Ирина Ребони - Подруги

Наше общение с Женькой продолжилось и после окончания школы. Он мне звонил, и мы договаривались о встрече. Держась за руки, ходили по улицам и разговаривали. Впрочем, не совсем так. Женька оставался немногословным, зато я трещала без умолку. Он обычно задавал вопросы, а я отвечала. Когда я о чем-то спрашивала, он отвечал очень кратко. В одном из таких разговоров выяснилось, что он совершенно не разбирается в живописи. Я назвала несколько известных имен, но было такое впечатление, что он их раньше не слышал. Наверное, мне не удалось скрыть своего разочарования, так как к следующей встрече Женька очень хорошо подготовился, так и сыпал всевозможными фактами, о многих из которых я и не слышала. Однако это ничего не меняло. Ради меня он мог запомнить множество фактов, но живопись как таковая его не интересовала. Его по-настоящему интересовала только его работа и… я.

Наши отношения потихоньку развивались. Сначала он стал целовать меня в щеку при прощании, потом и до губ добрался. Его губы были твердыми и, в то же время, нежными. Мне понравилось, ему, похоже, тоже, так что наши прощания становились все продолжительнее.

– Что от тебя нужно этому тюфяку, если в койку не тащит? – неприязненно спрашивала Маринка.

К этому времени они с Катей уже распрощались с невинностью и стремились поскорее заполучить меня в свои ряды.

– Кто о чем, а вшивый о бане, – усмехалась я. – Ты прекрасно знаешь, что Женька не тюфяк.

– Все равно странный.

– Да, странный, – согласилась я. – Все гении странные.

– Думаешь, он гений?

– Да, – уверенно завила я.

Маринка нехотя признала, что тоже так думает.

Тем временем бабушкино здоровье резко ухудшилось. Гипертония была у нее давно, но она держала ту под контролем. Теперь же никак не удавалось ее обуздать, и бабушке пришлось уволиться. Ей устроили торжественные проводы. Еще бы! Она больше сорока лет возглавляла библиотеку. К этому мероприятию подключились и районные власти, как-никак заслуженный деятель культуры. Сидя за столом в ресторане по правую руку от нее, я про себя молилась, чтобы она выдержала это торжество. Она выдержала, но ее силы таяли с каждым днем.

Бабушкино увольнение поставило перед нами новую проблему – материальную. После восемнадцати лет пособие на меня не платили, так что мы жили на бабушкины деньги. Теперь осталась только ее пенсия да моя стипендия, о которой можно и не упоминать в виду ее ничтожности. У бабушки имелись кое-какие накопления, но их надолго не хватило бы. Я устроилась официанткой в кафе неподалеку от училища, работала по вечерам и в выходные. Моя милая бабуля ужасно переживала. «Ты совсем не отдыхаешь!». Она надеялась, что продержится на работе до тех пор, пока я не закончу училище. Но, увы! До окончания учебы оставалось еще два года. Узнав новости, Женька неожиданно возмутился:

– Зачем тебе работа?! Я могу тебе помогать!

К тому времени он еще не окончил ВУЗ, но уже работал и, судя по размеру предполагаемой помощи, который озвучил, зарабатывал очень много. Только гению могли столько платить. Я, конечно, отказалась. Мне не хотелось связывать себя какими-то обязательствами.

– Но мы же друзья! – настаивал Женька.

Но не просто друзья, думала я. Нет, никаких обязательств!

– Если ты такая щепетильная, сможешь потом все отдать, когда встанешь на ноги! – продолжал он настаивать.

Такой вариант меня тоже не устраивал. Не хотелось попасть в многолетнюю кабалу. И кто сказал, что молодой художник будет много зарабатывать? В отличие от Женьки, я не гений. Но одно его предложение я все-таки приняла. Он предложил встречать меня с работы и провожать до дома. Признаться, я действительно очень уставала, свободного времени совсем не оставалось, и поездка в уютном новеньком автомобиле была приятным завершением напряженного дня. А потом мы подолгу и с удовольствием целовались. Дальше этого наши отношения не шли, хотя возможности для их развития были. Мы частенько оставались наедине и в его квартире, и в моей.

Еще в десятом классе Женька пригласил меня к себе и познакомил с матерью. Его отец давно умер, а старшая сестра была замужем и жила отдельно. Мы с Натальей Сергеевной сразу понравились друг другу и вскоре я заметила, что она посматривает на меня взглядом собственника, видимо, в своих мыслях нас уже поженив. Единственным противоречием в наших отношениях была моя будущая профессия, которую она считала неподходящей для семейной жизни. Я пылко возражала, а Женька, как обычно, отмалчивался. В конце концов, и это противоречие преодолели.

– Ладно-ладно, – смеялась Наталья Сергеевна. – Не все художники пьяницы и распутники.

Бабушка очень тепло относилась к Женьке. «Хороший мальчик, – говорила она, – и, главное, тебя очень любит». А любила ли я его? Мне нравилось с ним общаться, нравилась его забота, нравилось с ним целоваться. А что дальше? А ничего. Выражаясь Маринкиным языком, в койку меня не тянуло. Но ведь и его тоже! Если бы я в то время была умнее, то мне показалось бы это странным. Однако я ни о чем таком не задумывалась, слишком была занята и, в целом, моя жизнь мне нравилась. Молодая энергия во мне кипела, и все было нипочем.

Бабушка никак не могла смириться со своим новым статусом, продолжая работать в библиотеке на общественных началах. Конечно, теперь она появлялась там не каждый день и надолго не задерживалась, но это позволяло ей сохранять связь с прежней полноценной жизнью. Я для приличия иногда ворчала на нее, что она себя не бережет, хотя прекрасно ее понимала. Не уверена, что ее помощь так уж была нужна работникам библиотеки, но для бабушки это было очень важно.

В конце мая бабушка неожиданно заявила, что хочет навестить свою младшую сестру. Та приходилась мне двоюродной бабушкой, но я называла ее тетей Аней. Она была моложе бабушки на двенадцать лет и на здоровье пока не жаловалась. Несмотря на большую разницу в возрасте и в образе жизни, сестры были очень дружны. Тетя Аня жила в деревне в Ленинградской области с мужем-пьяницей, а ее дочь с семьей – в соседнем районе. Сыновья-близнецы были бобылями и болтались по свету – то куда-то завербуются, то перебиваются случайными заработками, время от времени появляясь в отчем доме, устраивая там черт знает что. Я считала обстановку в доме тети Ани неподходящей для бабушки в ее нынешнем состоянии, но бабушка была решительно настроена на поездку. Думаю, она хотела попрощаться со своей малой Родиной.

Добираться до деревни нужно было на перекладных, на что требовалось около четырех часов. Такое бабушке было уже не по силам. Впрочем, эту проблему быстро решил Женька, предложив отвезти нас на своей машине, что мы и сделали. Мы выехали утром, в деревне пообедали. Простая деревенская пища, приготовленная тетей Аней, казалась ужасно вкусной, я до сих пор помню ее вкус. Вернувшись в город, зашли ко мне, чтобы выпить чаю.