Анатолий Шаров - У остывшей реки

Было и еще несколько схожих историй, когда, попав под следствие, чиновники вдруг обнаружили у себя кучу болезней и в одночасье становились чуть не инвалидами, которым СИЗО был совершенно противопоказан.

– Вот, учись, – шутливо наставлял супругу Трёхин. – У маленького человека и возможности мизерные, а то и вовсе нет никаких. А о тех, кто при власти и при деньгах, даже государство заботится. Вон недавно президент страны внес предложение: принять закон, по которому людей с серьезными заболеваниями на время следствия за экономические преступления не сажать в СИЗО. Так что главное – успеть нанять ловкого адвоката. И через него получить от врачей справки с нужным заключением. Ну, а дальше адвокаты за хорошие «бабки» устаканят все проблемы, в том числе помогут отмазаться от следствия и даже от суда.

Так рассуждал Тимофей Григорьевич Трёхин, смакуя с женой коньяк. И жизнь казалась ему сложенной из солнечных праздничных дней. И он на этом празднике жизни совсем не чужой.

…Москвич, просивший землю в «Серебряном бору», приехал через неделю с юристом и уже готовыми бумагами. Согласно им, учреждалось закрытое акционерное общество «Инвестстрой». Тридцать процентов акций достались Ангелине Львовне Трёхиной, а ЗАО получало в аренду на 49 лет с правом выкупа пять гектаров земли под шикарный оздоровительно-развлекательный комплекс.

Крупную сделку решили обмыть в ресторане у Рустама. Из Москвы приехал директор инвестиционной компании с молоденьким смазливым мальчиком, отрекомендовавшимся референтом босса. Гуляли в банкетном зале. Референт неотлучно находился около шефа, ухаживал за ним, наливая виски и угощая из своих рук ломтиками лимона. А тот, видимо, в знак благодарности, поглаживал референта по бедрам.

На ветровом стекле шестисотого «мерина», на котором приехал директор инвесткомпании, был прикреплен пропуск в Госдуму. Ангелину Львовну распирало любопытство. Улучив момент, она склонилась к московскому юристу, сидевшему рядом:

– Видно, ваш шеф с большими связями?

Юрист молча поднял большой палец кверху. Ангелина Львовна больше с расспросами на эту тему не докучала.

Выпивали долго. И за хозяев района, и за будущий комплекс, и за взаимопонимание и процветание бизнеса. Рустам лично следил за обслуживанием гостей, иногда по их просьбе присаживался за стол и выпивал с ними рюмочку. Он был здесь чем-то вроде тамады: предлагал тосты, шутил, рассказывал байки и анекдоты. Трёхину запомнился про поезд. Едут в купе мужчина и женщина. Мужчина на верхней полке, а дама внизу. Мило беседуют целых полчаса. Потом мужчина свешивается сверху и говорит: «Милая, как вас звать-то?!» А та в ответ: «А чего меня звать. Сейчас выпью, закурю и сама к тебе залезу».

Когда веселье было в разгаре и кое-кто из гуляющих стал танцевать, Рустам подсел к Трёхину и незаметно сунул ему увесистый пакет. Тот так же украдкой сунул его в карман своих брюк.

Москвичи в «Серебряном бору» развернулись вовсю. Нагнали всякой техники, привезли несколько бригад строителей. Местных подрядили на мелкие работы.

В один из дней Трёхин приехал взглянуть на стройку. Как-никак в ней есть и его доля! Побродил по этажам гостиничного корпуса. Строительство шло с колес». То, что привозилось на площадку, сразу шло в дело. И от этого стройка, казалось, растет как на дрожжах.

Поговорил с начальником строительства, отметил знание им своего дела, подивился его кругозору. Пожалел, что такого спеца нет в его команде, но понимал: такой строитель району не по карману. Тут у Тимофея Григорьевича зазвонил мобильник. Номер был незнакомый. Нажал кнопку:

– Слушаю.

– Тимофей Григорьевич, извините, что звоним на мобильный, но дело требует быстрого решения…

Это были предприниматели из соседней губернии, занимались торговлей бытовой техникой. Они уже вовсю развернулись в пяти районах области, и вот теперь дошла очередь до Зареченска.

– А кто дал вам мой номер? – спросил Трёхин.

– Наши общие знакомые посодействовали. Вы не обижайтесь, ради бога!

– Какие знакомые? – настаивал Трёхин.

– Очень хорошие, при встрече расскажем.

Глава района редко кому давал номер своего мобильника, его знали только доверенные люди. Он прокручивал в памяти возможные варианты и источники утечки информации. Одним из них мог стать неугомонный тестяга-генерал. Этот, когда чует выгоду, идет на все. Словно волкодав, захватывает жертву и не отпускает, пока не добьется своего.

Когда бизнесмены озвучили его процент за содействие, Трёхин, не долго думая, согласился на встречу, чтобы обсудить детали. Да от него почти ничего и не требовалось. Выделить предпринимателям два-три помещения под магазины. Таких в городе пока хватало. Пусть покупают и хоть завтра начинают торговать. По крайней мере, лишняя копейка в бюджет. Тем более дают пятьдесят процентов отката!

«Вот попёрло!», – чуть не вырвалось у главы района.

… Больше двух часов длился обыск в кабинете Трёхина. Параллельно следователи беседовали с его заместителями и главбухом. Когда все закончили, собрали в объемистую коробку изъятые в ходе обыска крупную сумму в рублях и валюте, различные документы для следствия. Решили продолжить обыск в квартире главы района.

В приемную Трёхин вышел в сопровождении следователей и понятых. Лариса, было, кинулась навстречу:

– Тимофей Григорьевич?!…

– Отстань!.. – Трёхин даже не взглянул в ее сторону.

На первом этаже около помещения охраны играл радиоприемник. Радио «Шансон» транслировало концерт по заявкам слушателей. Из динамика неслось:

– Все прошло, все умчалося

В невозвратную даль.

Ничего не осталося,

Лишь тоска да печаль…

Через двое суток его с санкции суда арестовали. Еще через день столичный адвокат (это расстарался тесть-генерал) сумел передать ему записку. В ней сообщалось: жена при обыске удачно разыграла обморок и сейчас лежит в ЦРБ, откуда ее просто так следователям не достать. Ангелина Львовна была с главврачом на короткой ноге… Конечно, откинуться придется, но стоят врачи несравненно дешевле адвокатов.

Он лежал на жесткой казенной койке и безрадостно размышлял о новой полосе своей жизни. Впереди ждало долгое следствие, ознакомление с делом и суд. «Хоть бы адвокат добился, чтобы арест заменили на залог», – подумал Трёхин. Но тут же представил, в какую сумму ему это обойдется и затосковал.

За железной дверью раздался громкий хохот вертухаев. «Наверное, анекдоты рассказывают, – подумал Тимофей – или небылицы обо мне».

Безутешная тоска, горечь и безысходность перед нынешними обстоятельствами захлестнули его настолько, что ком подкатил к горлу, и он тяжелым всхлипом подавил подступившие рыдания.