Филлис Дороти Джеймс - Лицо ее закройте. Изощренное убийство

Доктор пробормотал что-то о позднем визите и проводил Дэлглиша до ворот, накинув на себя – стало прохладно – дорогое просторное пальто, которое было велико ему по меньшей мере на один размер. Когда они были у ворот, доктор, державший руки в карманах, вдруг воскликнул от удивления и вытащил правую руку – на ладони лежал маленький пузырек. Он был почти полон коричневых таблеток. Двое мужчин какое-то время молча смотрели на них. Потом доктор Эппс сказал:

– Снотворное.

Дэлглиш взял носовой платок, завернул в него пузырек и опустил в карман. Он отметил инстинктивный протестующий жест доктора.

– Это лекарство сэра Рейнольда, инспектор. Не имеет никакого отношения к Макси. Это пальто Прайса, – говорил он, оправдываясь.

– А когда пальто перешло к вам, доктор? – спросил Дэлглиш.

Снова долгая пауза. Потом доктор, казалось, вспомнил подробности, которые не было смысла скрывать.

– Я купил его в субботу. На церковном празднике. Купил как бы в шутку… Ну как бы мы сговорились… я… и хозяйка.

– А кто это? – спросил неумолимый Дэлглиш.

Доктор Эппс, не глядя ему в глаза, ответил уныло:

– Миссис Рискоу.

Воскресенье словно вырвали из нормального течения жизни, оно тянулось бесконечно, придавленное ужасным наследием, полученным от предыдущей недели; и вот настало утро понедельника, бесцветное и безликое, просто начало дня. Почта была больше обычного – награда за исправный телефон и другие, более незаметные и менее научные методы связи в сельской местности. Должно быть, на следующий день, когда весть об убийстве в Мартингейле дойдет до тех, кто черпает информацию из газет, почта будет еще тяжелее. Дебора заказала полдюжины газет. «Что это – инстинктивная самозащита или искреннее любопытство?» – подумала мать.

Полицейские по-прежнему оккупировали кабинет, хотя сообщили о своем намерении перебраться в гостиницу «Охотники за луной» [14] Прозвище жителя графства Уилтшир. По преданию, уилтширцы, достававшие граблями из пруда бочонки с контрабандным бренди, ответили на вопрос акцизных чиновников, что ловят луну. в конце дня. Миссис Макси мысленно пожелала им приличной еды. Комната Салли была заперта. Ключ был только у Дэлглиша, он не объяснял никому, почему он частенько туда захаживает, что он там нашел или что надеялся найти.

Лайонел Джефсон приехал рано утром, суетливый, крикливый и бестолковый. Макси надеялись только на то, что он окажется для полицейских такой же обузой, какой и для них. Как Дебора и предполагала, он совершенно растерялся в непривычной ситуации. Его взвинченность, бесконечные советы и замечания доказывали, что он или сомневается в невиновности своих клиентов, или не верит в возможности полиции. Все в доме вздохнули с облегчением, когда он умчался перед ленчем в город, якобы проконсультироваться с коллегой.

В двенадцать телефон зазвонил в двадцатый раз.

В трубке загудел голос сэра Рейнольда Прайса, отчитывающего миссис Макси:

– Это позор, моя дорогая! Чем там занимается полиция?

– Сейчас, думаю, пытается выйти на след отца ребенка.

– Боже! Зачем? Лучше бы они выяснили, кто убил ее.

– Они считают, что между этими фактами есть связь.

– Чушь у них в голове. Они и у меня побывали. Хотели узнать о каких-то там таблетках, которые Эппс прописал мне. Да это было несколько месяцев назад. Удивительно, что он запомнил. И с чего это они интересовались ими, как по-вашему? Удивительно. «Пока что не собираетесь меня арестовывать, инспектор?» Это я у него спросил. И знаете, ему понравилось. – Веселый смех сэра Рейнольда неприятно задребезжал у миссис Макси в ухе.

– Представляю, как он вам докучал, – сказала миссис Макси. – Боюсь, что это грустное происшествие много неприятностей всем нам доставит. Они уехали довольные?

– Полицейские? Дорогая моя, полицейские никогда не бывают довольными. Я просто сказал им: «Вам у меня ничего не найти. Горничные выбрасывают все, что не заперто на ключ». Смешно искать пузырек с таблетками, которые я принимал несколько месяцев назад. Идиотская затея. Инспектор, видимо, полагал, что я должен запомнить, сколько я принял и где остальные. Нет, вы подумайте! Я сказал ему, что у меня есть занятия поинтереснее. Они еще спрашивали о том, что у нас произошло года два назад в приюте Святой Марии. Инспектору очень хотелось услышать от меня подробности. Узнать, почему вы вышли тогда из комитета, ну и так далее.

– А как они до этого докопались?

– Какой-то болван слишком болтлив. Удивительно, как это люди не умеют держать язык за зубами, особенно с полицейскими. Этот малый Дэлглиш спросил меня, почему вы не состоите в комитете приюта Святой Марии, когда практически все в округе под вашим неусыпным оком. Я сказал ему, что вы вышли два года назад из комитета, когда у нас там были неприятности, естественно, он захотел узнать, какие именно. Спросил, почему мы тогда не расстались с Лидделл. Я ответил ему: «Дорогой мой, нельзя выбрасывать женщину на улицу, она же двадцать пять лет проработала. Да и не то чтобы она была действительно нечиста на руку». Это мой принцип. Всегда был и будет. Может, она неаккуратно вела бумаги, путала в счетах, но это не имеет ничего общего с намеренной бесчестностью. Я сказал, что мы пригласили ее на заседание комитета – очень все тихо и тактично было, а потом послали ей письмо, подтверждающее новые финансовые условия, дабы избежать нечеткости. Отвратное письмо, в сущности. Я знал, вы тогда считали, что мы должны передать приют мощному, богатому комитету или какой-нибудь национальной ассоциации матерей-одиночек, вместо того чтобы приют был частным предприятием и существовал на пожертвования; об этом я и сказал инспектору.

– Я считала, что настало время передать трудную работу в руки опытных, знающих людей, сэр Рейнольд, – ответила миссис Макси, проклиная себя за опрометчивость, из-за которой она вновь оказалась втянутой в эту давнюю историю.

– Именно это я и имею в виду. Я сказал Дэлглишу: «Миссис Макси, безусловно, была права. Я не говорю, что она не права. Но леди Прайс прекрасно справлялась с приютом, она ведь фактически его основала, и, естественно, я не хочу его никому передавать. И так столько мелких независимых учреждений брошены на произвол судьбы. Самое важное – личное отношение. Я не сомневаюсь, что мисс Лидделл совсем запутала счета. Слишком много ей приходится из-за них мучиться. Цифры – не женского ума дело». Он, конечно, согласился. И посмеялся от души.

Миссис Макси имела все основания поверить этому. Картинка складывалась не очень привлекательная. Без сомнения, залог успеха сыщика – способность найти общий язык со всеми. От души позабавившись, Дэлглиш принялся обдумывать новую версию, миссис Макси не сомневалась в этом ни минуты. Но мисс Лидделл?! Кружки и чашки с питьем на ночь были приготовлены к десяти вечера. После этого мисс Лидделл все время была в поле зрения хозяйки дома. Они вместе стояли в прихожей и наблюдали, как сияющая, ликующая Салли несла кружку Деборы к себе. У мисс Лидделл, может, был бы мотив, если бы за словами Салли что-нибудь стояло, но нет доказательств, что у нее был способ избавиться от Салли и уж тем более – случай воспользоваться им. Миссис Макси, никогда не любившая мисс Лидделл, все-таки надеялась, что полузабытые унижения двухлетней давности умерли в Алисе Лидделл – не очень способной, не очень умной, но по натуре доброй и приветливой.