Рекс Стаут - Тройные хлопоты

Вайолет пристально на меня посмотрела и снова устремила взгляд на дорогу. Мне почему-то показалось, что мои слова влияют на нее положительно.

– Вулфу ничего не достанется, – твердым голосом сказал я. – Думаю, для него это окажется полнейшей неожиданностью, но об этом можешь не беспокоиться. Я сам с ним поговорю. При желании я умею надавить на человека. Что касается Перрита, то он с легким сердцем согласится на твое предложение. Нищенствовать ты не будешь. Тебя ждут пятнадцать тысяч шестьсот долларов в год, свободных от налогов! Кроме того, насколько я понимаю, Перрит, как и прежде, будет оплачивать все твои расходы на жизнь, в том числе и машину. Только подумай, ты будешь получать на шестьсот долларов больше, чем сенатор Соединенных Штатов! Ты сможешь и дальше жить в Нью-Йорке. Забудешь о Юте, не говоря уже о тюремной камере, станешь гулять с друзьями, спать допоздна, ходить по музеям и картинным галереям… Две сотни в неделю уже неплохо – это в два раза больше, чем получает сантехник, – а тебе будут платить три! Слушай, обычно я жутко не люблю, когда женщины садятся за руль, но ты ведешь очень неплохо. Я сразу понял, что ты отлично управляешься с баранкой. Молодец!

– Я умею поворачивать и сдавать назад, – отозвалась она. – Музеи, картинные галереи… Ты что, юморист?

Мы проскочили перекресток. Машина неслась по Пятой авеню. Мы проехали Шестидесятую улицу.

– В один прекрасный день, – предупредил я, – тебе непременно придется отвести меня в придорожный ресторан в Уэстчестере, который принадлежит Перриту. Ладно, признаю, про картинные галереи я загнул. Забудем о них. Давай о другом. Если ты, пораскинув мозгами, решишь вдруг последовать моему совету, то, ради всего святого, не говори Перриту, что Вулф пытался затеять двойную игру. Если об этом узнает Дейзи, начнется такая свистопляска, что сдавать назад будет поздно.

– Начнется свистопляска? – насмешливо спросила она. – Ты так уверен?

– По-прежнему считаешь, что Перрит и Вулф сговорились, чтобы обмануть тебя? Тогда ты рехнулась. Ты не знаешь Вулфа.

– Я знаю Дейзи Перрита. – Вайолет свернула на восток, на Семьдесят восьмую улицу.

– А Вулфа не знаешь, – с настойчивостью возразил я. – Как думаешь, почему тебе не удалось его раскусить? Дело тут не только в толстом слое жира. При первой же возможности я расскажу тебе, что он на самом деле за человек. Перрит дважды за свою жизнь столкнулся с противником, равным себе. Первый раз это была ты, второй раз – Вулф.

Вайолет остановила машину справа у тротуара возле навеса над входом в многоквартирный дом. Я выскочил и придержал дверь, рассчитывая, что она выйдет, перебравшись через мое сиденье, но вместо этого она предпочла выбраться из автомобиля со своей стороны. Обойдя машину, Вайолет подошла ко мне и положила ладонь мне на руку:

– Припаркуемся здесь. А позже я спущусь и отвезу тебя домой.

Вот уже второй раз за вечер я оказался в неловком положении. Только теперь рядом не было Мортона, способного прийти мне на помощь. Девушка потянула меня вслед за собой. Я деликатно уперся, одновременно пытаясь подобрать слова, однако необходимость в них тут же отпала. Какой-то миг – и проблема, что сказать Вайолет, сменилась куда более насущной задачей: как вообще сохранить дар речи, а вместе с ним и жизнь. С Пятой авеню на нашу улицу свернула машина, чей мотор надсадно ревел на второй передаче. Автомобиль сбавил ход, остановившись практически сразу за машиной Вайолет. Обо всем этом я догадался по звукам, поскольку стоял к Пятой авеню спиной. Когда Вайолет вдруг стиснула мою руку и я увидел, как лицо у нее вытянулось, а сама она рванулась влево, я резко развернулся, увлекая спутницу за собой и невольно прикрывая себя ее телом. Прогремели выстрелы. Мужчина, стрелявший в нас из окна машины, вел огонь с расстояния не более двадцати футов.

Думаю, Вайолет сразила первая же пуля. Впрочем, выстрелов было столько, что это не имело ровным счетом никакого значения. Когда девушка повалилась на асфальт, я упал вместе с ней. Она тянула меня вниз, по-прежнему держась за мою руку. И потом, у меня сработали рефлексы. И правильно: стоять столбом на открытом пространстве, когда по тебе стреляют, – идея не из лучших. Действуя на автомате, я перекатился к тротуару, привстал на одно колено и, выхватив из кармана пальто пистолет, прицелился в машину с убийцей, которая, набирая ход, быстро удалялась в сторону Мэдисон-авеню. Я стрелял, пока у меня не закончились патроны. Автомобиль скрылся из виду.

Когда это произошло, я вскочил и повернулся к Вайолет. Она стояла на четвереньках и пыталась подняться. В тот самый момент, когда я бросился к ней, силы оставили ее и она опустилась на мостовую. Встав на колени, я быстро ее осмотрел. Одна из пуль поцарапала ей щеку, но я знал, что в нее угодили и другие.

– Тише, детка, не шевелись, – сказал я ей.

Достаточно быстро Вайолет затихла и лишь широко разевала рот, сипло вдыхая воздух. Она пыталась что-то сказать.

– Шея… – наконец проговорила она, и у нее задрожал подбородок. – Шея! – вскрикнула она и, содрогнувшись, обмякла.

Вскинувшись, я оглянулся по сторонам. Открывались окна, отовсюду доносились голоса. По тротуару со стороны Пятой авеню к нам кто-то бежал. Дверь под навесом открылась, и оттуда ко мне из многоквартирного дома кинулся какой-то мужчина в униформе – то ли швейцар, то ли лифтер. Увидев, что человек, приближающийся со стороны Пятой авеню, одет в полицейскую форму, я вскочил, громко крикнул: «Доктора!» – после чего бросился в парадную. В вестибюле царило безлюдье. Лифт с распахнутой настежь дверью тоже был пуст. Я нашел коммутатор, подключился, нажал кнопку и набрал номер, лихорадочно пытаясь вспомнить, перевел ли звонки на телефон в комнате Вулфа, прежде чем уйти из дому. По идее, именно это я должен был сделать в силу привычки. Так оно и оказалось.

– Ниро Вулф слушает, – раздался наконец в трубке знакомый голос.

– Это Арчи. Я отвез ее домой. Мы стояли на тротуаре возле ее дома на Семьдесят восьмой улице. Проехала машина, из нее по нам стали стрелять. Машина скрылась, Вайолет мертва. Передайте Фрицу…

– Ты не ранен?

– Ранен, но ущерб не физический, а моральный. Этот ублюдок Перрит решил избавиться от нее, а нас использовать втемную. Зачем, в чем суть его плана, мне неизвестно. Можете поломать над этим голову, пока я буду сидеть в участке. Передайте Фрицу…

– Положи трубку! Живо! – раздался голос позади меня.

Настанет ли тот час, когда все люди в мире проникнутся друг к другу любовью и заживут как одна большая дружная семья? Сомнения на этот счет вызывал у меня сам факт существования лейтенанта Роуклиффа из убойного отдела полиции Нью-Йорка. Чувства, которые я к нему испытывал, были невероятно далеки от братской любви.