Артур Конан Дойл - Шерлок Холмс. Знак четырех

– Какой странный способ всё исправить, – сказал я. – Почему он написал письмо сейчас, а не шесть лет назад? И какая справедливость? Может ли отец мисс Морстен быть жив?

– Посмотрим сегодня вечером, – сказал Холмс, вставая и подходя к окну. – А вот и кеб с мисс Морстен. Вы готовы? Время подходит. Пожалуйста, захватите свой револьвер.

Я взял своё пальто и шляпу и последовал за Холмсом.

Мисс Морстен была закутана в тёмный плащ. Её нежное лицо было бледным, но спокойным. Должно быть, девушка беспокоилась, но умела не показывать этого.

– Майор Шолто был близким другом отца, – сказала она в ответ на вопрос Холмса. – Отец часто упоминал о нём в письмах. Вместе они служили офицерами на Андаманских островах. Кстати, в столе отца была найдена любопытная бумага. Никто не мог её понять.

Мисс Морстен достала из сумки сложенный в несколько раз листок и протянула Холмсу. Тот осторожно развернул его и разложил у себя на коленях, чтобы на него падал свет.

– Бумагу сделали в Индии, – сказал он. – В какой-то момент она висела на доске. Похоже, это план большого здания со множеством коридоров. На нём красный крестик. В левом углу странная отметина в виде четырёх крестов в ряд, соприкасающихся концами. Рядом очень грубым почерком написано: «Знак четырёх – Джонатан Смолл, Магомет Сингх, Абдулла Хан, Дост Акбар». – Холмс поднял голову: – Должно быть, вашему отцу было важно сохранить эту бумагу. Спрячьте её понадёжнее, мисс Морстен, она может оказаться полезной.

Холмс откинулся на спинку сиденья, и я увидел, что он глубоко задумался. Тем временем мы с мисс Морстен тихо болтали.

Ещё не было и семи часов, но денёк выдался мрачный, и город укутывал густой туман. Жёлтое сияние витрин отбрасывало тусклый свет на многолюдную улицу, и люди, которых мы видели, выглядели жуткими и призрачными.

Эта атмосфера заставляла меня нервничать, и я видел, что мисс Морстен чувствует то же самое. Только Холмс, похоже, не разделял наших волнений. Он держал раскрытый блокнот на коленях, время от времени что-то записывая в него.

Перед театром «Лицеум» уже собралась большая толпа. Непрерывным потоком с грохотом подъезжали кебы и кареты, они выпускали прилично одетых пассажиров и продолжали свой путь.

Не успели мы дойти до третьей колонны, как нас окликнул невысокий человек в костюме кучера.

– Вы те люди, которые пришли с мисс Морстен? – спросил он.

– Я мисс Морстен, а эти два джентльмена – мои друзья, – сказала она.

Он посмотрел ей прямо в глаза:

– Вы извините меня, мисс, но вы должны дать слово, что ни один из ваших спутников не служит в полиции.

– Даю вам слово, – ответила она.

Человек пронзительно свистнул. Какой-то мальчишка подвёл к нам кеб и открыл его дверь. Мы расположились внутри, а наш собеседник забрался на козлы. Он подхлестнул лошадь, и мы в бешеном темпе покатили по туманным улицам.

Я считал себя знатоком Лондона, но, когда грохочущий кеб выехал за пределы центра, обнаружил, что не понимаю, где мы. У Холмса такой проблемы не было, и он бормотал названия улиц:

– Рочестер-роу. Теперь Винсент-сквер. Теперь мы на Воксхолл-бридж-роуд и собираемся пересечь Темзу. Да, мы сейчас на мосту.

– Вордсворт-роуд, – продолжал он, – Прайори-роуд, Ларк-хилл-лейн, Стоквелл-плейс, Роберт-стрит, Колдхарбор-лейн. Поиски ведут нас не в фешенебельные районы.

Это действительно был район унылых кирпичных домов, которые лишь изредка разбавляли постоялые дворы.

Наконец наш кеб остановился у третьего дома на новой улице. Дома тут были темны и необитаемы, за исключением того, у которого мы остановились. В нём светилось одно-единственное оконце.

Холмс постучал, и дверь тут же распахнул слуга, одетый в жёлтый тюрбан и свободную белую одежду.

– Сахиб ждет вас, – сказал он.

– Впустите их ко мне, – раздался откуда-то изнутри высокий пронзительный голос.

Мы последовали за слугой по обшарпанному, плохо освещённому коридору, пока он не привёл к двери. Слуга распахнул её, из комнаты наружу хлынул жёлтый свет, и в центре этого сияния мы увидели человечка. Его блестящую лысину окружала бахрома напоминающих щетину рыжих волос.

Он казался встревоженным, то нервно заламывая руки, то улыбаясь.

– Ваш слуга, мисс Морстен, джентльмены, – сказал он тем же тонким, высоким голосом. – Пожалуйста, проходите в мой уединённый кабинет.

Нас всех удивил внешний вид этой комнаты. На полу были расстелены две огромные тигровые шкуры, а в центре с потолка на золотой проволоке свисала лампа в виде серебряного голубя. Горя, она наполняла воздух приятным ароматом.

– Мистер Таддеуш Шолто, – сказал маленький человечек, улыбаясь. – А вы, конечно же, мисс Морстен, а эти джентльмены…

– Это мистер Шерлок Холмс и доктор Ватсон.

– Я рад видеть здесь ваших друзей. Мы сможем противостоять моему брату Бартоломью и без помех всё между собой уладить. – Он сел на низкий диванчик.

– Что касается меня, – сказал Холмс, – что бы вы ни сказали, это останется при мне.

Я кивнул в знак согласия.

– Отлично! Могу я предложить вам бокал вина, мисс Морстен? Нет? Хорошо. – Шолто поёрзал на диване и начал объяснение: – Когда я впервые связался с вами, то мог бы дать свой адрес, но боялся, что вы можете привести с собой ненужных людей. Я послал своего человека, Уильямса, для начала посмотреть на вас. Простите мне все эти предосторожности, но я редко нахожусь в контакте с большим количеством людей. Я живу по определённым правилам. Я называю себя покровителем искусств и.

– Простите, мистер Шолто, – сказала мисс Морстен, – но я здесь, чтобы послушать, что вы хотите мне рассказать. Уже очень поздно, и я хочу, чтобы мой визит оказался как можно короче.

– Это займёт некоторое время, – сказал наш хозяин, – ведь нам придётся поехать в Норвуд, чтобы увидеть моего брата Бартоломью. Он очень зол на меня за то, что я связался с вами, поэтому вряд ли стоит приводить вас туда неподготовленными. Я должен рассказать всё, что знаю.

Мы настроились на долгую беседу.

– Мой отец, майор Джон Шолто, когда-то служил в Индии, – начал он, попыхивая трубкой. – Он вышел в отставку одиннадцать лет назад и поселился в Пондичерри-лодж в Верхнем Норвуде. В Индии отец разбогател и привёз с собой крупную сумму денег, большую коллекцию ценных вещей и штат индийских слуг. Мой брат-близнец и я были его единственными детьми.