Патриция Вентворт - Гостиница «Огненное колесо»

Она придвинулась к нему, коснувшись плечом его руки.

– Знаешь, остальные шестеро, наверное, тоже оставили потомков, и я думаю, большинство из них точно видели это объявление и откликнулись на него. Мне так любопытно, какие они. А тебе?

– Крепкая, должно быть, у них вышла семейная ссора.

– Ну, не знаю… Бывает, что люди просто отдаляются…

– Не настолько. Мой дед часто говорил о своей близняшке Джоанне, но не думаю, что они когда-нибудь встречались. Знаешь, он был умный, получал стипендии и устроился на работу в одну из исследовательских лабораторий. Вот как получилось, что мой отец стал врачом. Он погиб в тысяча девятьсот восемнадцатом. Моя мать снова вышла замуж и уехала в Австралию, а меня оставила со стариком. Так что нас обоих вырастили деды. Ой, вон твой автобус!

Они припустили бегом и успели втиснуться в автобус, но продолжать разговор было невозможно. Джейн повезло, этот автобус делал остановку в конце улицы, на которой она жила. Когда они вышли, им оставалось лишь перейти дорогу и пройти примерно треть улицы Милтон-Кресент до дома № 20.

Джейн отперла дверь своим ключом и по трем лестничным пролетам повела Джереми наверх, в мансарду. Мансардных комнат было две, раньше в них жили горничные, а еще там была кладовка и ванная. Джейн занимала обе комнаты и называла их «моя квартира». В задней комнате была гостиная. При включенном свете и задернутых шторах у Джейн всегда захватывало дух, потому что выглядела комната совершенно неожиданно. Там стояло старое бюро из ореха и два стула в стиле времен королевы Анны с сиденьями, обитыми китайской парчой. Над бюро висело оправленное в орех зеркало, увенчанное фигурой беркута. На полу лежал великолепный персидский ковер, на удобном диване высилась горка разноцветных подушек. Обладатель странного имени мистер Эктс Тэвернер начинал как поставщик подержанной мебели, а затем стал владельцем антикварной лавки, которая доставляла ему массу удовольствия, не принося при этом особого дохода. Стоявшую в комнате мебель Джейн удалось спасти от продажи с молотка.

– А теперь, – сказала она, отвернувшись от окна, – будь ангелом, поставь чайник. До смерти хочется чаю. А потом я покажу тебе, что я получила сегодня утром.

Джереми зажег газовую конфорку.

– Я знаю, что ты получила – ответ от абонентского ящика номер триста чего-то там, потому что я получил такой же. Я принес его, чтоб показать тебе.

Они сели рядом на диван, и каждый достал лист глянцевой белой бумаги. На обоих письмах вверху значилось «Абонентский ящик 3039». Одно письмо начиналось словами «Уважаемый сэр», другое – «Дорогая мисс». В письме, полученном Джейн, говорилось:

«Ваш ответ на объявление, приглашающее потомков умершего в 1888 году Джеремайи Тэвернера связаться с вышеуказанным абонентским ящиком, получен и содержание его принято к сведению. Будьте любезны сообщить мне дату смерти Вашего деда Эктса Тэвернера, укажите, ясно ли вы его помните и насколько близкими были ваши отношения».

Не считая разных имен, оба письма были одинаковы. Джейн и Джереми разглядывали их, нахмурившись.

– Не пойму, к чему он ведет, – наконец нарушил тишину Джереми.

– Может, он пишет историю семьи.

– Зачем?

– Не знаю. Некоторые ведь этим занимаются. Давай ответим, тогда, может, и узнаем.

Он нахмурился сильнее.

– Слушай, давай я напишу.

– Джереми, какое занудство!

– Я не хотел, чтобы ты отвечала на это объявление.

– Я знаю, ты уже говорил.

Джейн вскочила и начала доставать чайный сервиз: пузатый заварочный чайник в стиле королевы Анны, две чашки с блюдцами из вустерского фарфора (одна из них разбитая и снова склеенная), глянцевый темно-синий молочник и очаровательную чайницу, разрисованную пасторальными сценами.

– Чего же он хочет? – протянул Джереми.

– Собрать всю семью, дорогой, всех наших кузин и кузенов. Возможно, некоторые из них окажутся приятными людьми. К тебе-то это не очень относится, мой милый.

Он подошел к ней и встал рядом с очень важным видом.

– Я думаю, тебе лучше этим не заниматься. Я напишу, если хочешь.

Джейн подняла глаза, в которых явственно читалось упрямство.

– Ты, наверное, не слышал, как я сказала: «Какое занудство!»

– Джейн…

– Ладно, скажу еще раз: занудство, занудство, занудство, тоска зеленая.

Она сделала шаг назад и притопнула ножкой.

– Ты ведь не хочешь, чтобы я вышла из себя?

– Не знаю…

Искорки в глазах вдруг спрятались за темными ресницами, бледное лицо слегка порозовело.

– Я слишком устала. – Затем вдруг изменившимся тоном Джейн добавила: – Ох, Джереми, не будь таким противным.

Худобой и внимательными ехидными глазами Джейкоб Тэвернер напоминал мартышку. Кожа его загорела и стала сухой после многочисленных смен климата. Волосы он не растерял, и благодаря то ли везению, то ли умелому обращению их почти не тронула седина. И он их не красил; ни один парикмахер не взял бы на себя ответственность за этот странный оттенок сухой травы. Рост в пять футов шесть дюймов стал меньше на дюйм. Руки и ноги были тонкими и напоминали паучьи лапки. Он носил одежду, в которой обычно хоронят бродяг или миллионеров. Он был не совсем миллионер, но шел к этому и сейчас как раз встретился со своим поверенным мистером Джоном Тейлором, чтобы сделать распоряжения касательно собственности. Не то чтобы он собирался умирать – вовсе нет; однако, сумев за свои семьдесят лет насладиться множеством разных вещей, теперь он намеревался позабавить себя еще одной возможностью, всегда казавшейся ему такой увлекательной: составить особое завещание.

Мистер Тейлор, знавший его уже сорок семь лет, был не настолько глуп, чтобы пытаться препятствовать этому последнему из многих других дел, которыми увлеченно занимался его клиент. Иногда он говорил: «Разумеется», иногда: «Я бы рекомендовал вам как следует это обдумать», а иногда и вовсе молчал. В таких случаях Джейкоб Тэвернер тихонько посмеивался, и ехидство в его глазах разгоралось ярче. Молчание подразумевало неодобрение, и когда Джон Тейлор не одобрял его, Джейкоб чувствовал, что одержал верх, потому что Джон Тейлор был воплощением респектабельности среднего класса; а когда появлялась возможность слегка шокировать эту респектабельность, Джейкоб всегда с наслаждением ею пользовался.

Они сидели за столом в кабинете друг напротив друга, Джон Тейлор писал. Он был приятной округлой комплекции, и все в нем было очень опрятным, включая блестящую лысину с небольшой аккуратной каймой седых волос на затылке.

Джейкоб Тэвернер откинулся в кресле, засунул большие пальцы в карманы жилета и рассмеялся.

– Вы знаете, что я получил пятьдесят ответов на мое объявление? Пятьдесят! – Он издал напоминающий карканье звук. – Как много в мире нечестных людей, верно?