Анатолий Шаров - У остывшей реки

– Ничего, Васильевич, надо удержать завод, а там будет и на нашей улице праздник!

Но праздником не пахло. Лазерный никак не мог встроиться в рыночную экономику. Горадминистрация прибирала к рукам заводскую социалку, поскольку заводу не на что было ее содержать. Правда, потом хозяевами детских садов, санаториев-профилакториев, турбаз оказывались московские предприниматели а не мэрия…

Панина вовремя переместилась с комсомольского кресла завода в горадминистрацию. Сначала заведовала отделом молодежной политики, а теперь рулила управлением социальной защиты населения. И у ее кабинета вечно толкались со своими бесчисленными просьбами недовольные, чаще пожилые горожане. Работалось тяжело.

Поэтому нетерпеливо ждала пятницу. В конце рабочего дня подкатывала к некогда родному предприятию, где прошла ее бурная комсомольская молодость, и поднималась в кабинет Силаева. Когда-то многолюдные коридоры были безлюдны. У Николая Васильевича даже секретарши не было. Уволилась и пошла торговать на рынок.

Эти пятничные встречи Светлана называла «достойным завершением недели». Под коньяк обсуждали городские и районные новости. А потом она быстро раздевалась и как голодная волчица набрасывалась на Силаева…

Сегодня риехала мириться. В прошлый раз они поругались. Сначала все шло по заведенному кругу. Выпили, обсудили местные сплетни. И неожиданно Светлана сказала:

– Бросай эту тошниловку. Создай какое-нибудь ЧП и работай на себя! Вон у нас и мэр, и его замы кормятся с бизнеса. Не напрямую, конечно, а через родственников. Один приватизировал хлебокомбинат, другой выкупил за бесценок районный КБО и сдает в аренду под офисы. Третий скупил земельные участки и продает под застройку. – Света достала сигарету, не спеша прикурила. – Да ты и сам все видишь. Хапают, как будто завтра конец света. А у тебя светлая голова!..

Силаев криво усмехнулся:

– Надо не ЧП создавать, а ЧК и сажать твоих жлобов.

– Они не мои! – Света выразительно взглянула на спутника. – И потом попробуй подступись к ним. – Она пыхнула в сторону сигаретным дымком. – Все схвачено, за все заплачено. Бумаги оформлены – чики-чики. А поперек встанешь – сотрут в порошок.

– Это точно. – Николай отпил минералки – Еще Адам Смит сказал, что при 300% прибыли капиталист мать родную не пожалеет. А у нынешних хватов она повыше.

– А кто этот Адам? Который с Евой что ли? – прикинулась наивной Света.

– Да нет, – улыбнулся Силаев. – Английский экономист. У него Маркс это и взял.

– Давай съездим куда-нибудь? – Света, прищурившись, посмотрела на любовника сквозь сигаретный дым.

Силаев удивлялся ее способности перескакивать с одной темы на другую: резко, без подготовки. Только что говорила про белое, а теперь спрашивает о черном. Силаева эта ее манера ставила в тупик. Вот и сейчас он вспылил:

– Сколько раз тебе говорил: никуда не поеду. У меня семья! И ты это прекрасно знаешь. Есть нормы приличия.

– А я?

– А ты – это ты! Свободна как птичка! Хочешь – в Сочи на три ночи. Или в Египет…

– Ну почему мы не можем побыть вдвоем хоть недельку? Прячемся по углам как, – она запнулась, – как малолетки какие-то!

И заплакала. Ей осточертели эти скоротечные свиданки: выпивка, одни и те же разговоры, диван. И разбегание по домам. А там Панину поджидало одиночество и холодная постель. Но и бросить все, изменить свою жизнь Светлана не могла: так прикипела к Николаю. Да и где сейчас найдешь порядочного свободного мужика? Пьянь, рвань да отморозки. Но и этот хорош: чуть что – грубит, оскорбляет. Что я ему, шваль подзаборная? Панина плакала тихо, без рыданий и всхлипываний, промокая салфеткой слезы.

Николай приобнял ее:

– Ну успокойся! Мы же сто раз говорили на эту тему. Семью не брошу, дети у меня. Если тебя что-то не устраивает – давай…

Он не договорил. Ему и самому не хотелось расставаться. Она добрая, по-житейски мудрая женщина, и в то же время с ней как-то просто и легко. Николай тоже привык к ней и ждал этих скоротечных свиданий с нетерпением словно наркоман очередной «косячок». Нет, у них кроме плотских утех было что-то еще. На любую тему могли говорить, понимая друг друга. Но большего Николай дать ей не мог. Ее попытки оторвать его от семьи раздражали и оттого иногда срывался на грубость.

Пауза затянулась. Николай потянулся к бутылке коньяка.

– Давай…посошковую и по домам. Поздно уже. – И разлил остатки напитка в рюмки.

Света высоко подняла рюмку, разглядывая янтарную жидкость на свет. Повернулась к Николаю:

– Левак укрепляет брак?

Силаев выпил коньяк.

– Вот именно… – И встал из-за стола.

После ссоры прошла неделя. А сегодня у Светланы было хорошее настроение. Утром ее вызвал мэр и сказал, что его зам по социалке уходит на пенсию и что Панина – в числе кандидатов на замещение этой должности.

«Наконец-то!» – обрадовалась Света. Ее обрадовал не столько замаячивший более высокий пост, сколько то, что эта старая карга больше не будет придираться к ней по всякому поводу. «Скоро семьдесят, о вечном пора задуматься, – со злорадством подумала об уходящей начальнице Света, – а ее от корыта не оттащишь». И поблагодарила градоначальника, который, разговаривая с ней, косил глаза на ее глубокое декольте.

…Поставив на стол пакет с провизией и сбросив легкую курточку, Панина улыбнулась Николаю:

– Ну что, «достойно завершим неделю»?

У Силаева настроение было не ахти. Зина стала выговаривать за частые выпивки и вечерние задержки. Она не понимала, что можно делать вечерами на полудохлом предприятии? А она и на работу бегай, и с детьми управляйся, и квартиру убирай. И все в одни руки. Одно хорошо: Зина, по совету Николая, ушла с завода и теперь заведовала детсадом. Так что Санька с Манькой и на работе были у нее под присмотром.

Силаев возражал, что завод хоть и чахлый, но их кормит, Зинина зарплата не ахти какая. Так что претензии не принимаются. И в качестве примирения прочитал из Высоцкого: «На грубость, Зина, нарываешься!..»

– Что такой кислый? – Панина игриво потрепала Николая за ухо.

– А чему радоваться?..

– И все равно: выше голову, товарищ! – Света опять настроилась на шутливую волну.

Потом они выпили. По случаю хорошей новости о возможном повышении Панина принесла бутылку виски. Николай порадовался за нее: пустячок, а приятно.

Силаев, поначалу встретивший подругу настороженно (мало ли какой у нее бзик сегодня, в прошлый-то раз разревелась ни с того ни с сего), после выпитого виски повеселел. Панина как бы между прочим опять начала склонять Николая сменить работу. Но тот отнекивался. Как бросить завод, когда столько связано с ним. Уйди он с директором, и все растащат: станки на металлолом, а цеха под торговлю или в аренду. Итак москвичи уже не раз подъезжали с заманчивыми предложениями. В глубине души он тяготился нынешним положением. Заказов нет и просвета не предвидится. По зарплате и налогам нарастают долги. Дальше будет только хуже. А Светлана продолжала гнуть свое: