Катарина Берт - Тайна красной пряди

– О, мисс Гейл, я действительно рада вас видеть. А теперь заходите и выпейте со мной чаю. Мой маленький мальчик и я ждали вас с нетерпением с трех часов. Джордж, должно быть, просто потакал старой лошади. Они оба так стары, что потакают друг другу, наверное, из чувства товарищества.

Она прошла передо мной через двойную дверь, волоча за собой шарф, и я вошла в приятную старомодную комнату, заставленную вычурными маленькими украшениями и большой мебелью.

Пол комнаты был покрыт толстым ковром, а на стенах красовались темные обои, но сама комната освещалась ярким открытым огнем углей. Свет отражался в высоко висящей люстре с длинными хрустальными подвесками, а под ней стоял маленький мальчик. Мое сердце сжалось при виде его, он выглядел таким маленьким и хрупким.

– А вот и наш новый друг, Робби, – сказала миссис Брейн. – Подойди и пожми ей руку.

Я взяла его липкую ручонку и поцеловала желтоватое личико. Ребенок поднял голову. Такого безмолвного, внезапного ужаса я никогда не видела в глазах ребенка. Надеюсь, и никогда больше не увижу. Я отступила назад, наполовину испуганная и обиженная, потому что я люблю детей, и дети любят меня, и это маленькое, болезненное существо я страстно желала прижать к своему сердцу.

– Робби! – Воскликнула миссис Брейн. – Робби, дорогой! Он очень робок, мисс Гейл, вы должны его извинить.

Она не видела этого взгляда, только сжимающийся жест. Он был гораздо хуже, чем “робкий". Но я была слишком ошеломлена, чтобы говорить. Я отвернулась со слезами в глупых глазах и молча сняла шляпу и пальто, заправив выбившуюся прядь волос. Ребенок забрался к матери на колени и прижимался к ней, а она смеялась и уговаривала его. Под ее ободряющими взглядами он осмелился поднять глаза, затем откинулся назад, напрягся и закричал, указывая на меня, – это ее волосы! Посмотри на ее волосы!

Несколько мгновений его мать пребывала в полном смятении, потом снова засмеялась, виновато посмотрела на меня и, укачивая бедного испуганного ребенка на руках, сказала, – о, мисс Гейл, мы не привыкли к такому великолепию в нашем старом доме. Ну же, Робби, дорогой, не все женщины такие маленькие, черные и унылые, как твоя бедная мама. Я позволю ему забиться в угол, мисс Гейл, пока мы будем пить чай, а потом он привыкнет к вашей красоте и этим чудесным волосам на расстоянии.

Когда я подошла, ребенок убежал от меня и забился в дальний угол комнаты, из которого испуганно выглядывало его маленькое белое личико.

Миссис Брейн разливала чай и без умолку болтала. Было очевидно, что она очень страдала от одиночества. По ее глазам было видно, что она слишком долго жила воспоминаниями. Меня охватило горячее желание подбодрить и защитить ее. Она была такой маленькой и беспомощной.

– С тех пор как умер мой муж, – сказала она, – у меня действительно не хватило смелости уехать. Трудно вырвать корни, и, кроме того, есть старые слуги, которые полностью зависят от меня. Если я уйду, это просто уничтожит все их существование. И я не могу позволить себе платить им пенсию. – Тут она сделала паузу и рассеянно добавила, – по крайней мере, пока.

Интересно, ожидала ли она богатства? Ее фраза говорила сама за себя.

– Кстати, – продолжала она, – вы должны познакомиться с Делией, Джейн и Энни. Отныне это ваше дело. Делия – кухарка, а Энни и Джейн делают всю остальную работу. Я расскажу вам о них, чтобы вы могли понять их причуды. Они действительно старые друзья и верны, как сама верность. Иногда, – она засмеялась глухим смехом, который звучал так, словно давно не употреблялся, – я удивляюсь, как, черт возьми, я могла бы избавиться от них.

Она с юмором рассказала мне о трех старухах, которые работали в Пайн. Едва она закончила, как вошла Джейн. Это была женщина толстенькая, маленькая, морщинистая, с седыми кудрями, с поджатым лицом и маленькими, блестящими, тревожными глазками. И снова меня поразил вороватый, испуганный вид, который носили все в Пайн, кроме Джорджа, цветного кучера, с его бравадой.

Джейн была представлена мне и довольно мрачно поздоровалась. Тем не менее, я подумала, что она тоже, по-своему, рада меня видеть.

– Вы ведь не держите цветных слуг в доме, миссис Брейн? – спросила я, когда Джейн убрала чайные принадлежности, и мы поднялись наверх.

– О, мерси, нет! Из всех несчастных, суеверных, робких существ негритянки – самые несчастные. Я не хотела бы, чтобы кто-то был со мной в доме в течение даже одной ночи. Это ваша комната, мисс Гейл. Она находится в старой части дома, в том, что мы называем северным крылом. Напротив вас, вдоль коридора, находится детская Робби, которую мой муж раньше использовал как кабинет. В этом конце дома есть глубокие окна. Вы больше нигде не увидите этих подоконников в Пайн. В этом конце дома двойная стена. Я думаю, что старая северная стена сгорела, или была снесена, и прежний владелец просто построил еще одну стену. Возможно, он думал, что это сделает этот конец дома теплее и более защищенным от непогоды. Какова бы ни была причина, я думаю, что это делает эти конечные комнаты очень красивыми. Нет ничего лучше глубокого окна, не так ли? Надеюсь, вам понравится ваша комната.

Я была уверена, что так и будет. Она была действительно очень свежей и красивой, казалось, что ее недавно переделали, потому что обои, циновки, слой белой краски на деревянной обшивке, муслиновые занавески – все было в полном порядке. Когда миссис Брейн ушла, я подошла к окну и выглянула наружу. Из окна открывался очаровательный вид на старый сад, все еще усыпанный поздними осенними цветами и розами, которые цвели здесь, вероятно, всю зиму. Великолепная магнолия почти касалась ветвями окна. Чуть ниже стояла красивая беседка, увитая розами и жимолостью. Я глубоко вдохнула мягкий ароматный воздух. В ту ночь я была очень счастлива, очень благодарна за ту жизнь, к которой меня призывали Небеса.

Внизу маленькая комната, выходившая из гостиной, была отведена мне миссис Брейн под мой кабинет. Сюда каждое утро Джейн, Энни и Делия приходили ко мне за приказаниями.

Прошло две недели после моего приезда, все шло гладко и без происшествий, когда раньше обычного раздались шаги и стук в дверь этой комнаты. Мое “Войдите” служило для того, чтобы впустить всех трех старух, наступавших друг другу на пятки. Их вид был таким странным и нелепым, что я с трудом удержалась от смеха.

– Ну, – сказала я, – в чем дело?

Маленькое, круглое, сморщенное личико Джейн сморщилось и заморгало; флегматичная, квадратная фигура Энни была просто символом упрямого страха; Делия, длинная, худая и сутулая, с узловатой рукой, ощупывающей ее отвисший рот, подошла ко мне шаркающей походкой.

– Мы уходим мэм, – заныла она. От изумления я снова опустилась на стул.