Филлис Дороти Джеймс - Неестественные причины. Тайна Найтингейла

После показаний начались телефонные переговоры. Осторожно, будто опасаясь прослушивания, маленькое общество обменивалось сведениями, слухами и догадками, которые, сведенные воедино, могли бы многое поведать. Встречаться они теперь побаивались: мало ли что они услышат или, того хуже, скажут! Однако все жаждали информации.

В «Пентландсе» на звонки неизменно отвечала Джейн Дэлглиш – вежливая, но необщительная. Выудить из нее хоть что-нибудь было невозможно. Никто не хотел выдать себя и попросить к телефону Адама, исключение составляла Селия Колтроп, но и она добилась так мало, что сочла более удобным для себя объяснение, что ему просто нечего ей ответить. Зато друг с другом они беседовали подолгу, постепенно забывая об осторожности, так им важно было откровенничать, так велик был их голод на новости. Огрызки информации, по большей части менявшиеся при передаче и чаще основывающиеся на надеждах, а не на фактах, складывались в неполную и противоречивую картину. Никто не поменял своей версии, и алиби на вечер вторника, предъявлявшиеся с такой уверенностью, подлежали самой тщательной проверке, ограничение для которой могло быть одно – время.

Выяснилось, что гостья Лэтэма не намерена опровергать его рассказ, но Реклесс молчал как рыба, а сам Лэтэм скрытничал, как и подобает в подобной ситуации джентльмену, поэтому всеобщее любопытство к ее имени грозило так и остаться неудовлетворенным. Известие, что Элизабет Марли призналась, что осталась во вторник ночевать в Лондоне, вызвало приятное возбуждение, поощряемое повторяющимися, но совершенно неубедительными объяснениями Селии насчет такого необходимого племяннице посещения Лондонской библиотеки. Как сказал Лэтэму Брайс, бедной девушке можно было бы поверить, если бы она училась в каком-нибудь второразрядном университете, но уж в Кембридже, как ему помнится, никогда не было недостатка в книгах!

Полиция осмотрела автомобили Брайса и Лэтэма, но владельцы мало возмущались по данному поводу, и возникло мнение, что им нечего бояться. Рассказывали, что доктор Форбс-Денби не ударил в грязь лицом и наговорил инспектору Реклессу дерзостей по телефону, когда Брайс находился в «Зеленом человечке»: доктор настаивал, что звонок Брайса – священная тайна врача и пациента. Но почти истерическая настойчивость Брайса сработала, и врач признался, что звонок имел место. Слова Селии, что это она подсказала Сетону идею плавающего трупа, поддержал старый рыбак из Уолберсуика, позвонивший в «Зеленый человечек» и сказавший, что помнит, как мистер Сетон спрашивал несколько месяцев назад, прибьет ли шлюпку к берегу, если спустить ее на воду на пляже Монксмира. Поскольку показания Селии ни у кого не вызвали сомнений, к ним отнеслись как к заслуживающим интереса. При коллективном желании найти основания для версии о лондонской банде огорчительно было, что никто, кроме Брайса, не видел в Монксмире чужаков вечером в среду. Сам он вышел в семь часов, чтобы принести дрова из сарая, когда мотоциклист, съехавший вниз, развернулся прямо перед его коттеджем, чтобы попасть на дорогу. Джастин терпеть не мог мотоциклы из-за их нестерпимого рева. Он возмутился нарушением его покоя, в наказание за что мотоциклист несколько минут выписывал круги перед его коттеджем, сопровождая это безобразие непристойными жестами, пока не умчался, рявкнув напоследок выхлопной трубой. Было неизвестно, как отнесся к этому рассказу Реклесс, попросивший, впрочем, Брайса подробно описать мотоциклиста. Увы, на мотоциклисте был черный синтетический комбинезон, шлем и защитные очки, поэтому Брайс мог сказать только, что он, вероятно, молод и имеет отвратительные манеры – последнее безусловно! Селия не сомневалась, что мотоциклист состоит в той самой банде – иначе что ему понадобилось на Монксмире?

К полудню субботы слухи разрослись и размножились. Дигби унаследовал сто тысяч, двести тысяч, полмиллиона; вскрытие затягивается, потому что доктор Сиденхэм никак не определит причину смерти; причина смерти – утопление, удавление, яд, удушье, потеря крови; Форбс-Денби заявил Реклессу, что Сетон мог бы прожить еще лет двадцать; сердце Сетона могло в любой момент отказать; Адам Дэлглиш и инспектор почти не разговаривают; Реклесс арестовал бы Джейн Дэлглиш, если бы обнаружил мотив; Сильвия Кедж капризничает и не соглашается принять предложенные Дигби триста фунтов, положенные ей по завещанию; Реклесс побывал поздно вечером в пятницу в «Прайори-Хаусе», его видели с фонарями на тропе, ведущей к обрыву; дознание назначено на 14.30 в среду. Единодушие существовало только по последнему пункту: дознание действительно назначили на среду. На него вызвали Дигби Сетона и Сильвию Кедж. Те, кто мог выбрать, прийти или нет, гадали, вызовет ли их появление любопытство, смягчит ли подозрение, будет ли расценено как осторожность или как положенное уважение к смерти.

В субботу стало известно, что вечером в пятницу инспектор Реклесс уехал на машине с Монксмира в Лондон и не вернется до воскресного утра. Видимо, он отправился проверять лондонские алиби и клуб «Кадавр». То, что Реклесс собирался так скоро вернуться, никого не удивило. Он ведь был знатоком своего дела. Но даже временное отсутствие детектива принесло облегчение. Казалось, приподнялась туча, придавливавшая мыс Монксмир, как крышка. Мрачный, молчаливый, осуждающий всех субъект убрался, пусть ненадолго, и атмосфера разрядилась. После себя он оставил беспокойство, требовавшее действий. Всем срочно понадобилось покинуть Монксмир. Даже Джейн Дэлглиш и ее племянник, на которых Реклесс влиял меньше всего, с утра пораньше отправились вдоль берега в сторону Сейзуэлла, нагруженные этюдными принадлежностями, биноклями и рюкзаками. Видевшим их было ясно, что они не вернутся до темноты. Лэтэм вскоре укатил и пронесся мимо коттеджа «Розмари» со скоростью шестьдесят пять миль в час, заставив Селию ядовито заметить, что Оливер снова пытается свернуть себе шею. Они с племянницей хотели взять Сильвию Кедж на пикник в Альдерберг, но Элизабет перед уходом передумала и одна отправилась на прогулку в Уолберсуик. О планах Дигби Сетона никто ничего не знал. Мисс Колтроп позвонила в «Сетон-Хаус» в надежде заманить его на пикник, но трубку не сняли. Брайс сообщил, что едет на распродажу имущества богатого дома под Саксмундхэмом, где надеется побороться за фарфор семнадцатого века. К половине десятого он тоже был далеко от Монксмира, оставшегося во власти полудюжины осенних туристов, приехавших в течение дня и поставивших машины на Таннерс-лейн, а также случайной пары гуляющих, двигавшихся из Данвича или из Уолберсуика вдоль песчаных дюн к птичьему заповеднику.