Сергей Афанасьев - Шерлок Холмс и запертая комната

– Пожалуйста, простите за столь раннее вторжение, – устало опустив плечи, еле слышно прошептала она. – Я пришла… пришла…

Девушка вдруг замолчала. Молчал и Холмс, ожидая продолжения. Я же, совершенно не понимая, что происходит, просто смотрел на нее, и сердце мое почему-то бешено стучало. И я все смотрел и смотрел, не в силах оторвать взгляд, и понимал, что веду себя бестактно, да и пауза затянулась и необходимо что-то сказать.

– Довольно теплая погода для этого времени года, – наконец выдавил я через силу ледяным безразличным голосом, покрывшись при этом мелким потом. – Однако всегда есть шанс подхватить простуду, особенно если комната не защищена от сквозняков и недостаточно заперта.

Это безобидное замечание, которое, впрочем, стоило мне огромных трудов, произвело самое неожиданное впечатление. Секунду-другую посетительница смотрела на меня широко раскрытыми серыми глазами – и сердце мое забилось еще сильнее, – а затем сдавленно воскликнула:

– Запертая комната! Боже мой – запертая комната! – в ужасе закрыла она свое лицо обеими ладошками.

Девушка вдруг пошатнулась, падая на коврик перед камином – явно в глубоком обмороке. К счастью я мгновенно среагировал на это и успел подхватить ее сзади за подмышки, невольно коснувшись ее тела, затянутого в корсет. Естественно, я покраснел, волнуясь еще сильнее, но рук не одернул, иначе бы она стукнулась затылком об пол. Напрягшись, я аккуратно опустил ее на коврик.

Не на шутку перепугавшись, Холмс быстро налил из графина в рюмку воды, и поспешно добавил немного бренди (по счастью бутылка стояла рядом с графином).

– Как ее состояние, Ватсон? – в сильнейшем волнении пробормотал Холмс, держа рюмку в руках и глядя на нас сверху вниз. – Что с ней?

– Обычный обморок, – ответил я, по профессиональной привычке успев быстренько взглянуть на ее зрачки и замерить пульс, причем, почему-то оба этих простых действия необычайно взволновали меня. – Надо бы ее пересадить в кресло.

Стоя на коленях возле нашей посетительницы я поднял голову и посмотрел на Холмса, но тот только растерянно показал на рюмку с бренди в своей руке. Я вздохнул и снова повернулся к нашей таинственной посетительнице. И в бессознательном состоянии она была ужасно красива! Почему-то изрядно волнуясь, я просунул руку под эту очаровательную головку и мягко придержал ее затылок. И заволновался еще больше. Предварительно напрягшись, слегка приподнял ее за плечи, придерживая под тонкой нежной шейкой, после чего вторую руку просунул ей под талию и попытался оторвать девушку от пола. На удивление она оказалась очень легкой! Но поза у меня была не очень удобной и поэтому я недовольно взглянул на Холмса, который так и стоял с рюмкой бренди. Но, видя, что помощи от него не дождаться, я, кряхтя, выпрямился, предварительно встав на колени. Покачнулся.

– Холмс, черт возьми! Да помогите же! – невольно вырвалось у меня.

Холмс, по непонятной мне причине по-прежнему не выпуская рюмку с алкоголем, тем не менее подскочил ко мне довольно быстро и, суетясь, помог переложить нашу посетительницу в любимое кресло Холмса – так как оно располагалось ближе всего к камину.

Какое-то время мы – двое довольно молодых людей – глупо смотрели на беспомощное тело худенькой стройной девушки, на ее невольно приоткрытое платье.

– Джон, дружище, – наконец нарушив молчание, в сомнении произнес Холмс, с каким-то детским испугом глядя на неподвижную девушку. – Может, ты что-нибудь сделаешь с ней? Жалко будет, если она умрет. Да и с деньгами у нас туго.

Я только усмехнулся практичности своего друга, впрочем, искренне переживая за нашу посетительницу – ведь такие красавицы в Лондоне попадаются довольно редко, а я ведь холост! И я невольно поймал себя на мысли, что очень сильно хотел бы, чтобы меня по жизни сопровождала женщина, очень похожая на эту! Ну или я бы ее сопровождал… Но главное – чтобы мы были всегда вместе.

Я быстренько сбегал к себе за медицинским саквояжем, вернулся еще быстрее, и т

олько раскрыл его, как услышал за спиной тихий голос Холмса.

– Не надо.

Я обернулся.

Холмс склонился над нашей посетительницей, которая пока что еще смотрела на него и на весь мир ватными глазами.

– Мисс Кора Миррей? – вдруг произнес мой друг.

И девушка невольно сосредоточила на нем свой затуманенный взгляд.

– Вас ведь так зовут? – настойчиво продолжал он, поднеся к ее губам рюмку и заставив сделать несколько глотков.

Девушка по-прежнему молчала, но по-крайней мере, после бренди уже более осмысленно хлопала своими волнующе-длинными бархатными ресницами. Я нерешительно теребил пузырек с нюхательной солью, видя, что скорее всего он не понадобится, и от волнения сам нюхнул пару раз, стараясь этим привести себя в чувство и взять в руки.

– Вы ведь близкая подруга Элеоноры Гранд, которая вышла замуж за полковника Уорбертона, и вы живете на Кембридж-террас с полковником и мисс Уорбертон? – снова спросил Холмс.

Девушка непонимающе посмотрела на моего друга.

– Элеонора! – вдруг воскликнула мисс Мюррей, стремительно порываясь встать. – Она уже мертва! А ведь я какие то часы назад еще разговаривала с ней, и мы при этом смеялись!

Холмс, быстро положив ладонь на ее худенькие плечи, прижал ее в кресле, не давая подняться.

– Они оба мертвы – горячо добавила она, снова попытавшись встать и снова – безуспешно. И в этот миг я невольно позавидовал моему другу – ну почему же мне не пришла в голову такая простая мысль, и сейчас бы я уверенно держал свою руку на ее плече!

И когда она снова попыталась встать, я тут же положил руку на другое ее плечо, невольно задержав при этом дыхание и покраснев.

– Успокойтесь, – тихо промолвил Холмс. – И объясните свои слова.

Я в это время неотрывно смотрел на мисс Мюррей. Почему-то – непонятно почему – не мог оторваться от ее лица.

И прекрасно видел, как дрожали ее веки, ресницы, губы. И на все это мое сердце отвечало своими искренне сочувствующими толчками. И я понял, что я просто схожу с ума.

Но и это понятие тем не менее не смогло меня заставить отвести взгляд от мисс Мюррей. Я был просто не в силах совладать с собой.

– Они лежали там, в запертой комнате! – сдавленно выдохнула Кора, попеременно глядя на нас распахнутыми глазами затравленной лани.

Вдруг она схватила мою руку, впилась в нее обеими руками и умоляюще подняла на меня глаза:

– О, мистер Холмс, я так на вас надеюсь! Только вы можете мне помочь. Вы и ваш друг, мистер доктор Ватсон!

Сердце мое забилось еще сильнее. Вот оно, оказывается, как выглядит счастье! Я заволновался, словно школьник, забыв про трагичность ситуации.

При этом невольно покосился на Холмса и с удивлением заметил, что тот недовольно поморщился от ее слов. Я же, как доктор, прекрасно понимал, что мой пациент просто пока что плохо соображал и ориентировался в пространстве.