Виктория Колобова - Убйство на рыбалке

– Мы здесь уже искали, – с нотками раздражения объяснил Олег, – надо глубже в лес.

– Не надо глубже в лес, – ответил детектив, – осмотрим еще раз. Он не мог уйти далеко. Дайте мне, пожалуйста, фонарь.

– Надеетесь найти следы? Все следы смыло дождем и разметало ветром. И зачем фонарь, когда молнии сверкают так часто! Возьмите.

– Что это? – Трубников подобрал с земли конфету. – Это вы потеряли?

– Нет, терпеть не могу конфет! Мы проходили здесь. Слава уронил? Вряд ли. Что за конфета?

– «Черноморочка». Денис их любит?

– Денис и Вера. Валера в кармане носил, чтобы всегда дать жене или сыну. Очень далеко от палаток, зачем он сюда пошел?

– Он где-то рядом.

Они кричали, звали Валеру, ответа не было. Прошло часа три, когда Трубников начал склоняться к версии Славы, что надо подождать до утра. В кромешной тьме и еще под дождем найти было трудно, если вообще возможно. Они все дальше углублялись в лес. Дождь сменил скорость, моросил устало. Они обнаружили сухое место под густыми ветками дерева. Рядом старое дерево упало, наверное, только что упало. Они притащили дерево на сухое место, сели. Трубников пожалел, что не сигарет. Олег предложил «Приму Дона».

– Спасибо, – обрадовался детектив, – горло хорошо дерет. Вы работаете в автосервисе?

– Работаю. Вам машину отремонтировать?

– Нет, просто так спросил. Каково нынче предпринимателю живется? Концы с концами сводите? Или все отлично? В отпуск за границу всей семьей?

– Живем не тужим.

Эх! Ма!

«Зипун весь пожиток!

Живи, не тужи,

Умрешь не в убыток!»

– Значит, плохо живется.

– У вас в полиции лучше?

– Я не из полиции, я частный детектив.

– У меня друг в ГИБДД. Вроде бы зарплата аккуратно, не большая и не маленькая, а тоже плохо. Сам за свой счет машину служебную ремонтирует, сам за бензин платит. И еще дань платит.

– Какую дань, кому? За что?

– Жирному Борову после каждой смены десять тысяч рублей вынь да положь! Иначе ищи другую работу.

– Какому Борову? О ком вы?

– Замкомандира второго взвода второй роты ДОБ и так далее собирает с них дань. Он весит 160 килограммов!

– Что-то не верится. Гаишники все спортивные. Они же обязательно зачеты по физподготовке сдают.

– Он зачеты покупает. Вся беда в том, что такова система. Предположим, восстанут они и свергнут Жирного Борова. Ну и что? Они же не знают, что их Жирный Боров сам регулярно платит дань СуперЖирному Борову. СуперЖирный Боров подождет пока все успокоится, потом вернет все на круги своя.

– Кого вы имеете в виду? Кто такой супер? Плод фантазии?

– Какая там фантазия! Я его реально видел! Он даже со старика Фарсобина дань берет. Дело не в Борове, каким бы жирным он ни был, а в системе. Это же не только в Ростове, но и в Москве тоже, в Питере, да везде! Система называется коррупция. Как с ней бороться, я не знаю.

Я уже приспособился. К аскетизму с детства привык. Когда родители разошлись, мне три года было. Отец алименты не платил. Думаете, дядя Гена помогал? Как бы не так! Дядя Гена свою мать вместо прислуги, все деньги ее забирал. В церковь пойдет, свечку купить не может, денег нет. Всю пенсию ему отдавала. Маме бы помогла. Одна с двумя детьми горе мыкала. Нет, бабушка маме не помогала, нас с сестрой сиротами звала. Мама заболела и два месяца в больнице. Думаете, бабушка к нам приехала? Дядя Гена нас к себе взял? Рядом живем! В Ростове! Нет, не взял. Лишние рты, лишние заботы.

Мы с сестрой в интернате. Ее там изнасиловали, оказалась в психушке на всю жизнь, умерла там. Домой когда забирали, сами с ума сходили. С ней жить вместе невозможно было. Мама всегда на дядю Гену смотрела с благоговением. Старший брат! Дерьмо он все же, хотя о мертвых плохо не говорят, уж очень много накипело. Мне не жаль его, он заслужил. Но я уже приспособился, знал чего от него ждать, умел с ним договориться, когда денег не было. С Валерой не договоришься. Слава – кот в мешке. Я не понимаю его. Не знаю, чего от него ждать.

А ведь дядю Гену кто-то убил. Я увидел его и сразу понял. Сзади оглушили камнем или палкой. Но кто? На острове два его сына и я, женщины не в счет. С сыновьями он ладил, он их любил. Меня не любил, но мы с ним нашли общий язык, всегда можно было с ним договориться. Что теперь будет? Не знаю. Кто его убил? Чертовщина какая-то! Я не верю, что дядю Гену убил кто-то из нас. Не верю в мистику. Мы одни на острове? При желании на острове можно спрятаться. У дяди Гены было много врагов. Кого не смог приручить, того уничтожал. Утром надо будет осмотреть остров повнимательнее (следы от костра, от палатки). Может быть, лодку найдем. Скорее бы отсюда! И никогда сюда не возвращаться.

– Дождь прекратился, – сказал детектив, – темнота и тишина. Что это за дерево?

– Какая разница? Не знаю, в темноте не видно. Я уже не знаю, где мы находимся, далеко ли до лагеря? Вы знаете дорогу обратно?

– Все дороги ведут в Рим. Буравка маленький остров, не заблудимся. Не слышно еще птиц, затих ветер. Голова разболелась. На дуб похоже. Что-то мне не по себе, словно нас кто-то подслушивает.

– Точно! На острове живет призрак. Он нас подслушивает. Уж, если даже вам не по себе, что обо мне говорить. Сигареты закончились. Зажигалка сломалась. Как бы батарейки в фонаре не сели.

– Дайте мне, пожалуйста, фонарь. Обойду вокруг дуба.

Олег с трудом начал подниматься.

– Не надо, – остановил его детектив, – я один обойду.

Олег снова опустился на насиженное место, ссутулился, закрыл глаза. Вдруг услышал, как вскрикнул Трубников, словно его ужалила змея. Олег подскочил и побежал на помощь. Застыл, увидев висельника.

– Валера? – неуверенно спросил Олег, – кто его повесил? Как это случилось? И все это время он был рядом с нами?

– Вы уверены, что это Валера? – Трубников посветил фонарем в лицо висельника. Олег от такой картины зашатался и опустился прямо на мокрую землю.

– Что с его глазами?

– Так всегда бывает, когда человек вешается. Это Валера? Поднимайтесь, не надо сидеть на сырой земле, заболеть можно. Это Валера?

– Да. Он повесился? Абсурд! Я хорошо его знаю. Он бы сам всех повесил. Елочки, палочки! Ну, и дела! Не верю, что сам. Николай Федорович, куда же вы? Вы хотите вернуться в лагерь?

– Я хочу потащить сюда дерево, на котором мы только что сидели. Слишком высоко висит. Мне надо посмотреть на его шею. Иногда это помогает понять, сам он повесился или ему кто-то помог?

– Не надо дерево, вон чурбанчик в кустах. Хороший чурбанчик, как он здесь оказался? Это на него он встал, а потом ногами оттолкнул. Нет, бредятина! Валерка бы сам никогда!

Трубников встал на чурбанчик и долго осматривал шею покойного. Спрыгнул.

– Ну, что? Не сам же? Я прав?

– Накинули веревку, когда он стоял. Он не сам, вы правы. Подержите фонарь, я хочу обыскать его на предмет улик, изобличающих убийцу.