Рекс Стаут - Даже в лучших домах

К этому времени я уже распрощался с желанием уверять кого бы то ни было, даже Лона Коэна, в том, что всегда говорю правду. Так что я просто поблагодарил его и повесил трубку.

С утренней почтой пришли два чека, в том числе очередной взнос от бывшего клиента, которого мы избавили от шантажиста. С ними хлопот у меня не было, благо у нас имелся резиновый штамп для учета чеков.

Но вот для уплаты по трем счетам пришлось прокатиться на Пятьдесят четвертую улицу и проверить, вступила ли уже в силу генеральная доверенность, оформленная на Марко Вукчича. Выяснилось, что да, благодаря стараниям Паркера. К моей радости, Марко подмахнул чек, даже не пикнув и не заглядывая в счета. Вздумай он меня проверять, клянусь Богом, я бы съехал из дома в какой-нибудь отель!

Кое-что мне еще предстояло сделать. Например, позвонить Хьюитту на Лонг-Айленд и выяснить, благополучно ли добрались орхидеи и Теодор. Потом договориться с телефонной компанией, чтобы регистрировали все звонки. Обработать рапорт Фреда Даркина по делу об отравленном письме – одному из оставшихся незаконченными – и так далее. Я едва успел со всем этим покончить, когда время подошло к двум, что предвещало появление Кэлвина Лидса.

Встретив его и проводив в кабинет, я столкнулся с проблемой. Где мне сидеть – за своим столом или за столом Вулфа? С одной стороны, я не был Вулфом и не имел особого желания им становиться. С другой стороны, когда во время бейсбольного матча происходит замена, свежий игрок сразу становится в круг, а не остается за его пределами. Любопытно к тому же было бы взглянуть, как падает свет на лицо клиента, сидящего в красном кожаном кресле. Вот почему я уселся в кресло Вулфа во второй раз, сейчас уже намеренно.

– Я пришел получить объяснение, – заявил Лидс. – И не уйду, пока не добьюсь своего.

Выглядел он так, словно кое-что ему и впрямь не помешало бы: если не объяснение, то хотя бы порция касторки. Кожа на обветренном лице по-прежнему казалась задубевшей, но под глазами появились мешки. Взгляд утратил ясность и настороженность, хотя глаза смотрели с той же решимостью. Никому бы и в голову не пришло, что он только что унаследовал полмиллиона зеленых, и не после обожаемой жены или сестры, а просто кузины.

Несчетное число раз мне доводилось наблюдать, как Вулф после агрессивного выпада клиента откидывается на спинку кресла и прикрывает глаза. Я решил, что стоит последовать его примеру, и попробовал. Не тут-то было: тугие пружины, специально рассчитанные на тяжесть туши Вулфа, не поддавались, и мне пришлось изо всех сил давить на них, чтобы откинуться назад и удержаться в таком положении.

– Человек, проделавший сорок миль, чтобы получить объяснение, – изрек я, не открывая глаз, – имеет на то право. Что нужно объяснить?

– Поведение Ниро Вулфа.

– О, это неудивительно. – Устав сражаться с непослушной спинкой кресла, я выпрямился. – Такое случается сплошь и рядом. Но это не в моей компетенции.

– Я хочу его видеть.

– Я тоже.

– Вы лжете, Гудвин.

Я покачал головой, плотно сомкнув губы.

– Знаете, – начал я, – лгать мне приходится не чаще любых моих сверстников, за исключением психопатов. Но никогда еще меня не обзывали лжецом так часто, как за последние двадцать четыре часа. И это притом, что я с упорством идиота твердил одну лишь правду. К чертям собачьим! Мистер Вулф отбыл на юг тренироваться с «Доджерс». Будет выступать на месте защитника.

– Это вам не поможет, – довольно сдержанно, но решительно произнес Лидс. – Как и вы, я тоже не люблю, когда меня обзывают лжецом. Но в отличие от вас, я им и не являюсь. Окружной прокурор обвинил меня во лжи из-за внезапного исчезновения Ниро Вулфа. Тот якобы скрылся из-за того, что не отважился отвечать на вопросы о посещении этого дома моей кузиной. Это, по мнению властей, доказывает, что ваши показания ложны, а следовательно, и мои тоже, раз уж они совпадают с вашими. Вот так-то. В логике им не откажешь, хотя в ней имеется существенный изъян. Они исходят из гипотезы, что исчезновение Ниро Вулфа связано с приходом к нему моей кузины. Я знаю, что этого не может быть. Ничто в нашем разговоре не могло привести к подобному результату. Я им так и сказал, но они по-прежнему считают, что я лгу. А пока они убеждены, что мы с вами водим их за нос, даже не подумают строить другие версии и не найдут убийцу кузины… В любом случае мне неприятно, что меня подозревают в неискренности, тем более когда речь идет об убийстве Сары. – Лидс остановился, чтобы перевести дух, потом продолжил: – Я вижу только один выход: вы должны перестать темнить. Сообщите им подлинную причину исчезновения Вулфа. Еще лучше, если он сделает это сам. Пусть придумает, как выкрутиться, если дело касается его безопасности. Кстати, если это связано с какими-то другими клиентами, то я собственными глазами видел, как он принял от моей кузины чек на десять тысяч долларов. Следовательно, он обязан блюсти ее интересы в той же мере, что и интересы других клиентов, а не отвлекать подозрения от подлинного преступника, который убил мою кузину, да еще и ее собаку. – Губы его немного задрожали, но он стиснул зубы и унял дрожь.

– Вы хотите сказать, что сейчас подозревают вас? – осведомился я. – А почему?

– Не в том, что я убийца, вовсе нет. Однако они подозревают, что я лгу. Как, впрочем, и вы с Вулфом. Хотя она и оставила мне столько денег… Нет, я не думаю, что меня арестуют по подозрению в убийстве.

– А кого, по-вашему, следует арестовать?

– Не знаю. – Он махнул рукой. – Вы пытаетесь меня сбить. Дело не в том, что я думаю, а в том, что вы собираетесь предпринять. Насколько я знаю Вулфа, толку от того, что вы изложите ему наш разговор, будет немного. Я должен сказать ему сам. Если он что-то скрывает или от кого-то скрывается, сделайте это на ваших условиях. Можете завязать мне глаза и засунуть в машину лицом вниз. Мне необходимо увидеться с ним. Таково было желание моей кузины, а он взял от нее аванс.

Я даже порадовался, что не знаю, где находится Вулф. Я не разделял привязанности Лидса к четвероногим, поскольку предпочитал и предпочитаю женское общество доберманам-пинчерам. Да и кое в чем другом Лидсу не мешало бы усовершенствоваться. Тем не менее, отдавая ему должное, следует заметить, что рассуждал он вполне здраво. Так что, знай я на самом деле, где прячется Вулф, мне пришлось бы ожесточить сердце. Но поскольку я этого не знал, то довольствовался тем, что ужесточил голос. Тогда-то мне впервые и пришло в голову, что, может быть, не стоит судить Вулфа слишком строго.

Добрые четверть часа Лидс еще упорствовал, пытаясь меня уломать. Однако я стоял на своем, одновременно стараясь выудить у него сведения о том, как продвигается полицейское расследование, но безуспешно. Ушел он злой как черт, обзывая меня лжецом, что ставило его на одну доску с остальными. От меня он не узнал ровным счетом ничего. Я же добился от него лишь того, что похороны миссис Рэкхем состоятся завтра утром, в среду. Не слишком, однако, мы с ним преуспели за этот час.