вошли. Обогнав меня, Сол начал подниматься по узкой грязной лестнице. План действий состоял в следующем: сориентировавшись в обстановке, я останусь стоять на стреме, а Сол тем временем займется незаконным проникновением в жилище. Когда мы поднялись на третий этаж, Сол уже держал в руке связку ключей, приготовившись побороться с «Уайаттом». Однако я напомнил ему, что благоразумие и храбрость – вещи вполне совместимые, и на всякий случай постучал в дверь. Подождав, я постучал чуть громче, но ответа не получил, после чего уступил место Солу. С «Уайаттом» пришлось повозиться подольше, чем с замком двери в подъезд, наверное минуты три. Справившись с замком, Сол толчком открыл дверь. Поскольку я считал себя главным, то рассчитывал, что Сол пропустит меня вперед, но он первым перешагнул порог и сразу же воскликнул:

– Господи Иисусе!

Стараясь не отставать, я заглянул в квартиру. Еще во время первого визита я понял, что проход по этой комнате требует определенной сноровки. Но сейчас здесь требовалось нечто большее, чем просто сноровка. Банкетка для фортепиано по-прежнему находилась на своем месте, посреди дороги, остальные предметы меблировки также более-менее стояли там же, где и раньше, но в комнате был учинен полный разгром. Подушки распороты, повсюду клочья наполнителя; книги и журналы, скинутые с полок, свалены в кучу; цветочные горшки опрокинуты и сброшены на пол. Такое впечатление, будто в квартиру пустили дюжину орангутанов и разрешили им ни в чем себе не отказывать.

– Похоже, он действовал не так аккуратно, как мы… – начал я и осекся.

Сол увидел то же, что я, и мы, не сговариваясь, прошли вперед, обогнув банкетку для фортепиано. На полу возле дивана, на котором я некогда сидел, лежала Делия Брандт. Лицом вниз, вытянув ноги. Я присел на корточки с одной стороны тела, Сол – с другой. Я прикоснулся к обнаженной руке Делии, и мне даже без судмедэксперта все сразу стало ясно. Она была мертва по крайней мере двенадцать часов, а возможно, и больше. Нам не пришлось искать рану – с этим тоже все стало ясно. В шею женщины врезалась толстая бельевая веревка.

Мы дружно выпрямились, и я прошел через этот бедлам проверить спальню, дверь в которую оказалась открытой, а Сол тем временем прикрыл входную дверь. В спальне царил еще больший хаос: кровать раскурочена, повсюду разбросаны внутренности матраса, предметы одежды и прочее. Заглянув в ванную комнату, я понял, что ее тоже не обошли вниманием. Потом я вернулся в гостиную. Сол стоял и смотрел на убитую женщину.

– Он убил ее, – сказал Сол, – еще до того, как начать поиски. У нее на спине куски набивочного материала.

– Ага, я заметил. Он обшарил ванную и все шкафы. Пожалуй, нам здесь уже нечего делать. Ну разве что только одно. Она полностью одета. Или он нашел, что искал, или его вспугнули, или предмет его поисков слишком крупный, чтобы находиться на теле.

– Сейчас женщины носят такую одежду, что ему не было нужды ее раздевать. А зачем перчатки? Хочешь пошарить в том, что осталось?

– Нет. Надевай. – Я протянул ему перчатки и начал натягивать свои. – Проверим одну вещь, которую он упустил. Если только ты сегодня не намылился на свидание.

– На одежде отпечатки пальцев не остаются.

– А в перчатках они вообще ни на чем не остаются.

Я достал из кармана нож, открыл его, присел на корточки, подсунул два пальца под воротничок блузки и разрезал ее до пояса. Сол, сидя на корточках с другой стороны трупа, расстегнул юбку и, взявшись за подол, стянул через ноги. Я велел ему посмотреть, нет ли чего в туфлях – на убитой были домашние босоножки на шнуровке, и Сол, осмотрев их, отшвырнул в сторону. С комбинацией я расправился так же легко, как и с блузкой. Я разрезал бретельки, затем – сверху донизу спинку комбинации и загнул половинки вперед. С трусиками тоже проблем не было: я сунул два пальца под резинку, а Сол стащил их вниз. Пояс для чулок заставил нас повозиться, так как нам не хотелось поцарапать кожу. Сол снова присел на корточки напротив меня, слегка приподнял тело и помог осторожно стянуть пояс, не оставив видимых повреждений.

– Уже окоченела, – заметил Сол.

– Ага. Подоткни под ее тело края комбинации, и мы его перевернем.

Он так и сделал. А я подсунул руку покойнице под бедро, а вторую под плечо, Сол легонько подтолкнул тело снизу – и вот она уже лежала на спине. Теперь, когда покойница оказалась к нам лицом, все сразу изменилось. Лицо девушки, задушенной двенадцать-четырнадцать часов назад, – это уже не лицо девушки. Сол прикрыл его остатками диванной подушки и помог мне закончить операцию. Между блузкой и комбинацией ничего не было, между комбинацией и поясом для чулок, между поясом для чулок и телом – тоже ничего, но, когда я снял с покойницы бюстгальтер, оставив ее обнаженной, мы увидели искомый предмет, прилепленный клейкой лентой между грудей. Ключ. Я оторвал ключ, снял клейкую ленту и пригляделся:

– Камера хранения Центрального вокзала. Быстро уходим!

Я сходил в спальню за одеялом и накрыл тело. Сол стоял в дверях, стягивая перчатки. Когда я к нему присоединился, то уже успел снять свои. Обернув дверную ручку перчаткой, Сол осторожно закрыл дверь в комнату, а затем – и входную дверь. Щелкнул пружинный замок, и мы рванули на лестницу.

Мы спустились по лестнице, не встретив никого из жильцов, но, когда вышли из подъезда, туда почти сразу же зашел какой-то человек, явно из местных, и он внимательно на нас посмотрел. Однако он опоздал на две минуты, чтобы клятвенно заверить, что мы входили в дом. После того как мы завернули за угол на Кристофер-стрит, Сол спросил:

– Как насчет прогулки, полезной для здоровья?

– Что ж, после всего этого поправить здоровье будет явно не вредно, – согласился я. – Полагаю, когда ты что-то делаешь, то все способы хороши, тем не менее некоторые, как ни крути, хуже других. На Седьмой авеню мы разбежимся. Один из нас доедет на метро до вокзала Гранд-Сентрал, а другой позвонит на Сентр-стрит, а потом вернется домой и доложит обо всем Вулфу. Тебе что больше по вкусу?

– Я выбираю Гранд-Сентрал.

– Ну ладно. – Я протянул ему ключ от ячейки камеры хранения. – Возможно, за ячейкой следят, хотя и не знаю кто. Лучше отдай мне ключи и перчатки.

Сол, не сбавляя шага, переложил все это мне в карман. На Седьмой авеню он нырнул в метро, а я вошел в табачный магазин на углу, нашел телефон-автомат, набрал SP 7-3100 и, услышав ответ оператора, пропищал в микрофон тонким голосом: