Димитрис Хадзис - Детектив

Отец Фодоракиса пошел к Праксителю поговорить с ним. Он сказал ему, что не верит в назначение сына на место регистратора и что лавчонка не может прокормить их обоих. Они обстоятельно потолковали обо всем и пришли к обоюдному согласию: пусть Фодоракис подучится пока типографскому делу. А там — у Праксителя были свои планы: ему уже порядком надоела эта работа, он выбился из сил — он передаст со временем типографию парню, чтобы тот жил, как люди, и преуспевал. Старик отец обрадовался. Он сказал тогда Фодоракису, что надо чем-нибудь заняться хотя бы временно, пока не выяснится с этим назначением, нельзя же бить баклуши.

Так Фодоракис начал ходить в типографию. Сначала он ходил только после обеда и работал, никогда не расставаясь с пиджаком и галстуком, чтобы все сразу же видели, что он не рабочий, не какой-нибудь поденщик, а лишь помогает Праксителю так, от нечего делать — ведь и в типографии работа умственная, — пока не получит место государственного чиновника — это единственное, что ему подходит. Если он сидел за столиком у окна так, что его видели с улицы, и правил корректуру, он был почти счастлив. Затем он стал ходить в типографию и по утрам, снимал иногда галстук, наконец стал снимать и пиджак. Пракситель положил ему жалованье. Тут успокоился и старик отец.

Сам Фодоракис не мирился со своей участью, не хотел быть рабочим, но и не отказывался от места с тем, чтобы попытаться изменить свою жизнь. Он выжидал. Лелеял мысль о превосходстве своей личности и мечтал о должности регистратора, о выдвижении и всеобщем признании. Время от времени возобновлялись хлопоты о месте, иногда казалось, что дело идет на лад, приходило письмо из Афин, подтверждавшее обещание, приближались выборы, разгоралась надежда — не угасал огонь. Между тем подвиги на полицейском поприще не выходили у Фодоракиса по вечерам из головы — и здесь не угасал огонь. Мечты не доставляли ему прежней радости и стали другими: исчезла любовь, исчезло то робкое стремление к добру, о котором мы говорили. Сочиняемые им фантастические истории прежде кончались тем, что он просто спасал девушку, а теперь она должна была в конце концов выйти за него замуж и подарить ему свою красоту и большое приданое, то есть счастье. А если речь шла о старике, то он спасал богатого старика, в конце концов усыновлявшего Фодоракиса…

Гибель Тудасюдаса потрясла его. В засасывающем его болоте тайна этой гибели казалась ему веткой, склонившейся над ним, чтобы он ухватился, вцепился в нее. И он вцепился в нее со всей страстью безнадежного отчаяния. Здесь был выход. Какой выход, об этом он не думал и не хотел думать.

Вечерком в типографию заходил иногда полицейский и пил с Праксителем кофе. Он-то как раз и нужен был Фодоракису. С ним впервые заговорил он о Тудасюдасе в те дни, когда тот исчез и все, в том числе и полицейский, считали, что он куда-то уехал.

— Он здесь, — решительно заявил Фодоракис. — Вот увидите.

— Как так? — спросил полицейский.

Фодоракис не удостоил его ответом и только многозначительно улыбнулся.

Его слова не замедлили блестяще подтвердиться — в колодце был найден труп.

— Что ты на это скажешь? — спросил полицейский Фодоракиса, зайдя опять в типографию.

Фодоракис понял, что пришел его час. Праксителя в это время поблизости не было. Перестав набирать, Фодоракис оперся локтями на кассу, на лице его снова появилась та же многозначительная улыбка, и он стал излагать полицейскому свои доводы: почему он считал, что Тудасюдас — живой или мертвый, это уже другой вопрос — находится здесь.

— Да ты неглупый парнишка, — сказал полицейский. — Настоящий детектив.

В то время полицейского очень огорчало, что следствие топталось на месте, а судья наседал на него и распекал его, пожилого человека. Ему хотелось поговорить с кем-нибудь, поделиться, и этот парень был единственным человеком, который его понимал. И вот он поведал Фодоракису, сколько горя пришлось ему хлебнуть из-за этого проклятого дела, не скрыл, как он обеспокоен своим служебным положением и дальнейшей карьерой. Фодоракис сел рядом с ним. И он в свою очередь поведал полицейскому о своей страсти, о том, что в душе он детектив, до поры до времени тайный, просто любитель. Но он не успокоится, сказал Фодоракис, пока не доведет дело до конца, не докопается до правды. Ему известны материалы следствия, заключение врача, все данные, которыми они располагают, а также есть у него и свои соображения, все аккуратно, по порядку занесено в тетрадь.

— Ну и ну! — сказал полицейский. — Настоящий детектив…

В тот же вечер, прихватив тетрадь, Фодоракис отправился в полицейский участок. Заперев дверь, они с полицейским сели и принялись обсуждать. Фодоракис доказал, что тот ошибается, считая, что Тудасюдас свалился в колодец пьяным. Это исключено.

— Ну, а что ж тогда? Значит, прав судья? Он утверждает, что его бросили туда. Но как ты это докажешь?

— Нет, и он ошибается. Это тоже исключено.

— Что же тогда?

— Тудасюдас стоял у колодца. Он не был пьян. Он стоял там, потому что смотрел на что-то, повернувшись спиной к колодцу. На что он смотрел, это совершенно неважно. И тогда что-то произошло на площади. Он что-то увидел, испугался, хотел бежать, сделал шаг назад и упал спиной на щиток колодца. Проломив его, провалился вниз. Врач прав только в одном: беда стряслась не потому, что он был пьян. Нет здесь и никакого преступления. Совсем другое. Что никакого отношения к Тудасюдасу не имеет. Совсем другое, чего мы не знаем.

Полицейский слушал, опустив голову.

— Что же это может быть? В ту ночь ничего не произошло в нашем городе. На площади никого не было, никто в такое время не проходил там. Мы знаем точно.

— В том-то и дело, что здесь ничего не произошло. Судья ошибается — здесь не было преступления. Но что-то произошло в другом месте. В большом городе произошло убийство около девяти вечера, за два часа до того, как утопился Тудасюдас. Убийцу обнаружили, но не успели задержать. Он тут же скрылся из города. Пешком до нас как раз два часа, то есть именно в это время наш Тудасюдас стоял у колодца. В тот же вечер, часов в десять, произошло мелкое ограбление на шоссе, километрах в пяти отсюда. Обокрали частную машину. Преступников не задержали. Вот что произошло в ту ночь — пожалуйста.

— А какая связь между этими происшествиями?

— Пока еще я точно не знаю. И убийца и те, кто ограбил машину, скорей всего побывали в нашем городе. Как раз в то время, около одиннадцати. С одним из этих двух происшествий связана смерть Тудасюдаса, его гибель. Как именно, я не знаю. Но я докопаюсь. Когда-нибудь, со временем, я докопаюсь.

И тут полицейский не сказал Фодоракису, что это будет, конечно, иметь очень большое значение, но ему-то самому совершенно безразлично, что произойдет когда-нибудь, со временем. Ему нужно докопаться сейчас, а сейчас соображения Фодоракиса ничего не давали. Однако полицейский признал, что в этом парне сидит сам черт — ведь весь его домысел разумно построен на материале следствия. В свете более серьезного и значительного дела гибель Тудасюдаса уже была не какой-то необъяснимой тайной, а просто загадкой, вопросом, который следовало разрешить в том серьезном деле, нити которого терялись за пределами нашего городишка. Они закрыли тетрадь. Полицейский тепло, с искренней симпатией пожал Фодоракису руку.