Томас Хэнши - Человек из Скотланд-Ярда [litres]

– Марго!

Это имя вытащило на белый свет потаенные страхи Доллопса. Он обернулся к Нэркому, который стоял, нервно теребя свой рукав.

– И логово Марго в Париже… Сэр, разве я не сказал вам, черт меня побери, что Клик писал мне именно из Парижа?

– Что! Из Парижа?

– Да, сэр. Он не сказал, откуда именно, из какой части города. Не знаю, но он был там, так или иначе… Послушайте меня, сэр. Они все там – моравийцы и Марго. Вы знаете, что у обеих шаек есть свой зуб на него. Я не знаю, знают ли моравийцы про него, сэр… Он же никогда ничего лишнего никому не говорит. Я не исключение, но, вероятно, обе шайки гоняются за ним, с тех пор как он отправился за пропавшим жемчугом!.. Боже! – голос юноши поднялся почти до визга. – Если одна шайка не смогла его достать, это может получиться у другой, и… сэр… апаши уже в Лондоне, я видел их сегодня вечером… Я уверен!.. Я видел их.

– Видел их? Когда? Где?

– На вокзале Чаринг-Кросс, сэр, перед тем как пошел к вам, прикиньте! Поскольку у меня не было телеграммы от Клика, я начал нервничать, поперся на вокзал, на удачу, надеясь встретить его с поезда. И там я видел, как они, апаши, сэр, шляются вокруг платформы, с которой отходит девятичасовой поезд на Дувр. Я сразу их узнал по походке, по шмоткам, по прическам. Переговариваясь и смеясь, они так и зыркали глазами, как будто ждали кого-то, и они собирались к себе, на материк, потому что билеты на пароход у них были воткнуты за ленты шляп. Один из них купил газету, увидел в ней что-то и давай пальцем тыкать. Остальные подбежали… Смотрят… Рожи у всех, как у котов, которые сметаны объелись. Я выждал минуту и тоже газету купил, глянуть, на что они так возбудились. Сэр, это было ваше объявление для Клика. Я тут же побежал ловить такси, поехал к вам, сэр, и тут как раз мимо меня бежит газетчик и орет о взрыве; а потом, сэр, у меня крыша поехала…

ОНИ СТОЯЛИ НА тротуаре, возле лимузина, когда мальчишка произнес последние слова. Тут Нэрком, не теряя ни секунды, кинулся к машине, приказав водителю:

– На вокзал Чаринг-Кросс, с такой скоростью, до какой можно разогнать этот драндулет! Последний поезд к ночному рейсу парохода уезжает около девяти. Нам надо успеть, даже если машина развалится ко всем чертям! – чуть ли не кричал он.

– Будет сделано! Полторы минуты! – отозвался Леннард, бросив взгляд на циферблат часов на панели управления. И едва пассажиры взгромоздились в машину, он завел мотор, отжал сцепление, а затем рванул вперед, дав «полный газ».

Но даже лучший из двигателей не может сделать невозможное возможным. Ворота на перрон оказались закрыты, сигнал семафора вниз, поезд уже отходил, когда они добрались до станции, и даже мандат суперинтенданта не мог остановить поезд.

– Много у нас бензина? – Нэрком обернулся к Леннарду.

– Много, сэр.

– Хорошо… Идем на обгон! Судно выходит из Дувра в одиннадцать. Я должен успеть. Ясно?

– Да, сэр. Но вы можете телеграфировать и задержать отправление судна.

– Ни в коем случае! Корабль должен отплыть вовремя. Я должен подняться на борт, не будучи замеченным, без сопровождения, не вызывая подозрений. Обгоните этот поезд… Вы слышите меня? Быстрее! Я хочу добраться туда и подняться на борт, на судно, прежде, чем те, кому я сажусь на хвост. Вы хотите знать, зачем все это? Если так, сообщаю: господин Клик в Париже, и он в опасности!

– Господин Клик в опасности? Господи! Едем же быстрее, сэр, летим! Мы обгоним этот поезд, даже если я снесу машиной весь порт! Просто позвольте мне добраться до шоссе, и я покажу вам «Формулу-1»!

И он показал… Едва город остался у них за спиной, водитель надел защитные очки, надвинул на глаза кепку и склонился к рулю.

– Ради Клика… пожалуйста… – шепнул он автомобилю, как будто это был человек. – Не подведи, машинка! Давай! Вперед! Быстрей, лисичка! Быстрее!

С диким ревом и грохотом автомобиль рванулся вперед, как будто все бури вселенной вселились под капот, и дикая гонка к побережью началась.

– Пригнись. Уцепись за что-нибудь подходящее и пригнись, – приказал полицейский Доллопсу. – Мы не можем рисковать тем, что кто-нибудь узнает в тебе парня, который сегодня вечером болтался вокруг станции. Бог знает куда нас выведет этот путь, но если он приведет к Клику, я готов мчаться на край и за край света! – Затем, перекрикивая рев мотора, он закричал водителю: – Быстрее, Леннард, быстрее! Жми на полный! Давай! Мы должны обогнать этот поезд!

Они обогнали поезд. Свет фар локомотива даже еще не показался вдали, когда яркий отблеск луны на водах Канала вспыхнул в темноте перед ними. Еще не было слышно ни звука приближающегося поезда, когда несколько минут спустя лимузин повернул вниз по склону и остановился в двух шагах от входа на причал, возле которого темная масса парохода мерно качалась на волнах.

– Славная машинка, не правда ли, сэр, – сказал Леннард, посмеиваясь, открывая дверь Нэркома и помогая ему выйти. – Но дальше лучше пешком. Там, рядом с трапом, стоит парень, и он, кажется, интересуется нами, пялится на нас, как баран. Выпрыгнул как чертик из табакерки и спустился по трапу, как только услышал, что мы приближаемся. Лучше дойти пешком, сэр, и сделайте вид, что платите мне, как будто я общественное такси. Что мне делать? Остановиться здесь до утра?

– Да. Поставьте машину в муниципальный гараж; и если я не вернусь на первом пароходе, вернитесь в город. И пусть кто-нибудь доложит в Скотланд-Ярд. Сообщит им, куда я уехал. Давай, Доллопс, идем!

Мгновение спустя лимузин скрылся в темноте и исчез, а парочка англичан, направившихся на выходные в Европу, спустилась по длинному пирсу между мерцающими фонарями к пароходу. Но задолго до того, как они добрались до судна, фигура на трапе – высокий человек с выправкой профессионального военного – покинула свой пост, как будто, когда они приблизились, свет позволил ему увидеть, кем они были, он потерял всякий интерес к ним и их действиям. Нэрком бросил на незнакомца взгляд краем глаза, когда они поднялись по трапу, поднялись на борт судна, и краткого взгляда оказалось достаточно, чтобы убедить сыщика в двух вещах: во-первых, этот человек был не только поразительно красив, но и был окружен своего рода аурой воспитанности, которая говорила о культуре, происхождении и положении в обществе; во-вторых, он был иностранцем со светлыми волосами и слегка сгорбленным носом, что было характерно для моравийцев.

Вместе с Доллопсом Нэрком пробрался на корму, нависшую над темной, спокойной водой, туда, где свет был не слишком ярким, и примостился там, внимательно наблюдая происходящее на палубе.

Французский матрос проходил мимо. Нэрком остановил морячка.

– Скажи мне, – заговорил он, сунув шиллинг в руку парня, – ты случайно не знаешь, кто этот джентльмен, стоящий на пирсе?