Наталья Хабибулина - Тайна старых картин

– Ты что, верующий?

– Да это больше по привычке!.. Жена моя, та!.. А я так, по привычке… – чувствовалось, что вопрос подполковника смутил его.

– Успокойся, это личное дело каждого. Только не крестись ты, где надо и не надо, сам понимаешь, где работаешь!.. – укоризненно произнес Дубовик. – Расскажи лучше, как нашел всё это?

– Так, товарищ генерал распорядился освободить подвал от хлама, там ещё с революции барахло гнилое валяется. Сказал, что бильярдную комнату делать будут. Ну, стены стали чистить с рабочими, а в одном месте штукатурка отвалилась, там, смотрим, заложенная кирпичом дверка. Ну, вот за ней махонькая такая комнатка, кладовочка, значит… А там… Картины в паутине, сундук с книжками и всякими дамскими штучками. Будьте покойны, всё перенесли, ни одной безделицы не взяли, я и за рабочими проследил! – Степаныч пристукнул по зеленому сукну большой ладонью с корявыми пальцами, но тут же застеснялся и убрал руку под стол. – А вам я самую красивую картину принес, вы у нас… такой!..

Дубовик не сдержался и засмеялся:

– Это какой же?

– Ну, красоту понимаете, женщины вас любят! – дворник и сам широко улыбнулся.

– Женщины любят не только меня, а насчет красоты… Что ж в этой картине красивого? Странное – да! – подполковник снял очки и, держа их за одну дужку, протер согнутым пальцем глаза. – Так почему ты решил, что картина самая красивая? Чем она тебе приглянулась? – и, повернув голову, бросил взгляд на полотно, стоявшее, по-прежнему, на стуле у стены.

Дворник, увидев, куда смотрит Дубовик, оглянулся и показал рукой на картину:

– Так там вон какая… – он замешкался, не зная, как правильно сказать, – то ли лань, то ли женщина! Уж больно красивая! Платье, на ней, какое! Ангелочки порхают! А если что, так я унесу?.. – в готовности тут же выполнить распоряжение дворник даже приподнялся со стула.

– Нет-нет! Мы с тобой сделаем следующее: ты все картины, какие разнес по кабинетам, принесешь сюда, а безделушки я посмотрю на месте, в Красном уголке, – остановил его Дубовик.

– И у товарища генерала забрать? – с робостью в голосе спросил Степаныч.

Дубовик улыбнулся:

– Туда я тоже сам схожу… И прямо сейчас! А ты, Иван Степанович, иди, собирай свою «галерею»!

Генерал кого-то строго отчитывал по телефону.

Вошедшему Дубовику он энергично замахал рукой, показывая на стул возле своего стола. Продолжая разговаривать, достал из сейфа бутылку дорогого коньяка и два хрустальных стакана. Поставив на стол, показал жестами, чтобы Дубовик разлил коньяк.

Опустив, наконец, трубку на рычаг, тяжело отдуваясь, генерал Лопахин опустился на стул:

– Ну, давай, выпьем что ли?..

– Причина?..

– А-а, у жены день рождения, а она два дня назад умчалась на курорт! Дети разлетелись, кто куда! Один, как перст!.. – посетовал Лопахин. – А у нас, сам знаешь, не с каждым позволить себе можно!.. – он сделал глоток коньяка, поставил стакан и спросил: – Что там с этими картинами? Я ведь распорядился Тумановой вызвать эксперта из Худфонда, так она примчалась, говорит, дескать, не могу, товарищ генерал, выполнить ваше приказание: у Дубовика очередное «завихрение»!

– Так и сказала? – улыбнулся тот, потягивая коньяк.

– И ещё кое-что добавила, по-мужичьи! Ну, так что с этими картинами не так?

– Пока не знаю!.. Может быть, действительно, поднимаю пыль на пустом месте, но!.. Интуиция моя редко меня подводила. Надо мне покопаться в архивах МВД и областной библиотеки. Что-то мне встречалось такое… – Дубовик покрутил в воздухе пальцами, – …в старых газетах, когда работал по одному делу… Надеюсь, препятствий не будет?

– А они, тебя, что, когда-то останавливали? – с сарказмом спросил Лопахин. – Ладно, занимайся! Разрешаю! Закрою глаза на твоё неслужебное расследование!

– Благодарю за индульгенцию! – спрятав улыбку, козырнул Дубовик.

– Не хами! С Фондом сам свяжешься! Если действительно, что стоящее, пусть забирают! Вот у меня тут, взгляни, сова – интересная вещичка, как думаешь, ценная? Да прибор вот чернильный! – генерал показал на стол, где стояла фигурка совы из какого-то черного металла и чернильница на мраморной подставке.

Дубовик повертел в руках обе вещицы. Сову он отставил сразу, сказав:

– Никакого клейма нет, вряд ли, это представляет какую-нибудь ценность, а вот прибор… Здесь написано… «Торговый дом Романовых»! Ну, это, может быть, что-то и значит для искусствоведов… Ладно, сами разберутся!

– Кстати, Андрей Ефимович! Взгляни на эту фамилию, – генерал чиркнул пару слов на календарном листке, – знакомая?

– Угу, и что?.. – заглянув в листок, спросил Дубовик.

– Да вот просит в свой Отдел перевести кого-нибудь из нашего Управления, там у них кадровые перестановки, кое-кого уволили, образовались прорехи. А у них, и зарплата выше, сам понимаешь, и столица всё-таки… – генерал вопросительно посмотрел на подполковника.

– Уж не хотите ли вы предложить мне?.. – Дубовик нахмурил брови.

Генерал почесал щёку и вздохнул:

– Не сказать этого я тебе не мог, а как решишь, это уж твое дело…

– Вы прекрасно знаете, что я оперативник до мозга костей, работа за столом с бумагами – не моё! Там я через полгода зачахну от тоски и застрелюсь! – хмуро произнес подполковник.

– И оставишь молодую жену вдовой? – веселея, спросил Лопахин.

– Вот чтобы этого не случилось, не заводите со мной больше этого разговора! И Ерохина не отдам!.. – запальчиво ответил Дубовик.

– Да не петушись ты так! Я и сам не отпустил бы, хоть от тебя одна головная боль! А Ерохин что ж, недостоин? – лукаво посмотрел на него генерал.

– Это мой ученик, я с ним, как вы знаете, работаю уже десять лет! Не отдам! – уже спокойнее повторил подполковник. – Можете забрать у меня Берзеня, если уж так необходимо. Парень он толковый, башковитый! Языки иностранные знает, красавец, спортсмен! Готовый кадр для Москвы. Тем более что учится сейчас там. Вот пусть оставляют его у себя и воспитывают, сами, – язвительно добавил он.

– Ладно, решим этот вопрос! Пойдёшь или?.. – Лопахин щёлкнул пальцами по бутылке.

– Увы! Вынужден откланяться! Работа! – Дубовик встал: – Разрешите?

– Да иди уже, иди!.. – генерал махнул рукой в сторону двери, убирая коньяк в сейф. И уже в полузакрытую дверь крикнул: – Как продвигаются другие дела? Даже не доложил!

Дубовик вернулся и с порога сказал, козырнув:

– Работаем, товарищ генерал! Доклад завтра по полной программе! – на что Лопахин удовлетворенно кивнул.

Год 1910, декабрь

Наступил канун Рождества – сочельник.

С самого утра по дому сновала прислуга, крахмалили и гладили скатерти для обеденных столов, жарко топили печи в комнатах, хотя большой мороз на улице отступил, временами даже пролетал лёгкий снежок.