Сирил Хейр - Простым ударом шила. Смерть бродит по лесу

— М-м-м, — с сомнением промычал Моллет, — это слишком общо. Я бы предпочел второй факт разделить и взглянуть на мотивы, стоящие за этой неприязнью. Существенных мотивов я вижу только два. Первый — она хотела, чтобы мисс Браун вышла замуж за Филипса.

— В последнее время не случилось ничего такого, что воспрепятствовало бы этому ее намерению, — вставил Джеллаби.

— Если не считать того, что мисс Кларк и миссис Хопкинсон на глазах у всех затеяли с ней ссору по этому поводу накануне ее смерти.

— Когда случилось убийство, мисс Браун только-только вернулась из Лондона, — отметил Джеллаби. — Может быть, что это обстоятельство сыграло какую-то роль?

— Этот вопрос придется отложить до беседы с мисс Браун, — ответил Моллет. — Такую возможность, конечно, исключить нельзя, но пока она кажется маловероятной.

— Второй мотив неприязни к ней, — продолжил Джеллаби, — в том, что она не одобряла глупую затею с «сюжетом».

— Именно. И в финале того вечера Рикаби сказал ей о ее избрании на роль злодейки в их «сюжете».

Пока Моллет говорил, Джеллаби деловито писал в своем блокноте.

— Я считаю полезным все записывать, — пояснил он. — Это помогает упорядочить мысли. Хотите взглянуть?

Моллет прочел его записи:

Мисс Дэнвил

Знаменательные факты.

1. Сумасшествие. Развитие: а) нервный срыв, б) обнародование факта пребывания в сумасшедшем доме.

2. Пособничество роману мисс Б. с Ф. Развитие: а) нападки со стороны мисс К. и миссис Х., б) возвращение мисс Б. из Лондона (?).

3. Неодобрение «сюжета». Развитие: доведение мистером Р. до сведения мисс Д. роли, предназначенной ей в оном.

— Весьма лаконично, — с улыбкой заметил Моллет, возвращая блокнот.

— Тем не менее все существенное схвачено. Ненавижу многословие. Только мозги затуманивает.

— Да, все существенное схвачено. И так или иначе фигурируют все, кто, по свидетельству мистера Петтигрю, оказался тем днем в непосредственной близости от места преступления.

— Все, кроме самого мистера Петтигрю.

— Да, это единственное исключение. Ну а теперь, когда все это написано черным по белому, какие выводы вы могли бы предложить?

— Совершенно никаких, — без запинки признался Джеллаби.

Моллет снова взял в руки блокнот и стал вглядываться в него, дергая себя за ус.

— Она была душевнобольной, — стал он размышлять вслух. — Похоже, все это подозревали. Но в четверг вечером у нее случился нервный срыв, и она выдала факт своего пребывания в психиатрической больнице. Поэтому кто-то был вынужден срочно убить ее в пятницу. По-моему, бессмыслица. Почему кому-то вдруг понадобилось убить ее из-за того, что она устроила сцену в гостиной «Фернли», или из-за того, что ее медицинское прошлое всплыло наружу? Попробуем еще раз. Она поощряла мисс Браун к браку с Филипсом. Это тоже было давно всем известно. Но миссис Хопкинсон почему-то пришло в голову раздуть из этого публичный скандал. Поэтому… Нет, это полный вздор. Никого никогда не убивали за то, что он прилюдно подвергся чьим-то нападкам. Но мисс Браун только что вернулась из Лондона. Не вижу, какое это могло иметь значение. Предположим, за время своего отсутствия в Марсетт-Бее мисс Браун решила не выходить замуж за Филипса… Допустим, она узнала о нем нечто компрометирующее, например… Нет, едва ли она убила бы мисс Дэнвил только за то, что та дала ей плохой совет. К тому же в этом случае все остальные лишаются мотива, если таковым является предотвращение замужества мисс Браун… Боюсь, я слишком многословен, — извиняющимся тоном добавил Моллет.

— Ничего-ничего, — приободрил его Джеллаби. — От вас мои мозги не затуманиваются… Пока.

— Хорошо. Тогда предположим, что мисс Браун вернулась с намерением выйти за Филипса. В этом случае зачем ей убивать свою главную сторонницу? Таким образом, мисс Браун можно исключить из списка. Но проливает ли это свет на мотивы других подозреваемых? Нельзя помешать заключению брака, устранив подружку невесты.

— Не думаю, что из этого мотива можно много извлечь.

— Следующий мотив, по-вашему, более продуктивен? Она не одобряла «сюжета» и не скрывала этого с момента его возникновения. Но вот один из заговорщиков во всеуслышание объявил, что ей в нем предназначена роль и что это роль убийцы управляющего. Эта новость, наложенная на ссору с миссис Хопкинсон, вызвала у нее временное помутнение рассудка. Поэтому возникла необходимость ее убрать… Но почему? Потому что она могла каким-то образом положить конец этой комнатной игре? Или от досады, что она не желает играть свою роль?

Джеллаби покачал головой.

— Послушайте, мистер Моллет, — сказал он, — по-моему, пора вспомнить, что мы расследуем убийство сумасшедшей, а не ищем сумасшедшего убийцу.

— По крайней мере не такого, который откровенно невменяем. А пока можно сказать, что ни один известный нам факт из жизни мисс Дэнвил не дает ни одному находящемуся в здравом уме участнику событий мотива для ее убийства, тем более убийства столь поспешного и рискованного.

— Это я мог вам сказать и до того, как мы начали обсуждение.

Моллет рассмеялся.

— Я знаю, что вы думаете, и тем не менее не считаю, что утро потрачено впустую. Прежде всего мы собрали воедино в высшей степени необычные факты. Поверить, что их одновременное скопление — всего лишь случайность, не имеющая отношения к убийству, было бы наивностью. И если мы правы, предположив, что убийство совершено из-за того, что произошло нечто, вынудившее убийцу действовать безотлагательно, то исходить надо из событий, имевших место в четверг вечером.

— А мне хотелось бы выяснить, что случилось в пятницу утром, — сказал Джеллаби.

— Почему?

— Вы не помните, что сказал мистер Петтигрю? Мисс Дэнвил хотела что-то сообщить ему в пятницу во время обеда, но он ее не выслушал — счел, что она начнет еще раз объяснять ему свое странное поведение предыдущим вечером. Однако теперь он предполагает, что она хотела сообщить нечто важное.

— Он, конечно, может и ошибаться. Вероятно, он ошибается и в том, что она хотела что-то ему сообщить еще накануне вечером. Помните, что события того вечера развивались поэтапно? Сначала мистер Петтигрю убедил ее, что не следует верить инсинуациям миссис Хопкинсон относительно Филипса. Она испытала такое облегчение, что даже заплакала и вышла из комнаты. А вернувшись, пыталась что-то объяснить, но Рикаби перебил ее. Я не понимаю, зачем она незадолго до последнего срыва сообщила о своем пребывании в этой больнице. А после она была в таком состоянии, что вообще ничего не могла говорить. Если в пятницу утром что-то и произошло, у нас пока нет ни малейшей зацепки на этот счет.

— Интересно, — сказал Джеллаби, — а это ваше дело о черном рынке… Не могла ли она узнать нечто, что и хотела рассказать мистеру Петтигрю?