Дмитрий Обской - Детектив Суханов

– Ходи, умник.

После нескольких ходов, Шатохин фианкеттировал своего чёрнопольного слона на поле G7, и сделал рокировку.

В середине партии Суханов попал в положение цугцванга, при котором каждый его ход только ухудшал позицию.

– Сорян, – съехидничал Евгений, коверкая английское слово «Sorry».

С трудом Александру удалось выровнять партию благодаря одному зевку Жени. Но, как ни старался Суханов, он, играя белыми фигурами, еле-еле смог свести партию вничью, и то с подозрением, что его подчинённый ему поддался!

Тем не менее, он уехал домой очень весёлый и полон незабываемых впечатлений от этого вечера.

Допрос Жилина не увенчался успехом. Следователю не удалось вызвать на откровенный разговор вторую личность. Его Альтер Эго было прочно забаррикадировано сознанием. Первая личность всё отрицала, не смотря на все доказательства. Только Суханову было ясно, что истинный убийца, не этот ущербный серпентолог, а его скрытая сущность, которая была вожделенной мечтой Виктора Майстренко.

Суханов был следователем, а не психиатром, и не имел нужных навыков работы с подобными пациентами. Поэтому, подозреваемого в убийстве трёх человек передали в руки специалистов. В итоге психиатрическая экспертиза признала Жилина не вменяемым.

Мотив, связь, и возможность, всё это было доказано и подкреплено уликами и другими доказательствами. Дело было передано в делопроизводство, вскоре был назначен суд и мера пресечения.

Жилина отправили на лечение в больницу для душевнобольных. Психушка находилась на улице Владимировская, мимо которой часто проезжал майор Суханов по дороге на работу.

В одну лунную ночь ему приснился сон, что у человека с раздвоением личности существует и третья альтернативная личность, которая в отличие от двух первых не ведёт дневников!

Семён сидел на полу с вытекшим глазом и разбитыми в кровь кулаками обеих рук на холодном бетоном полу своей камеры. Из-под ребра у него торчал кусок сломанного напильника. Рядом с ним лежали два трупа, которые минутой ранее были живы и представляли серьёзную угрозу его жизни.

Боли Семён не чувствовал. Он был погружён в свои мысли, пытаясь сложить в один пазл обрывки воспоминаний из своего детства.

Ему вспоминался ласковый голос матери, сильные руки его отца, яркое солнце, поляна полная цветов и парящих над ними разноцветными бабочками. Потом запахи хвойного леса, рыбалка с отцом на речке, первая пойманная им рыбка. Далее смех соседской девочки, его первой любви!

А потом… – Как? Как могло всё это разрушиться? Как рай превратился в ад?

Вдруг Семён открыл оставшийся глаз и зло посмотрел в сторону запертой двери. За многие годы практики медитативной йоги, он научился предчувствовать события за несколько мгновений до их воплощения в жизнь.

И действительно, спустя секунду, за дверью послышались шаги и лязг отодвигаемого засова. Потом дверь с ужасным скрипом отворилась, и вошёл сам комендант тюрьмы Шматко, в сопровождении конвоиров.

– Мда, – только и вымолвил управляющий, осмотрев тесное помещение камеры. – Закуйте его в браслеты и в лазарет. А этим субчикам, похоже, пришёл конец! Позже вернётесь, отправите их тела в морг.

Охранники надели на Семёна наручники, и повели по тюремным коридорам в сторону травмпункта.

– О! – удивился врач новому пациенту, – кто это у нас?

– Тот самый, террорист, что взорвал КПП на границе с Донбассом.

Врач, улыбаясь, как доктор Ливси из «острова сокровищ», специально не ставя обезболивающего средства, схватил щипцами обломок напильника и начал медленно вертя извлекать его из раны.

На лице Семёна не дрогнул не один мускул. Он по-прежнему был в трансе, в который мог входить в любой момент по своему желанию.

– Он, что у вас под героином? Это просто невозможно, терпеть боль, не проявляя никакой рефлекторной реакции! – заключил садист в белом халате, и разочарованно продолжил свою работу. Он обработал и зашил рану, наложив несколько швов, потом сделал перевязку и занялся глазом. Промыв глазницу перекисью водорода он вставил тампон, и тоже перебинтовал.

– Готово! – крикнул он, самодовольно любуясь своей работой, – Следующий!

– Следующие? Они уже ждут тебя в морге, – произнёс вошедший в кабинет полковник. – Просто осмотри и напиши заключение о смерти.

Как только доктор вышел за дверь, полковник не обращая внимания на Семёна, начал орать на своих подчинённых:

– Вы, что совсем дебилы? Какого хрена в пресс-хате оказалось только двое зэков?

– Так, они лучшие в своём деле. Оба мастера спорта по карате и боевому самбо.

– Заткнись, тварь!!! Были, были лучшие! Сейчас они оба в морге!

– Мы думали, чем меньше народу будет знать, об этой операции, тем лучше.

– Думаю здесь я!!! – взревел, брызгая слюной пуще прежнего полковник, – а вы уёбки, должны выполнять только мои приказы! Ясно?

– Так точно! – ответили его подчинённые.

Отчитав своих бойцов, полковник взглянул в глаз заключённого:

– Сука конченная, ты будешь что-нибудь говорить?

Ответа, как и на первом допросе не последовало. Полковник понимал, что пытать этого пленного не имеет никакого смысла.

– Уведите его в карцер, пускай там подлечится. Хорошо бы его расстрелять, но может ещё сгодится, для обмена пленными.

Втолкнув пленного в холодную камеру карцера, один из вертухаев по имени Никола увидел не убранное от прежнего заключённого ведро с парашей. Стояла зима, и карцер не отапливался. Температура была около нуля, и моча покрылась тоненькой коркой льда.

– На, Москаль, прими душ! – с этими словами Никола облил Семёна парашей из ведра и засмеялся.

Когда дверь карцера закрылась, Семён сел в центр камеры со скрещенными ногами и начал медитацию, под названием «тумо». Через двадцать минут от его тюремной робы пошёл пар.

Семён родился в середине восьмидесятых в семье военных, как раз в начале перестройки. Детство он повёл на Украине, или, как теперь принято называть в Украине. Возле города Краматорск находился военный гарнизон, в штабе которого служил его отец. Это были самые лучшие годы его жизни. Ингода отец брал к выходным отгулы, и они всей семьёй летали на море в Крым. В те далёкие года уже наступили перебои с продуктами питания, ввели талонную систему, но в гарнизоне выдавался офицерский паёк, который включал в себя многие дефицитные товары. В изобилие продукты были только в столицах республик и крупных городах. В регионах же было не так радужно. Хороший чай, кофе, сгущёнка были редкостью и добывались по блату. Фруктов, вроде банан и апельсин тоже нигде не было. А в девяностые, с распадом СССР наступила эпоха капитализма с нечеловеческим лицом. Начались повсеместные невыплаты зарплат, стал процветать частный бизнес и поголовная торговля всем, чем только можно. Бизнес был не узаконен, вёлся в чёрную, и это, как следствие, привело к разгулу преступности и бандитизма. Появилось модное слово – рэкет! С экранов шёл полный разврат, и эфир заполонили передачи про экстрасенсов. Расцвела жёлтая пресса и стала доступна любая литература.