Анри Шадрилье - Тайна Медонского леса

Имя это было уже у Фрике в кармане, оно стояло на конверте безграмотного послания, которое он не успел еще прочесть.

Небольшой городок Версаль может считаться почти предместьем Парижа. Добраться до него всякому парижанину гораздо легче, чем попасть в Плезанс или в Мезон-Бланш. Но, несмотря на свою близость к Парижу, благодаря железнодорожному сообщению, Версаль остался по-прежнему тихим, уединенным уголком, притаившимся в густой зелени садов и бульваров. Целые кварталы этого городка застроены маленькими домиками, отделенными один от другого тенистыми садами и высокими каменными оградами. Всякий устраивается и живет там, как ему нравится, так что самые близкие соседи очень часто не знают друг друга в глаза.

В одном из таких уединенных уголков Версаля более пятнадцати лет жило небольшое семейство. Люди эти вели самую скромную, замкнутую жизнь, ни с кем не знакомились, никого не принимали. Их-то покой и вздумал потревожить наш неутомимый Фрике.

Семья д'Анжель искала уединения, потому что хотела скрыть свое горе, свои слезы от посторонних глаз. Она пряталась от любопытных расспросов и пошлых утешений. Уже давно не видала она радостей и счастья, но все не могла свыкнуться с нагрянувшей на нее бедой. А беда эта обрушилась на их головы именно пятнадцать лет назад, когда внезапно, неожиданно для всех, исчез из Парижа Арман – старший сын барона д'Анжеля.

В настоящее время причина этого внезапного исчезновения была известна одной старой баронессе д'Анжель, матери Армана, но никогда никому не заикалась о ней старушка.

Другой, такой же ревнивый хранитель этой тайны, – отец Армана. Он унес ее с собой в сырую землю. Барон умер от апоплексического удара только год тому назад.

В уединенном домике с серыми ставнями живет теперь только вдова барона с шестнадцатилетней дочерью Еленой, которая никогда не видала своего брата. Баронесса держит только одного слугу, старого преданного Доминика.

В эти пятнадцать лет бедная баронесса д'Анжель выплакала все слезы, а с ними – свет из очей; она ослепла.

А между тем сын ее, Арман, был жив.

Каждый год версальские затворницы получали от него письмо.

Елена уже не раз видела эти письма, испещренные множеством черных и красных штемпелей и печатей, и поняла, что письмо приходило издалека.

Однажды девушке показалось даже, что письмо было как бы пропитано уксусом, и она вспомнила, что читала где-то, что так поступают с письмами, приходящими с той стороны океана.

По получении каждого такого письма старый барон всегда, до самой своей смерти, непременно сам относил ответ на почту. После кончины его обязанность эту исполнял Доминик.

Елена заметила и то, что отец возвращался всегда не с той стороны, где была почта, а совсем с противоположного конца; можно было предположить, что он ходил на железную дорогу.

Все это запечатлевалось в юной головке, но как-то неясно, неопределенно. Почему мать всегда плакала и тосковала о живом сыне, почему горе о том же Армане свело отца в преждевременную могилу – все было для Елены мучительной загадкой. Какое несчастье, хуже самой смерти, могло постигнуть ее старшего брата?

– Ах, как я рада, что мне уже исполнилось шестнадцать лет! – сказала она однажды матери, гуляя с нею по саду. – И знаешь, мама, почему я так рада?

– Да, вероятно, потому, что хочешь, как все молоденькие девушки, казаться старше своих лет, – ответила мать.

– Нет-нет, совсем не потому! Угадай, мама…

– Ах, дружочек, трудно угадывать, что зреет в таких молоденьких головках!

– Право? Мне кажется, что это так легко отгадать…

– Не мучь меня пустяками, Лена.

– Хорошо, хорошо, мама! Скажу, сейчас скажу сама, – кинулась она на шею баронессе. – Я рада так потому, что ты всегда мне говорила, что я увижу своего брата, когда мне исполнится шестнадцать лет. Ну, вот я и жду его…

Баронесса вздрогнула, глаза ее наполнились слезами. Ничего не ответила она своей Лене.

– Если бы ты только могла знать, мама, как скучно быть одной, вечно одной! Никуда не выезжать, никого не принимать… Иметь родного брата – и того никогда не видеть, даже не знать его!

– Ведь ты неблагодарная девочка, Лена, – с укором заметила баронесса д'Анжель.

– Я? И ты можешь обвинять меня в таком гадком недостатке!

– Ты забываешь доброго Доминика, который, я нахожу, слишком балует тебя.

– Доминика… Но он так стар и безобразен. Разве его можно так любить!

– А почему же нет? – удивилась баронесса.

– Да я и сама не знаю, почему… Но молодых и красивых всегда любят больше. Да и к тому же Доминик – простой слуга, – легкомысленно прибавила Елена.

– Для нас с тобой он не слуга, а преданный, верный друг, Лена. В тот страшный день, когда покойный отец твой распустил всех слуг и переселился из Парижа в этот уединенный домик, он отпускал и Доминика, но тот ни за что не хотел расстаться с нами. Причина, побудившая старика не покидать нас, обязывает нас любить и уважать его.

– Посмотрим, что за удивительная причина! – насмешливо проговорила девушка.

– Не смейся, Лена! – строго сказала мать. – Доминик тогда служил у нас на ферме и даже не жил в нашем доме. Жена его, твоя кормилица, умерла перед этим самым временем; вскоре умер и ее единственный ребенок. Живя на ферме, приезжая в Париж очень редко, по делу, Доминик и не знал причины, заставившей нас изменить наш прежний образ жизни. Он не полюбопытствовал даже узнать ее. «У вас и так много дела и забот, позвольте уж мне взять эту крошку на свое попечение», – сказал он нам, указывая на тебя. «Я привык к вашей малютке еще при покойнице жене. Кто же будет исполнять ее маленькие капризы, кто будет теперь возиться с бедняжкой? Уж позвольте услужить этой беленькой барышне, господин барон. Она такая маленькая, беззащитная…» Он говорил со слезами на глазах и тронул твоего отца. С того дня мы уже не расставались с Домиником.

Личико беззаботной Лены совершенно преобразилось, на глазах у нее блестели слезы.

– Ах, мама! Почему ты не сказала мне всего этого раньше? – смущенно пробормотала она, как бы извиняясь.

– Потому, друг мой, что решила рассказать тебе все в день приезда твоего брата.

– Он, значит, приедет? – с восторгом вскричала девушка.

– Да, дитя мое, я жду его сегодня.

– Ах, какое счастье!.. Как я рада, мама!

И она кинулась на шею матери, смеясь и плача в одно и то же время.

– Но помни, милая Лена, что брат твой – теперь хозяин в доме, – продолжала старушка. – Если ему вздумается отказать нашему верному служителю, ты уж сама должна постоять за Доминика.

– Арман не сделает этого, мама! Разве он может удалить человека, к которому мы обе так привыкли?