Елена Кралькина - Немчиновы. Часть 2. Беспокойное лето. Послесловие

–– Так, мил человек, это для дела нужно, как же еще вас, бизнесменов, объегорить можно? – лицо у Пантелея Ивановича стало совсем простым, но хитрожопость, по меткому Светкиному выражению, ему скрыть все же не удалось.

–– Молодое поколение теперь не то пошло, мелковато будет. Как я, шлангом, только Колька Иванов прикинуться может.

–– Где мне до вас, Пантелей Иванович, я же, как это, человек простой, маленький, только учусь у старших товарищей. – Колька, как мне показалось, даже ниже ростом стал, а улыбочку подобострастную изобразил – ну прям театр. Все засмеялись.

Тут кто-то из французов поинтересовался криминальными русскими песнями. Вадим пожал плечами, он ничего такого не знал. Я поняла, что речь идет о блатных песнях. Тут выручил Юрка, он быстро сбегал за гитарой и спел «Мурку» в русском и еврейском вариантах. В общем, все, как всегда, завершилось бессмертной «Муркой».

После того как меня взял в плен Недельский и накачал какой-то гадостью, меня положили в больницу. Хорошо хоть были деньги оплатить отдельную палату, а то лежи со всяким сбродом и слушай целый день всякую хрень. У меня начался самый настоящий депресняк. Хорошо хоть подружки меня не забывали, навещали и прям закормили деликатесами. По всему выходило, что из Сосновска надо уезжать. А такое место было… И все из-за кого? Из-за проклятой дуры Жаклин. Конечно, она помогла мне познакомиться с Вадимом, но дальше-то я все сам. Надо же все так просрать, хорошо хоть я сообразил отложить кое-что на черный день. Можно, конечно, броситься в ноги Пантелею Ивановичу, но в роли побитой собаки ой как не хочется быть. Невеселые думы, тоскливое будущее. Вдруг открылась дверь, и в палату вошли Вадим с Валентиной. Они оба светились от счастья. У меня аж поджилки затряслись, я испугался, что Вадим потребует отдать меня под суд. Если честно, накосячил я по самое не балуй. Я надеялся, что при Валентине Вадим не будет слишком суровым, но Валя только поздоровалась со мной, поинтересовалась здоровьем и вышла из палаты.

Я молчал. Что тут скажешь? Виноват по всем статьям. Спал с невестой Вадима, перевел, правда, не по злому умыслу, деньги во Францию, которые пошли на оплату убийства его родного брата, тайком привел в усадьбу Жаклин, так и не смог предупредить покушение на Валентину. Вадим тоже некоторое время молчал, видимо, не сразу нашел слова. Наконец, он признался, что первым и очень сильным его желанием было разорвать со мной все отношения и больше никогда меня не видеть. Что ж тут непонятного? Все ясно. Как там говорил Недельский: finita la commedia. А потом на досуге Вадим посчитал, сколько раз я позвонил ему, Пашке и Пантелею Ивановичу, желая предупредить покушение на Валентину. Оказалось, более ста раз. Это смягчило его отношение ко мне. Теперь он пришел, чтобы предложить мне остаться работать на прежних условиях, но общаться с ним через Павла, которого он собирался сделать своей правой рукой. Я возликовал. Черт с ним! Буду общаться с Пашкой, хоть и считаю его быдлом. Правда, и он ко мне, как к таракану, относится. И еще Вадим добавил, что благодаря своей лени я стал отличным менеджером и что он ценит меня как специалиста.

Депресняк сняло как рукой. Я дал себе зарок больше никогда в жизни не плясать под дудку смазливой мордашки. Долго заниматься самобичеванием вредно для здоровья, поэтому я быстро переключился на мечты о том, как отмечу свое выздоровление с красивыми девочками. Так бы я и мечтал до ночи, если бы ко мне не пришла еще одна гостья. Ко мне пожаловала Жаклин. Не без внутренней радости я увидел, что на ней надет браслет, с помощью которого она привязана к женщине-полицейскому, француженке Мари. Правда, женщиной это существо можно было назвать с большой натяжкой. Чудо-юдо какое-то. Мари сняла наручник с Жаклин и оставила нас вдвоем. Я сразу же отвернулся к стене. Повернулся к Жаклин я только один раз, чтобы показать ей две дули. Эта дура требовала от меня, чтобы я, как прежде, продолжал отдавать ей часть денег, которые зарабатывал у Вадима. Жаклин, конечно, подняла визг, но тут сразу появилась Мари и увела ее. Я вздохнул с облегчением. Еще одна проблема была решена, причем с явной пользой для меня. Я заснул счастливым.

Оказалось, что свадьба – это стихийное бедствие. Как грибы после дождя, начали появляться родственники, о существовании которых я даже не подозревал. Мать считала, что неудобно не пригласить их на свадьбу. Батя не возражал. Из Франции прилетели родители Маньки. Оказалось, что они классные старики. Тесть с отцом сразу стали утеплять курятник к зиме, а теща с матерью хлопотали по хозяйству и с упоением сажали цветы рядом с новым коттеджем. Была только одна проблема – оказалось, что Манька с родителями в контрах. Камнем преткновения была манера Маньки одеваться. Манька собралась выходить замуж в джинсах, родителям это сильно не нравилось. Сам я купил костюм. Мне проблемы еще и с моими матерью и отцом были ни к чему. В конце концов я попросил Вальку со Светкой помочь с нарядом для Маньки. Пусть хоть светлые джинсы для Маньки, что ли, купят. Валька со Светкой девчонки вроде разумные, а тут такого тумана напустили. Оказывается, жених до свадьбы не должен видеть наряд невесты. Я только сплюнул, чем бы дитя ни тешилось…

Утром в день свадьбы я отвез Маньку в усадьбу к Вальке. Туда должен был прибыть какой-то необыкновенный парикмахер. Что там у Маньки причесывать, нормальному мужику не понять. Пашка тоже привез Светку, и мы, женихи, сидели в гостиной и маялись в ожидании невест. Но не тут-то было. Вышла тетя Зина и велела нам ехать в ЗАГС и ждать невест там. Девчонкам осталось только одеться. По прогнозам тети Зины, это должно было занять минут пятнадцать. Я даже засмеялся. Чтобы Светка оделась за пятнадцать минут… Мы все же поехали. Вадима повезли Виталий Петрович с Мишкой. Вадим, по определению Мишки, впал в анабиоз и слабо реагировал на окружающую действительность. Среди всего этого сумасшествия радовало только одно. Вальку должны были привезти Вовка с Танюшкой, вроде как самые близкие ей люди. Вовка человек ответственный и голову при форс-мажоре не теряет.

Около ЗАГСа делать было нечего. Минуты длились бесконечно, мы с Пашкой даже закурили, Вадим стоял, уставившись в одну точку. Наконец подъехал кортеж машин. Я увидел мать с отцом, трех невест в длинных белых платьях. У меня упало сердце. Маньки не было. Я закричал: «Мать, где Манька?» И в ту же секунду понял, что сделал непростительную ошибку. Я не узнал невесту. Манька была в сногсшибательном белом платье и фате. Хорошо, что рядом с Манькой были Валька со Светкой. Они сразу с двух сторон схватили ее за руки. Когда я в три прыжка оказался рядом с Манькой, она уже ревела и рвалась идти переодеваться в джинсы. Пришлось подхватить ее на руки и немножко покружить. Для страховки я пообещал, что наподдам ей, если она переоденется. В ушах и на шее у Маньки был жемчуг в мелких бриллиантиках. Оказалось, что это подарок моих родителей. Мать, наконец, нашла, на что потратить деньги, которые я им присылал. А я, дурак, ни о чем таком не подумал.